Госпожа генеральша - Светлана Бестужева-Лада

— Что? — не поверила своим ушам Анна Васильевна.

— Ну, книга, для которой я тебе целую кипу документов дал. Неужели ты ничего не сделала? Ну, Анна, это не спортивно, знаешь ли…

— В каком смысле? — все еще ошарашенно спросила та.

— В том, что я очень на эту книгу рассчитывал. Думал, ты ее уже к изданию подготовила, что я вот-вот гонорар получу. А ты, выходит, все свои обязательства — по боку? Раз не спим больше вместе, то и обещания выполнять не нужно?

— Ты себя-то слышишь, когда говоришь? — спросила Анна Васильевна, почувствовав вдруг невероятную усталость. — Какие обязательства? Какие обещания? Кстати, ты обещал на мне жениться, не припомнишь?

— Это совсем другое дело, — прошипел побагровевший Владимир Николаевич. — Так обстоятельства сложились, сама знаешь. И потом ты не выглядишь убитой горем: тебя, слышал, повысили на службе, в деньгах ты не нуждаешься, выглядишь отменно…

— А ты хотел бы, чтобы я повесилась или утопилась? — уже с некоторой долей иронии осведомилась Анна Васильевна.

— Конечно, нет. Да мне и в голову не приходило, что ты что-то с собой сделаешь. Ты баба сильная… Кстати, а может быть, книга уже издана? Только не под моей фамилией?

— Успокойся, — устало сказала Анна. — В ближайшие дни пришлю тебе в офис все твои документы, плюс то немногое, что я успела написать. Кстати, книга там вряд ли получится: концы с концами не сходятся. Рассказчик ты потрясающий, но вот с реальной жизнью, с фактами, как-то не получается. Так что извини.

— Но ты…

— Сейчас уйду, мы уже все друг другу сказали. Прошу только запомнить, что я не баба, а женщина. Сильная или слабая — это уже другой вопрос. И если тебе кто-то книгу все-таки напишет — не предлагай ее нашему издательству. Не приму.

— Ты мне мстишь? — осведомился Владимир Николаевич.

— Это тебе решать, — сказала Анна, поднимаясь. — А если у тебя финансовый кризис, то за это посещение кафе я заплачу сама. Не обеднею.

Она положила на столик крупную купюру и направилась к выходу, стараясь ни в коем случае не расплакаться прямо здесь, в кафе, на глазах как говорится, у изумленной публики и бывшего возлюбленного. Домой, домой, только там можно расслабиться и вести себя как захочется.

«Крикну, а в ответ тишина, снова я останусь одна. Сильная женщина плачет у окна…» — опять вспомнилась Анне Васильевне пугачевская песня. И от этого комок, подступивший к горлу, стал еще плотнее.

Но оказавшись дома, плакать не стала. Перегорело, наверное, пока сдерживалась по дороге. Она просто думала, как ей пережить ту огромную пустоту, которая снова образовалась внутри нее. Ну, был роман, ну была любовь, но все ведь рано или поздно кончается. Вот и кончилось. Теперь нужно взять себя в руки и жить дальше. Она сможет… наверное. Она же сильная женщина. Господи, как же ей осточертела подобная репутация!

Злосчастную коробку «с документами» она на следующий же день отправила с шофером в офис Владимира Николаевича, наказав передать либо лично в руки, либо даме по имени Наталья Федоровна. И никаких комментариев.

Но правильно говорят, что жизнь — это плохая литература. Несколько месяцев спустя Анне Васильевне позвонил тот самый генерал авиации, герой Афганистана, который издал у них свои мемуары и попросил о встрече. Книга разошлась быстро, даже имела успех, и Анна Васильевна подумала, что генерал хочет предложить еще одну рукопись.

Она ошиблась. Андрей Павлович, шестидесятилетний, подтянутый мужчина с неправдоподобно голубыми глазами, не собирался предлагать издательству никаких рукописей. Он предложил совершенно другое.

— Анна Васильевна, — начал он, расположившись в кресле, — я человек военный, говорить не большой мастак, поэтому сразу к делу. Я приехал просить вас стать моей женой.

Сказать, что Анна Васильевна опешила — значит ничего не сказать. Поклонников она в своей жизни уже перевидала достаточно, причем самых разных, но это было нечто из ряда вон выходящее.

— Вы женаты, если я не ошибаюсь, — начала было она, но Андрей Павлович прервал ее нетерпеливым жестом.

— Разведен. Уже год как моя вторая женушка оставила меня ради американского бизнесмена. Спасибо, что до нитки не обобрала, а ведь могла…

— Зачем же было жениться на такой? — изумилась Анна Васильевна, припоминая супругу генерала, выхоленную красотку с умопомрачительной фигурой.

— Затем, что старый дурак.

— Вы еще не старый, — не слишком ловко отреагировала Анна Васильевна.

— А что дурак — не отрицаете, — усмехнулся Андрей Павлович. — Правильно. Видите ли, моя первая жена была врачом. Военным врачом. Мы всю жизнь были рядом, и в Афганистан она со мной поехала. Там и осталась… навсегда. Их госпиталь так разнесло, что…

— Простите, — тихо сказала Анна Васильевна, — я не знала. И не хотела…

— Не надо извиняться. В общем, несколько лет я прожил бобылем, а потом встретил свою вторую жену, Лизу. Она была такая хрупкая, такая… неприспособленная к жизни, да и карьера у нее не слишком задалась. Любовниц я не признаю, поэтому женился. Чем все это кончилось, вы знаете.

— Теперь вы хотите снова жениться? Только не на слабой и беспомощной, а…

— Не на беспомощной, это точно. Но я прошу вас быть моей женой потому, что кто-то должен о вас позаботиться. Кто-то должен дать вам возможность стать самой собой — слабой, женственной женщиной.

— Вы что-то путаете, мой генерал, — усмехнулась Анна Васильевна. — Меня считают сильной… даже не женщиной, а бабой.

— Ну и дураки. Да нет, вы, конечно, не хрупкий мотылек, но… У вас глаза — контуженного человека. Я знаю, насмотрелся в Афгане. С виду — герой-супермен, а глаза… Глаза, как у загнанного зверя.

— Ну, спасибо. Чокнутой меня называли, что было, то было, а вот контуженной…

— Да не придирайтесь вы к словам, — вдруг рассердился генерал. — Вы нормальный человек, просто жизнь вас не баловала. Вам опора нужна, друг, если хотите. Вот я и предлагаю…