Драконовское наслаждение - Анна Ольховская

– Передумали, что ли? – удивленно подняла брови старушка. – Так ить нельзя у нас без кота, крысы повадятся в дом ходить.

– Да откуда здесь крысы, что вы! Они обычно на свалках да в подвалах живут, – усмехнулся папа Коля.

– Откуда, – проворчала Матрена Ивановна. – Не знаю, откуда, но приходят, и здоровущие! Прям с полкота! А наглые какие, человека совсем не боятся! У Коньковых намедни внучку покусала одна такая гадина, девчушке всего три годика. Хорошо, бабка рядом оказалась, на крик прибегла, а то совсем бы загрызла дитятко тварюка ховостатая! Так что без кошки никак нельзя.

– Да есть уже у нас кошка, и не одна, – улыбнулась мама. – Варя вот на дороге нашла.

– На какой-такой дороге? Зачем вам приблуды, они небось на крыс охотиться не умеют!

– Эта сумеет, а сама не справится – муж поможет.

– Какой еще муж? – слегка офонарела бабка. – Николай твой, что ли?

Я не удержалась от сдавленного хихика, представив папу Колю, с мявом гоняющегося за крысой.

– Да нет, ее муж, кошкин. Он сейчас, правда, в ветеринарной клинике, его собака серьезно погрызла, но скоро вернется. Там такой котяра, что вы! Черно-белый бандит! Да и Кошамба наша тоже немелкая. Так что смотрите, как бы к нам на очередь за котятами не стали записываться.

– Черно-белый, говоришь? – прищурилась бабка. – А кошка большая такая, пушистая, красивая?

– Ну да, – кивнула мама. – А вы что, знаете, чьи они? Варя их в лесу нашла, от ротвейлера отбила.

– От кого?

– Ну, порода такая собачья, ротвейлер.

– Здоровый такой, широкий, как табуретка, и пасть, как у крокодила?

– Он самый.

– С ума сойтить! – всплеснула руками старушка. – Так вы, похоже, барскую Прынцессу спасли!

ГЛАВА 18

– Кого?! – слаженным хором озадачилось семейство Ярцевых.

– А вот я сейчас гляну на вашу животную, тогда и скажу в точности – кого, – Матрена Ивановна отодвинула в сторону опустошенное блюдце и споро выбралась из-за стола. – Показывайте, кто там у вас.

По мере нашего приближения к сарайчику угрожающий вой нарастал, словно там, за деревянной дверью, готовился на взлет «Су-27» (или какие там цифры у наших истребителей?). Ну, собственно, с некоторым натягом и Кошамбу можно было назвать истребителем, особенно если дело касалось желающих обидеть ее малышей.

– Чего это? – насторожилась наша бабулька, когда вой достиг своего пика (мы подошли к двери сарайчика вплотную). – Ты че, Николай, бензопилу включенной оставил?

– Нет, – рассмеялся папа Коля, – это не бензопила, это наша Кошамба.

– Хто?

– Кошка наша, к которой мы сейчас в гости идем. Мы ее Кошамбой назвали.

– Да рази кошка так может выть? – поежилась соседка. – Это ж жуть просто, до костей пробирает. Чего она орет-то?

– Она чужих не любит. Не знаю, что такого было в жизни бедняжки, что она перестала доверять людям, но это факт – почуяв посторонних, наша киса превращается в дикого зверя.

– А как же я посмотрю на нее, порвет ить?

– С нами не порвет. А потом привыкнет. Кошамба! – громко прокричал папа Коля. – Прекрати скандалить, свои!

– Да, это мы, девочка, – ласково проворковала мама. – А с нами очень хорошая женщина, она не обидит ни тебя, ни твоих малышей.

Завывания прекратились, но предупреждающее ворчание осталось. Так, на всякий случай, чтобы эта, по версии хозяев, хорошая женщина грань дозволенного видела.

Матрена Ивановна, прячась за мою спину, приблизилась к коробке и опасливо заглянула внутрь. Ворчание усилилось, янтарные глазищи сузились, но больше никаких действий Кошамба не предпринимала – дети кушали, причмокивая и толкая лапками мамино пузо.

– Ну точно! – воскликнула соседка. – Она самая, Прынцесса! Вернее, не Прынцесса, хозяйка ее как-то по-другому называла, но уж больно имечко неприличное, на сикуху похоже, вот дворня ее Прынцессой и кликала.

– Это что же за имя такое, на сикуху похожее? – озадачился папа Коля. – Наш бомонд обычно своих питомцев заковыристо называет, но все же в рамках приличия.

– Какой еще бомонд? – возмутилась Матрена Ивановна. – Ихнее фамилие не бомонд, Кульчицкие они.

– Кажется, я знаю, как настоящее имя нашей Кошамбы, – я едва удерживала внутри рвущийся наружу смех – это же надо, сикуха! – Матрена Ивановна, кошку, наверное, звали Присциллой?

