Тринадцатый сын Сатаны - Николай Стародымов

— Это сделать не так уж сложно, Игорь Дмитриевич, — после некоторой паузы наконец заговорил Сергей.

Начальник остановился. Повернул голову и с нескрываемой надеждой посмотрел на подчиненного.

— Вот как?

Ингибаров заговорил под стать начальнику — размеренно, словно размышляя вслух.

— Конечно… Только предварительно несколько вопросов. Скажите, Игорь Дмитриевич, у нас дело о взрыве на кладбище закончено?

— Нет, конечно, — удивленно ответил начальник. — А ты что же, не в курсе?

Ингибаров немного отошел от выработанных для себя принципов поведения, плеснул себе в стакан минеральной воды из стоящей тут же бутылки. Неторопливо отпил. И только после этого кивнул.

— В курсе, естественно… Сейчас вы поймете, о чем я говорю… А в каком состоянии у нас дело об убийстве священника?

— Висит на нас. Уж сколько лет бьемся…

— Да-да, конечно… А недавние разборки со стрельбой и взрывами?.. А тележурналист?.. А побег из тюрьмы нашего суперкиллера?…

Начальник не выдержал:

— Ты же и сам прекрасно знаешь, что они не раскрыты!.. Да объясни толком, куда ты клонишь!

Индикатор опять хлебнул воды. Судя по всему, он в эти мгновения еще раз продумывал детали плана, который излагал своему начальнику.

— Сейчас объясню, — вновь кивнул он. — По-моему все очень просто, Игорь Дмитриевич. У нас имеется очень много незакрытых дел и в то же время острая нехватка опытных специалистов. Поэтому мы реально в состоянии выделить на расследование этого, по большому счету, рядового убийства только одного человека. Одного! Это объективно. Хотя бы потому, что нам тоже необходимо отчитываться перед руководством, как мы используем свои наличные силы… Зато достаточно опытного — это уже в угоду человеку, который просил вас заняться этим делом персонально… Так можно и доложить: с нынешнего дня один наш достаточно опытный сотрудник вплотную занимается этим самым Рядновым.

Игорь Дмитриевич постепенно начал понимать, куда клонит подчиненный.

— Пожалуй, в этом что-то есть… — задумчиво произнес он. — А он, этот наш сотрудник, и в самом деле настолько опытный, что ему можно поручить это дело?

— Конечно, Игорь Дмитриевич! Разве ж я стал бы подсовывать для такого сложного дела какого-нибудь неумеку! — без тени улыбки ответил Индикатор. — Он у нас уже вел довольно сложные дела: об убийстве журналиста Сафронова, об убийстве мафиозной культуристки, дело о заезжем «гастролере» с оперативной кличкой «Стрелок», которому удалось скрыться из-под самого ареста… Ну и еще кое-что… Короче говоря, достаточно опытный сотрудник.

— Хорошо, — принял правила игры начальник. И все же не удержался, спросил: — А сколько дел из перечисленных он довел до конца?

Ингибаров скрывать не стал:

— Ни одного. Он у нас мастер проваливать самые простые дела. Как говорится, такая у него планида… Но разве об этом должны знать ваши заказчики?.. Дело тут совсем в другом: парень он добросовестный, старательный, пунктуальный, скрупулезный… Такую активность развернет — только будете успевать отчитываться! Комар носа не подточит… И при этом дело не продвинется ни на шаг. Невезучий он у нас…

Начальник, в каком бы чине и в какую бы ситуацию ни попал, всегда остается начальником.

— А что ж мы его держим, такого неудачника?

По лицу Ингибарова никто не смог бы даже предположить, что он сейчас бросает в глаза своему шефу слова упрека и порицания. Потому что внешне все это выглядело не более чем простое напоминание в связи с забывчивостью.

— Так это ж ваш протеже!

Игорь Дмитриевич удивленно вскинул брови:

— Мой протеже?

— Конечно. Я говорю о Вадиме Вострецове.

Это был удар.

Это был сильный, мощный, давно задуманный и тщательно лелеемый, хорошо выверенный удар, что называется, «под дых». Потому что в свое время тот же Индикатор категорически не хотел брать под свое крылышко сынка друга своего начальника. Потому что он сам этих сынков не любил. Не любил — это самое мягкое из всех выражений, которые он адресовал мальчишкам, которые садятся на высокие следственные должности только потому, что им выпала удача родиться в Москве. Однако должностные «клетки» не были заполнены, волна преступности нарастала, хоть как-то нужно было выпутываться, из провинции брать в столицу сотрудников не разрешали из-за жилищной проблемы… Вот и пришлось покориться давлению шефа и взять сына его старого друга…

Ни в одной сфере деятельности не достигнешь мало-мальски значимых высот, если не будешь уметь делать более или менее приемлемую мину даже при самой отвратительной игре. Так что Игорь Дмитриевич удар выдержал с честью.

