Его величество случай - Ольга Володарская

– А если не найдете?

– Найду, должна найти! – Ева носком сапога подцепила хлипкий деревянный плинтус, рванула на себя, и когда он оторвался, заглянула в образовавшуюся щель. – Одна пылища… Черт!

– Почему вы решили…

– Цацки тут, больше им деться некуда! Когда бабка от меня съехала, я все квартиру перерыла. Там ничего нет! Значит, она забрала их с собой… – Ева шмыгнула в кладовку, но тут же выскочила оттуда, отряхиваясь и чихая. – Блин, авгиевы конюшни, а не квартира! Работы не меньше чем на неделю, так что собирай манатки и выметайся…

– Мне некуда ехать, – растерянно сказала Аня.

– Где-то ты раньше жила, вот и дуй туда!

И так Аню разозлил этот повелительный тон, что она грубо (оказывается, она и так может!) крикнула:

– Никуда я отсюда не уеду!

– Не хочешь – не надо, – неожиданно быстро согласилась Ева. – Тогда просто дай мне ключи, я буду сюда приходить днем, а ты можешь тут ночевать.

– Не получите вы никаких ключей, – тихо, но твердо сказала Аня. – И квартиру крушить я вам не дам. Элеонора Георгиевна не хотела, чтобы вы тут хозяйничали, поэтому она свой дом мне и завещала…

– Дура, – выплюнула Ева, сощурив огромные синие глаза так, что они превратились в щелки. – Ты еще ничего не поняла… Старуха завещала все тебе, чтобы отомстить нам, своим родственникам! Ты всего лишь средство для достижения ее цели. А цель у нее была одна – после смерти показать нам кукиш!

– Баба Лина меня любила, – еле сдерживая слезы, прошептала Аня.

– Любила, как же! Да ей было плевать на тебя! Как и на всех… Она никого в жизни не любила! Для нее все мы были статистами!

– Уходите, – сипло сказала Аня, – уходите отсюда, слышите?

– Значит, по-хорошему договориться ты не хочешь?

– Уходите, уходите, уходите… – как заведенная, твердила Аня.

Ева в сердцах выругалась и вылетела из квартиры.

Из-за закрывшейся двери донеслись громкие надрывные рыдания, пролившиеся бальзамом на Евину душу – она обожала, когда из-за нее плакали и страдали. Она приблизила ухо к двери, прислушалась. Плач поутих, но не прекратился, выходит, допекла она девчонку! Отличненько, пусть знает свое место…

Запахнув шубу, Ева стала спускаться по замусоренной лестнице. Дом, где ее бабушка прожила несколько последних лет, она посетила впервые. Она вообще никогда раньше в подобных халупах не бывала и не подозревала, что есть подъезды без домофона, консьержа, освещения, в конце концов… Как тут Элеонора жила? После Арбата сия окраина казалась занюханным провинциальным селом, скопищем рванья и пьяни! Ни красоты, ни комфорта: ни тебе скверов, детских площадок, охраняемых стоянок… Путных магазинов и тех нет, не говоря о ресторанах, одни забегаловки с обманчивыми типа «Французское бистро «Армэн» вывесками! Чем, интересно, бабка питалась? Чебуреками, самсой, пирожками с котятами? Раньше она жить не могла без изысканных церемонных трапез. Без деликатесов: красной икры на завтрак, ухи из осетра на обед, легкого грейпфрутового желе на ужин – все это приносилось из ресторана, расположенного напротив дома, выкладывалось в фарфоровые тарелки и неспешно поедалось при помощи дикого количества столовых приборов из серебра… Когда не на что было купить икру и осетрину, бабка обходилась бутербродами: ломтик «Бородинского», кусочек буженинки, листик салата, колечко помидора. И никаких дешевых картофельных супов, макарон по-флотски и гречневых каш! Элеонора и не знала, как все это состряпать! Всю жизнь питалась тем, что приготовят повара, то ресторанные, то нанятые специально… Нет, все же интересно, что она в последние годы ела? Уж точно не икру. Разве что заморскую баклажанную…

Представив бабку, поедающую из грошовой тарелки похожую на дерьмо массу, Ева перестала улыбаться. На мгновение она почувствовала стыд, но лишь на мгновение… Потом к ней вернулись ее всегдашняя жесткость и уверенность в правильности своих поступков.

