Что знал Сталин - Дэвид Мёрфи

«Что мы знали о финнах? Мы считаем, что для общих расчетов сил подавления противника разведка имела необходимые отправные данные. Разведка эти данные доложила Генеральному штабу. Это не заслуга теперешнего состава Разведывательного управления, так как основные данные относятся к 1937–1938 гг. Мы знали к 1 октября 1939 года, что Финляндия создала на Карельском перешейке 3 оборонных рубежа и две отсечные позиции. Первый оборонительный рубеж, предназначенный для частей прикрытия, располагался непосредственно около границы и упирался флангами в Ладожское озеро и Финский залив ‹…›. Его укрепления состояли главным образом из сооружений полевого типа: окопы стрелковые, пулеметные, артиллерийские. Были и противотанковые сооружения. Имелось также небольшое количество железобетонных, каменных и деревоземельных точек, общая численность которых доходила до 50. Это так называемое предполье. Второй оборонительный рубеж стал известен разведке на 1 октября».

Он был прерван Львом Мехлисом, начальником Политического управления Красной Армии: «1 октября какого года?» Проскуров ответил — «1939 года», и продолжил описание 2-й и 3-й линии обороны и их бетонных бункеров: «Эти точки нанесены на схемы, был альбом, который, как говорил сам Мерецков, все время лежал у него на столе». Мерецков: «Но ни одна не соответствовала». Проскуров: «Ничего подобного. Донесения командиров частей и разведки показали, что большинство этих точек находится там, где указаны на схеме». «Это ложь», — сказал Мерецков, описав расположение двух точек. «Ничего подобного», — повторил Проскуров. Опять вмешался Мехлис, который спросил, когда этот материал был передан в Генеральный штаб. «До 1 октября 1939 года, — ответил Проскуров. — К этому времени было известно, что финны развертывают большие строительные работы. В течение лета 1939 года в различных сводках было указано, что идет подвозка большого количества различного стройматериала. Точных данных во 2-ю половину 1939 года мы не имели. Все имеющиеся сведения об укрытиях и заграждениях были разработаны, нанесены на карту в Ленинграде и распределены в войска по соединениям. По людским ресурсам, что было известно по данным разведки? Мы знали, что Финляндия располагает 600.000 человек военнообязанных. Военнообученных насчитывалось до 400.000 человек. Кроме того, имелись силы гражданской обороны, состоящие из женщин и мужчин, до 200.000 человек ‹…›. Данные о пистолете „Суоми“ „позднее этот вид оружия стали называть „пистолет-пулемет“ или „автомат““ были сообщены разведкой в 1936 году. Подробные данные были даны в справочнике 1939 года с фотографиями». Началась дискуссия по использованию автоматического оружия для пехоты. [91]

Сталин и Проскуров отклонились к вопросу, почему понадобилось время до середины декабря, чтобы разослать по войскам информацию о боевой тактике финнов. Когда Проскуров попытался объяснить, что такую информацию нужно доставать из архивов, выбирать и рассекречивать пригодные материалы, прежде чем их можно будет распространять, Сталин притворился, что не знает, что документы, поступающие из-за границы, все засекречены и не выдаются рядовым сотрудникам. Проскуров повторил, что им не разрешается делать иностранную периодику доступной. В этом месте Сталин сказал: «У вас душа не разведчика, а душа очень наивного человека, в хорошем смысле слова. Разведчик должен быть весь пропитан ядом, желчью, никому не должен верить. Если бы вы были разведчиком, вы бы увидели, что эти господа на Западе друг друга критикуют: у тебя тут плохо с оружием, у тебя тут плохо; вы бы видели, как они друг друга разоблачают, тайны друг у друга раскрывают, вам бы схватиться за эту сторону, выборки сделать и довести до сведения командования, но душа у вас слишком честная». Не осознавая, что он в действительности описывает себя самого, Сталин продолжал: «Можно назвать сообщение несуществующей газеты, несуществующего государства, что-либо в этом роде, или по иностранным данным и т. д. и пустить это в ход. Фирму можно снять, а существо оставить и преподать людям открыто, ведь есть у нас газеты». Проскуров попытался объяснить, что пока материал не засекречен, большие начальники не будут читать. Сталин повторил свою идею, но Проскуров указал, что для этого надо аппарат увеличить. Когда Сталин сказал, что «если это нужно, увеличим», Проскуров заметил: «Я пять раз докладывал наркому об увеличении, но мне срезали, и сейчас получилась такая организация, которая еле-еле способна издавать секретную литературу». В то время как Проскуров продолжал проталкивать свою идею об использовании иностранной литературы на несекретной основе, Сталин заметил, что военная газета «Красная Звезда» вообще ни черта не стоит, в связи с чем Мехлис вступил в спор о проблеме с редактором. Проскуров попытался вернуть дискуссию к разведке, описав, как командиры разного уровня используют сообщения разведки. Он пожаловался, что некоторые командиры держат их в своих сейфах непрочитанными по три и более месяцев. В ответ на ремарку Сталина, что «надо уметь преподнести блюдо, чтобы человеку было приятно есть», Проскуров сказал: «Если материал к вам приходит, вы должны его прочитать. Он красиво издан, с иллюстрациями, с картинками». Они продолжали подробное обсуждение, какую информацию нужно печатать, и как она должна быть принята теми, кому она доставлена. [92]