— А что, разве он так плох? — его голос выражал только некоторое удивление. — Насколько я знаю, Вадим институт закончил неплохо.

Индикатор был великодушен. Ударив, он не стал бить по ушибленному месту второй раз.

— Я же не сказал, что он и в самом деле безнадежно плох, — непроницаемо ответил он. — Просто опыта у Вадима не хватает. Невезучий он… А так, еще раз говорю, парень довольно добросовестный. Может, со временем у него что-то и будет получаться. А пока…

Шеф деликатность подчиненного оценил. И не стал развивать столь щекотливую тему.

— Вот как?.. Ну что ж, значит, так тому и быть! Дело об убийстве Василия Ряднова поручить Вадиму Вострецову, освободив его от остальных дел!

…Они расстались, вполне довольные достигнутыми результатами. Игорь Дмитриевич считал, что сумел угодить своему старинному приятелю, не поступившись при этом интересами дела и не потеснив свою совесть. Ну а Сергей Реисович хоть на какое-то время избавился от Вострецова и при этом не взвалил на свой отдел сомнительного дела об убийстве какого-то мелкого бизнесмена.

В жизни, согласимся, не так уж часто случается, чтобы оба собеседника расстались в равной степени довольными результатами переговоров.

Ленька — Сторож — Валентин

Да по едучему хрену им всем в задницу, в самом деле!.. О, черт, как бы хотелось еще поспать, как говорится, минуток эдак по шестьсот, по меньшей мере, на каждый глаз… Однако никуда не денешься — работа есть работа.

Тем более, что Шеф нынче какой-то странный. По телефону говорил не совсем так, как обычно. После разговора осталось ощущение, что еще не выспался или не проспался после вчерашнего. Вообще-то он, Шеф, обычно не пьет, а если пьет, то подчеркнуто интеллигентно, по чуть-чуть, как в кино показывают про крутых американских «крестных отцов» — ну да тут, судя по голосу, позволил себе расслабиться. Или тоже с какой-нибудь знойной красоткой ночку провел… А может и в самом деле, как и сказал, приболел? Хоть он и «качается»-тренируется на всяких тренажерах, раз в неделю обязательно сауну посещает, хоть у него собственный врач за здоровьем следит, хоть и закаляется, всякими массажами-процедурами себя изнуряет, в питании всевозможные калории-холестерины вычисляет — а все же, как ты ни старайся, а людей, напрочь застрахованных от всех болезней, в природе не существует.

Где-то в уголке сознания у Леньки вдруг тяжело ворохнулось сомнение: ну не похож голос Шефа на себя, совсем не похож… Однако он тут же, с головной болью, шикнул на него: и словечки его, Шефа, коронные, фразеологические обороты опять же, да и про Леньку знает все то же, что и Шеф… Да и кому, скажите на милость, нужно его, болеющего с похмелья, Леньку, разыгрывать, каламбуры всевозможные заказывать…

И главное: номер этого телефона вообще кроме Шефа практически никто не знает. Разве что бабы — ну да никто из них не знает, чем Ленька по жизни занимается…

— Я понял, Шеф, — откровенно вздохнул в трубку Ленька. — Все будет в елочку.

Он опустил трубку в гнездо, вернулся к кровати. Сейчас бы прилечь еще, только чуток прикорнуть, на уютной подушечке устроиться… Нельзя, и без того со временем напряженка. А если еще уснешь ненароком…

И Ленька со злостью рывком сдернул с кровати одеяло. Под ним блаженно щурилась, бесстыдно раскинув руки и ноги, девушка. Шалава из кафешки «У Барабаса». Как ее, бишь… Наташка, кажется.

Н-да, видок, однако…

Это только в кино по утрам герои поднимаются свеженькие и красивые: мужчины гладенько выбритые, а женщины — словно только что сошли с глянцевой обложки журнала. В реальной жизни все иначе. Ленька прекрасно понимал, что и сам выглядит сейчас отнюдь не как красавчик из рекламы, где навязчиво рекомендуют пользоваться теми или иными системами бритвы, после чего красотки сами лезут к ним в штаны — словно бы брить этими лезвиями полагается именно там… Но он ладно, он мужчина, ему помятым и небритым выглядеть не так уж страшно. Как ни говори, это у птичек всяких, у зверушек самка серенькая, а самец красавец — непонятно только тогда, с чего же это красавцы-лоси, скажем, такими рогами обрастают… Ну а нынешняя его подруга, как ее, все-таки? Наверное, все-таки Наташка… Косметика с лица повытерлась, тушь с ресниц кусками пообсыпалась, причем, естественно, на щеки и на веки, волосы спутанны… Вроде еще молодая, а в талии толстовата, на животе дряблые складки, обмякшие груди с чуть обозначенными розовенькими сосочками спущенными волейбольными камерами сползли куда-то едва не под мышки… На что мы, мужики-дураки, по вечерам так западаем?