Мою догадку подтвердила не соседка, а сама киса. Услышав это имя, зверюшка вздрогнула, прижала уши и злобно зашипела.

– Ишь ты, злится как! – усмехнулась бабулька. – Все помнит, бедолага. А еще говорят, что они ничего не понимают! Вон, глянь, как трясется. Не хочет быть Прысцы... тьфу, ну и имечко! Да, Варя, именно так барыня и звала эту красавицу.

– Давайте вы нам все там, в беседке, расскажете, хорошо? – Я наклонилась над коробкой и ласково почесала дрожавшую кошку за ухом: – Успокойся, хорошая моя, ты больше не Присцилла, ты Кошамба. Ты – наша, и мы тебя никому не отдадим, не бойся.

В мою ладонь уткнулась усатая мордашка, и зверюшка замерла, прикрыв глаза – словно спряталась от жестокого мира.

– Ишь ты, – растроганно шмыгнула носом Матрена Ивановна, – ластится как! Натерпелась, страдалица!

– Все, идемте отсюда, пусть мамашка отдыхает! – Папа Коля распахнул дверь сарайчика пошире, пропуская вперед дам.

– А котик среди ейных малышей есть? – Бабулька напоследок снова заглянула в коробку. – Я бы взяла, вон они какие крепкие да пушистые. И отец ихний разбойник известный, я его часто с крысой в зубах видела.

– А чей он?

– Да ничей вроде, – пожала плечами Матрена Ивановна, возвращаясь в беседку. – Во всяком случае, не нашенский, да и та дворня от него открещивалась, когда скандал начался. Так есть мальчик-то?

– Есть, есть, – нетерпеливо отмахнулась мамуля, – будет тебе мальчик. На отца, кстати, похожий, тоже черненький с белым.

– Все, он мой. А с Прынцессой вот какая история приключилась...

«Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак».

О помешанности Кульчицких на чистоте рода я уже была наслышана, но тараканов в их голове оказалось гораздо больше, чем я могла предположить. И тараканы, судя по всему, тоже были элитными – мадагаскарскими. Ну, те, здоровенные такие, гадкие звуки издающие.

Вот именно такие твари и обитали в черепных коробках господ Кульчицких, вытеснив оттуда не только разум, но и нормальные человеческие чувства и эмоции. Сострадание, к примеру. Или ответственность. Не говоря уже о любви и привязанности.

В общем, в доме этой семейки было место только супермегаэлитным особям. И человеческим, и звериным. Собаки, лошади, кошки – только с родословной, причем не обычной, а исключительно чемпионской. И потомство у питомцев должно было быть таким же элитным, от нынешних обладателей Гран-при международных выставок.

Зато щенки, котята и жеребята «от Кульчицких» котировались очень высоко, в их чистокровности не приходилось сомневаться. Никаких случайных вязок в анамнезе не было, кровь не подпорчена.

Отец и сын Кульчицкие держали собак, старший – риджбеков, а младший – ротвейлеров. Для псов была построена утепленная псарня, в дом их не пускали, и от этого ненависть к наглым кискам хозяйки у собак усиливалась. А киски были не просто наглыми, они были настоящими хвостатыми стервами и обожали развлекаться раздракониванием этих здоровенных тупиц.

А вот лошади были общим увлечением господ. И Магдалена, и Венцеслав, и Сигизмунд – все обожали верховую езду, и в стойлах стояли самые лучшие кони. Даже ахалтекинец имелся, приносивший хозяевам немалую прибыль не только участием в скачках, но и потомством.

В общем, «на самой совершенной из планет все умно, все разумно, все толково, чего там только не было, чего там только нет, но хочется чего-нибудь такого, земного...».

Земного, настоящего захотелось и любимице Магдалены, год назад приобретенной за бешеные деньги дочери Интерчемпиона, американского мэйн-куна, холеной Присцилле.

Собственно, и любимицей Присцилла была именно из-за своей редкости и элитности. Предыдущая фаворитка, невская маскарадная, с не менее дурацким (по мнению дворни) именем Конкордия – Крокодила – отошла на второй план.

Для Присциллы, к двум годам получившей все возможные титулы на кошачьих выставках, уже был подобран такой же титулованный «жених» из Бельгии, согласована дата «свадьбы», оформлены все документы на поездку в Бельгию (поскольку коту как основному трудяге там комфортнее), как вдруг хозяйка обнаружила, что у ее девочки как-то странно распух живот.

Был немедленно вызван семейный ветеринар, перепуганная Магдалена, комкая в руках заплаканный платочек, нервно металась из угла в угол, пока врач осматривал ее любимицу, и, едва эскулап закончил осмотр, истерически вскрикнула:

– Доктор, она будет жить? Вы сможете удалить это?

– Легко, – усмехнулся ветеринар, стаскивая тонкие резиновые перчатки. – Но, думаю, Присцилла и сама справится.

– Что значит – сама?! Когда это опухоль проходила сама?