Гончаров и его подзащитная - Михаил Петров

— В том-то и дело, что нет, — неожиданно густым басом ответил за него следователь. — А мне капитан говорит, что вас это дело лично интересует, вот я и подумал — может, мыслишку какую подкинете.

— Капитан, а ты не спросил, есть ли у меня в голове эти самые мыслишки?

— Ну что же, тогда извините. — Неловко поднимаясь со стула, следователь развел руками. — Я так и думал.

— Подождите, куда вы так сразу, вопрос этот серьезный, и решать его нужно надлежащим образом. У меня есть немного коньяка и много водки.

— Я не пью, — огорошил меня Сергей, — то есть пью, но редко. Может, сначала поговорим о деле. У меня оно как кость в горле. Мимо начальника проходить боюсь.

— А почему это дело вообще держат на районном уровне, или я дурак, или чего-то недопонимаю? Оно давно должно находиться в ведении города, если не выше.

— Так оно и есть, а только я от него все равно не отстранен, по-прежнему по нему работаю. Только теперь начальства прибавилось. И все требуют новых фактов, новых подробностей, а где их взять? Сегодня прикрыл разносчицу пенсий, только что толку? Она идет в полный отказ, да я и сам носом чую — не ее эта работа. Ну, подержу я ее сколько надо, ну, потреплю нервы ей, себе и начальству, а дальше?

— Есть у меня кое-какие соображения, — скромно признался я. — Но начнем по порядку. Что дало внешнее наблюдение за Наталией Нестеровой?

— Да ничего путного. Ничего такого, на что стоило бы обратить внимание.

— Она что, во время своих походов ни с кем не встречалась, ни с кем не разговаривала? Просто молча разносила деньги?

— Конечно же нет — и останавливалась, и разговаривала, но все это были ее знакомые. Никакого отношения к делу они не имеют.

— Десять человек не имеют, а одиннадцатый, возможно, и имеет. Вы ведь не каждого брали на заметку?

— Практически каждого второго. Не можем же мы проверять всякого, с кем она поздоровалась. У нее знакомых весь двор.

— А что дал опрос ее здравствующих клиентов, живущих одиноко? Как они о ней отзываются? Не замечали ли они каких-нибудь странностей как в ее поведении, так и вообще? Или вы их не опрашивали?

— Обижаете, начальник, конечно же такой рейд был. Я лично обошел полтора десятка одиноких стариков, и о Наталии Нестеровой отзывы только хорошие. Тут дело другого порядка. Не знаю, как поточнее выразиться… Меня удивил один момент, который я наблюдал почти у всех опрошенных. И дело тут вовсе не в Нестеровой…

— Они о чем-то умалчивали? — утвердительно спросил я.

— Можно сказать так, но почему вы об этом спросили?

— Интуиция.

— Может быть, ваша интуиция подскажет мне, кто душил стариков?

— Может быть, но позже, сначала бы я хотел выслушать вас. Что в поведении пенсионеров вас удивило?

— Как я уже сказал, все они наперебой расхваливали своего почтальона, но лишь только речь заходила о проблемах пенсии вообще, они или замыкались, или начинали тарабанить всякую чушь. Из чего я сделал вывод, что, возможно, их обложил рэкет и они безумно боятся в этом признаться. Когда я некоторым из них предложил свою помощь, они отмахивались от меня как от чумы.

— Я не понимаю, чего вы от меня ожидали? По-моему, вы сами прекрасно знаете, где и как искать этих выродков. Могу только добавить, что, скорее всего, эти мерзавцы учатся в школе либо ПТУ. Что касается Нестеровой, то, по моим предположениям, ее пасла пара сопляков, парень и обязательно девка, одетая примерно так же, как и Наталия. Вам остается только ее найти. Желательно, чтобы и комплекцией она походила на Нестерову. Думаю, это будет несложно. Они наверняка видели, как Наталия шла в милицию, так что в ближайшее время, до того как все успокоится, они, видимо, лягут на дно, если, конечно, не круглые идиоты, что вполне возможно. Скорее всего, эта пара теперь зависнет на другом почтальоне.

— На каком же? — чуть иронично спросил Лапшин.

— Не знаю, — ответил я грубо. — Мне кажется, это вопросы вашей компетенции. Чем еще могу вам помочь?

— Спасибо, — вставая, ответил Лапшин. — Вы и так здорово мне помогли.

— Я рад, если наши предположения совпали.

— Я тоже, но какого почтальона, по вашим предположениям, они выберут на сей раз?

— Не знаю, но в нем должна присутствовать какая-то характерная деталь, как в случае с разноцветной курткой.

— Наверное, вы правы. И когда же, по-вашему, нам следует ожидать от них следующего удара? Что подсказывает ваша интуиция? — уже вполне серьезно спросил он и выжидательно на меня уставился.