Сталин (показывает книжку): «Здесь напечатана дислокация германских войск?» Проскуров: «Так точно». Сталин: «Этого нельзя вообще печатать». Проскуров: «Нельзя и секретно?» ‹…› Сталин: «Нельзя такие вещи излагать, вообще печатать нельзя, печатать нужно о военных знаниях, технике, тактике, стратегии, составе дивизии, батальона, чтобы люди имели представление о дивизии, чтобы люди имели понятие о частях, артиллерии, технике, какие новые части есть». Из этого последнего диалога становится очевидным, что Сталин не понимает сущности и назначения разведки, и что он не знает многого из военного дела. С одной стороны, он бранит Проскурова за слабость разведки во время финской войны, а с другой — что публикация материалов по дислоцированию иностранных войск является неправильным. Или эти утверждения отражают затаенный страх Сталина восстановить Гитлера против себя, сообщив о размещении его войск? Мы не знаем. Но ясно, что он всеми силами стремился к тому, чтобы ухватить Проскурова, а самому оправдаться от любого осуждения. [93]

Мерецков добавил жалобу, что «так как эти доклады являются секретными, я не могу взять книгу домой, а на работе не могу читать, работой нужно заниматься». Сталин спросил: «Кто это придумал?» Проскуров: «Был приказ Народного комиссара № 015». Голос из зала: «Книги должны быть в штабе». Проскуров: «Чем же объяснить, товарищ Воронов ‹Н. Н. Воронов, начальник артиллерии РККА›, что из 50 переведенных статей в Артиллерийском управлении прочитано только семь статей двумя лицами? Эти статьи без всяких грифов, несекретные». Проскуров закончил обсуждение замечанием, что штаб Первой Краснознаменной Армии держал сводки три месяца, не рассылая по частям, считая, что эти сводки Разведывательное управление должно рассылать само. «Значит ли это, — спросил Проскуров, — что Разведупр должен знать дислокацию всех частей? Я считаю, что это дикость!» Должно быть, все находившиеся на совещании поморщились, зная манию к секретности, которая пропитала все военное и гражданское руководство. [94]

Проскуров перешел к вопросу, который Мерецков поднял раньше — о том, кто был ответственным за руководство войсковой разведкой, сказав, что он получил сотни писем по этому вопросу. «С первых дней сражения, — сказал он, — кадры войсковых разведчиков готовились очень плохо, несмотря на состоявшееся в июне 1939 года заседание Главного военного совета, в котором участвовал и товарищ Сталин, на котором было принято решение возложить ответственность за войсковую разведку на Оперативное управление в Генеральном штабе РККА, штабы округов, армий и армейских групп. Переход на новую организацию штабов следует провести к 1 августа. Сейчас разведка не имеет хозяина, и войсковой разведкой никто не занимается. ОРБ не готовятся как разведчасти». «Что такое ОРБ?» — спросил Сталин. «Отдельный разведывательный батальон, — ответил Проскуров — имеющийся по штатам в каждой дивизии, однако ОРБ не были правильно использованы, как и разведывательные роты, приданные каждому полку. Во время финских событий разведотдел Ленинградского военного округа забрала себе 7-я армия, а остальные армии остались без кадровых разведчиков». Сталин сказал: «Необходимо последовать опыту иностранных армий и сосредоточить всю разведывательную работу в одних руках. Мы должны создать аппарат, который будет отвечать и руководить войсковой разведкой, или оставаться только с агентурной разведкой». [95]