Лунный синдром (сборник) - Михаил Бочкарёв

— Алиса Матисс, — представилась красотка.

— Штейн, — ответил он.

— Я к вам, — улыбнулась она.

Штейн истомлённо вздохнул.

— Можно присесть? — она нежно улыбнулась.

— Садитесь, — он еле выдохнул.

— Спасибо. Я представляю интересы моего мужа.

— Мужа? — Штейна кольнула жгучая ревнивая тоска.

— Да. Мой муж, Питер Матисс, известный ученый. К сожалению, он не может лично навестить вас.

— Отчего же? — Штейн прищурился.

— Питер парализован, — в глазах её возникла неподдельная горечь.

— Мои соболезнования, — внутренне Альфред воспылал смутной надеждой.

— Три года назад он попал в аварию. Чудом остался жив. Доктора сделали всё возможное, но прогнозы неутешительные. И лечение стоит крайне дорого.

— Понимаю…

— Но дело сейчас не в этом. Я пришла к вам с новым проектом Питера. Это проект аппарата, способного синтезировать энергию солнечного ветра в любой химический элемент.

— Вот как? И даже?..

— Да в любой! Но, конечно же, для синтеза драгоценных металлов или лития, плутония и урана требуется большее количество времени и морской воды.

— Морской воды?

— Да. Морская вода является непременным компонентом синтеза. К сожалению, сама я далека от науки, и могу лишь в самых общих чертах описать вам изобретение моего мужа.

— Я — весь внимание! — Штейн, замирая дыханием, кинул взгляд на стройные ножки посетительницы.

— Принцип его таков, — будто и не заметив его взгляда, продолжала Алиса, — На орбиту Земли выводится специальный спутник, конденсирующий энергию солнечного ветра. Эта энергия накапливается в специальных энергонакопителях, которые доставляются на Землю в лабораторию синтеза, расположенную у берега моря, где и происходит финальная стадия процесса.

— Понятно, но вы могли бы привести цифры? — Штейн, раскрасневшись, расстегнул пуговицу рубашки.

— Некоторые, да. Возьмем, к примеру, синтез драгоценного металла, — томным голосом продолжила красотка, — Скажем, золота. Для производства одного килограмма золота нам потребуется двадцать тысяч плазма-ионов солнечного ветра и тысяча литров морской воды. Это средние цифры, всё зависит от концентрации изначального сырья. Если сказать более просто, то на производство одного килограмма золота требуется один аккумулятор спутника, как я уже сказала, тысяча литров морской воды и три часа синтеза. А на спутнике одновременно могут находиться до сорока тысяч аккумуляторов. Запасы морской воды, как известно, неограниченны. Так что, по сути, мы делаем деньги из воздуха. А точнее из ветра. Солнечного ветра, — убийственно улыбнулась красавица Матисс.

От этой улыбки у Штейна внизу живота пробежала вибрация вожделения.

— Что ж, всё понятно, — сказал он, — я готов оказать вам самую горячую поддержку.

— Нам требуется огромная сумма, — сногсшибательная Алиса пламенно посмотрела на Штейна.

— Сумма не имеет сейчас значения, — он встал со своего кресла, и, обогнув стол, приблизился к девушке. Всё в нём горело. Он чувствовал себя изголодавшимся хищником, увидевшим задремавшую на поляне стройную косулю. Он готов был растерзать её. Упиться её роскошным телом прямо сейчас. Здесь. В своём кабинете. Он словно сошёл с ума.

— Как, не имеет значения? — затрепыхала ресницами Матисс, — что вы имеете в виду?

— Я? Как вы не можете этого понять? — жарко задышал Штейн, и, изловчившись, положив свои лапы на плечи красавицы, — Как только я увидел вас… Ваши глаза… Почувствовал запах ваших духов, ваших волос… — он нагло ткнулся раскрасневшимся носом в её тонкую шею, — Я погиб! Пропал! Я хочу вас сейча-а-а…

И в этот момент прямо в щёку ведущему специалисту уткнулось что-то металлическое и колкое. Раздался щелчок, и невероятной мощи разряд тока поразил Штейна прямо в мозг. Синяя вспышка ослепила Альфреда Каземировича, и он, обмякнув, упал без сознания на пол.

— Хам! — бросила презрительно Матисс, резко поднявшись с места, — Я люблю своего мужа и никогда не изменю ему! Тем более с таким грязным ничтожеством, как вы, — и она, превозмогая отвращение, перешагнула бездыханное тело обезумевшего от любви Штейна. Спрятав электрошокер обратно в сумочку, красавица вышла из кабинета и больше уже никогда не появилась в нём.