— Я не ясновидящая Ванга, но посмотрите календарь убийств. Двенадцатое, двадцатое и двадцать восьмое января. Потом непонятный перерыв, и следующее ограбление аж семнадцатого февраля.

— Вы пропустили четвертое февраля.

— Случай с Серовой некоторым образом выпадает из общей обоймы преступлений, и я бы пока воздержался насильно туда его впихивать.

— Почему же?

— Не важно. Если хотите — интуиция, хотя об этом потом. Интереснее другое — непонятное затишье между двадцать восьмым января и семнадцатым февраля. По идее где-то между пятым и восьмым числом они должны были совершить нападение. В сводках ничего такого зафиксировано не было, или я ошибаюсь?

— Вы правы, да и пенсии разносят не каждый день. Между тем при нынешнем финансовом безобразии деньги могут принести практически в любой день месяца, поскольку их разносят по мере поступления. Так что, может быть, все-таки Серова входит в ту обойму? Ведь время почти совпадает.

— Такой возможности я не исключаю, хотя это маловероятно. Скорее всего, наша парочка по каким-то причинам оказалась неработоспособной, или же они совершили свой акт, но труп еще не обнаружен.

— Весело, — недовольно пробубнил Лапшин. — У меня к вам еще один вопрос консультационного плана. Мне кажется, что ваша парочка и мои рэкетиры, те, что трясут стариков, взаимосвязаны друг с другом, а возможно, это одни и те же лица.

— Трудно сказать наверняка. Если это так, то вполне возможно, что над ними кто-то сверху стоит. Эдакий опытный хозяин-пестун.

— Это уж обязательно. Но вернемся к хронологии ограблений. Анализируя ее, нетрудно заметить, что совершаются они с интервалом в восемь — десять дней. Получается, следующий криминал…

— Должен состояться на этих днях, — закончил я его мысль. — Но только в том случае, если они, напуганные арестом Нестеровой, не легли на дно. Рановато вы ее прикрыли. Рановато и без особой на то нужды.

— Прекрасно это понимаю, но я должен был для успокоения начальства делать какие-то телодвижения.

— Безусловно, и именно это телодвижение теперь может коснуться вашей задницы.

— Большое спасибо за содержательный разговор и простите за бесцеремонное вторжение…

— А как же коньяк?

— Извините, у меня полно дел, — посмотрев на часы, отказался Лапшин. — И выплыли они неожиданно, благодаря нашему разговору.

— Умение тактично нахамить — уже талант, — ядовито прошипел я в спину уходящему следователю и, обращаясь уже к капитану, заметил: — А парень он неглупый. — Только немного переоценивает свои умственные возможности, но это пройдет.

— Нормальный парень, это он от стеснительности.

— Наверное, — вытаскивая из-за стола бутылку, согласился я. — С кем не бывает. Я в первом классе тоже стеснялся учителок за титьки трогать, а потом ничего, привык, и куда только то стеснение делось. Ну, Федорыч, выпьем за здоровье одной маленькой женщины. Что нового в твоем околоточном царстве?

— А что у меня может быть нового? Пьянки-драки, воровство и поножовщина. Константин Иванович, я вот сидел, слушал тебя и ни во что не вмешивался.

— И правильно делал. Такая позиция всегда себя оправдывает.

— Не поэтому, просто зачем вшивому участковому совать свой нос куда не просят? Но я что хочу сказать… Что я вспомнил-то к вашему с Серегой разговору. Есть у меня в тех дворах один старый дед, я сегодня его видел. Так вот, завтра он должен получать свою пенсию, я и подумал: а что, если мы…

— Без меня, — высыпая на стол горсть карамели, остудил я его пыл. — Закусывай.

— Извини, пожалуй, и мне пора. Пройдусь по дворам, посмотрю, что да как.

— А вот это у тебя не получится. Сначала мы должны опростать бутылку, потом поговорить о жизни, а только после этого я сам тебя провожу.

— Да неудобно как-то, баба твоя недовольна.

— А ты когда-нибудь видел довольных баб? Я имею в виду своих собственных. Все нормально, капитан, а над твоим предложением я подумаю. На посошок?

— Можно, да я пойду, только не надо меня провожать. В субботу возле вашей квартиры чуть не убили Галину Григорьевну Русову — одну из племянниц Серовой. Интересно, что она делала в вашем подъезде? Ты, случайно, не знаешь?

— Ну что ты, Федорыч, откуда я могу знать? Да и мало ли куда по ночам шастают одинокие бабы?

— А разве я сказал, что это случилось ночью? — Хитренько улыбнувшись, коротышка почувствовал в себе проницательного сыщика. — Говорят, что вы по этому делу проходите как свидетели. Ты и твоя жена.