Но прощальных слов Алисы ведущий специалист к несчастию, или, наоборот, к великой радости, не слышал. Ток, поразивший его, оказался настолько мощным, что его мозговая деятельность нарушилась на целых полтора года, которые он провёл в больнице, подключённый к реанимационному аппарату. Врачи полагали, что Альфред Каземирович вообще не придёт в сознание никогда. Последние полгода он существовал точно как овощ, питаясь одним физраствором через капельницу и вдыхая кислород при помощи аппарата искусственного дыхания. Но, по неизвестной причине, произошло чудо, и Штейн очнулся. Конечно же, он не понимал, где находится, и сколько времени прошло, но самое удивительное было в том, что он отчётливо помнил цепь событий, предшествовавших его трагедии.

Очнувшийся от комы организм Штейна незамедлительно послал сигнал аппарату, поддерживавшему всё это время его жизнь, и на его сигнал тут же примчался лечащий врач Альфреда.

— Голубчик! — обрадовался доктор, — Как я рад за вас! Как вы нас удивили? Я был уверен, что мы потеряли вас навсегда. Но вот что странно… За час до вашего пробуждения к вам пришёл один посетитель, которого я ни в коем случае не хотел к вам пускать. Однако он утверждает, что вы будете рады его видеть.

— Кто это? — встрепенулся Штейн.

— Он не назвал имени, но сказал, что вы сразу поймете, о ком идёт речь, когда я скажу вам о некоем «Детекторе греха», — во взгляде врача возник интерес, — он сообщил, что этот детектор был его даром вам.

— Что-что? Он здесь? — вскричал Альфред.

— Он за дверью вашей палаты. А что это за детектор? — любопытный доктор загорелся глазами.

— Детектор? Я сам бы хотел знать, что это за чёртовы фокусы! Зовите его немедленно!

— Но ваше состояние…

— Зовите этого подлеца!

— Хорошо-хорошо, Альфред Каземирович, но я буду просить вас позже рассказать мне…

— Зовите его! Всё остальное потом!

Когда в палату к Штейну вошел посетитель в белом пиджаке, с чёлкой волной и красивыми чертами лица, тот самый, что полтора года назад представился Богом, появившись в кабинете ведущего специалиста, и по вине которого, как полагал Штейн, в жизни его началась чертовщина, первым желанием ведущего специалиста было задушить его на месте. Но за время болезни он настолько ослаб, что смог только вяло приподнять руку и дрожащим кулачком погрозить вошедшему, испепеляя его при этом ожесточённым взглядом.

— А я рад видеть вас во здравии, — ответил тот добродушно и озарился улыбкой ангела.

— Что вы со мной сделали!? — зашипел Штейн, — Как вы провернули все эти фокусы с током!?

— Я с вами ничего не делал, — изумился тот, — вы сами это с собой сделали. Я же вас предупреждал. Что отныне вы обладаете моим даром, но вы пренебрегли этим знанием, и, мало того, успели за одни сутки испробовать на себе практически все смертные грехи.

— Я? Да что вы такое говорите? Какие смертные грехи?

— Все, все, — улыбаясь, ответил Бог.

— Не может этого быть!

— Пожалуйста, я вам напомню. Смертных грехов, как известно, всего семь. Вот они: Гордыня или попросту — Высокомерие. Зависть, Чревоугодие, то есть — Обжорство, Блуд — так называемая Похоть, Гнев, или, скажем просто, Злоба. Алчность, Жадность и Уныние, ещё называемое ленью. И все они скопились в вас, дорогой мой, как рой диких пчел в дупле подгнившего дуба. Пожалуй, что не проявилось в вас во всей мере чревоугодие, но зато при встрече, что и привела вас в эту больницу, вы совершили сразу два греха, испытав зависть и похоть одновременно, приревновав к мужу и тут же возжелав бесспорно прелестную Алису Матисс. Естественно, детектор сработал с удвоенной силой, и вот вам результат. Но теперь-то, я надеюсь, вы будете вести себя иначе, и постараетесь не нарушать мои заповеди. Не так ли?

— Уберите из меня это! — закричал Штейн, — Я не хочу!

— Это невозможно. Дар есть дар. Одарённые мной люди становятся вечными обладателями дара. А дары, друг мой, бывают разными.

— Я не верю! Вы всё это подстроили! — вскипел Штейн, беспомощно пытаясь вскочить с больничной койки, — Этого не может быть! Вы такой же аферист, как и все остальные. И я это докажу! Докажу, слышите вы?!..

— Воля ваша, Альфред Каземирович. Прощайте. И, кстати, должен вам сообщить, что пробыли вы здесь довольно долго. Мир претерпел некоторые изменения, о которых вам, несомненно, будет интересно узнать.

— Сволочь! — крикнул вдогонку Альфред, но дверь уже закрылась, и он только обессилено рухнул головой в подушку, кипя от гнева. Кровать его качнулась, задев многофункциональный реанимационный аппарат и два электрода дефибриллятора, по случайности ненадёжно закреплённые над кроватью Штейна, свалились ему на грудь. Штейн услышал звук быстрой зарядки, похожий на приближающийся из тоннеля скоростной электропоезд, и его, жалкого и несчастного, пылающего бессильным гневом, опять шибануло током.