«За что боролась, на то и напоролась, – зло подумала Ева. – Как она с людьми поступала, так я поступила с ней. Все по справедливости!»

Успокоив таким образом свою совесть, Ева восстановила душевное равновесие и резво побежала по ступенькам к подъездной двери.

Оказавшись на улице, она подошла к своему джипу, отключила сигнализацию, собралась забраться в салон, но тут в блестящем тонированном стекле, отражающем почти как зеркало, увидела странную фигуру… Человек (неясно какого пола) в длинном темном пальто, в шляпе, змееподобном шарфе, в черных очках от солнца стоял метрах в десяти от дома и, задрав голову, смотрел вверх. Лица его видно не было – половину его закрывал шарф, половину большие, непроницаемые очки…

«Чудик какой-то, – пронеслось у Евы в голове. – Одет странно и в небеса пялится… Астролог, что ли… Или уфолог… А то и экстрасенс, пытающийся взглядом разогнать свинцовые облака…»

Ева развернулась, чтобы получше рассмотреть чудика, но он как почувствовал ее взгляд: дернулся, опустил голову, втянул ее в плечи, поднял воротник и быстро-быстро посеменил за сараи. Спустя секунду его и след простыл…

Когда он исчез, Ева забралась в салон. Посидела, устремив взгляд на то место, где недавно стоял «астролог», затем встряхнулась и завела мотор…

Выруливая на дорогу, она глянула в зеркало заднего вида и ойкнула – чудик опять материализовался на том же месте и застыл в той же позе – руки в карманы, голова задрана. Только теперь Ева поняла, что он смотрит не в небо, а на окна бабкиной квартиры…

День третий

Елена

Проснулась Лена в шесть утра. Проснулась сама, не дождавшись звонка будильника, хотя раньше ее не могла добудиться даже любимая собака Дуля, которой иногда приспичивало в неурочный час.

Лена тихонько вылезла из кровати, стараясь не разбудить Алекса, прошлепала в кухню. Спящая у плиты Дульцинея тихонько гавкнула, завидев хозяйку, но тут же уткнула морду в лапы и засопела.

«Что ж, раз даже собака не хочет составить мне компанию, значит, буду коротать время в одиночестве», – подумала Лена, включая чайник. Пока он закипал, она вяло размышляла о том, что не страдала бессонницей без малого двадцать лет, с тех пор как вышла замуж за Алекса. До этого ее часто мучили страшные воспоминания, угрызения совести, приступы сумасшедшей любви, и она не могла спать, а только лежала с закрытыми глазами, орошая подушку слезами, но все изменилось, когда в ее постели обосновался Александр Бергман – он прогнал все тревоги и подарил Лене покой…

И вот снова все изменилось! Спокойной, размеренной жизни пришел конец! Ее опять стали мучить воспоминания, угрызения совести и приступы сумасшедшей любви…

– Леночка, – раздался за спиной сонный голос мужа. – Ты чего так рано?

Елена помрачнела – она не хотела разговаривать с Алексом, а тем более не хотела объяснять «чего она так рано»: правду не скажешь, а врать мужу она не привыкла.

– Иди ложись, – как можно мягче проговорила Лена, – я попью чаю и приду. – Она обернулась к мужу, стараясь улыбаться искренне, и добавила: – Честно-пречестно!

– Что-то случилось? – встревоженно спросил Алекс, подойдя вплотную и заглянув ей в глаза.

– Все нормально, просто мне захотелось пить.

– Ленка, хватит темнить, я тебя сто лет знаю…

– Всего двадцать, не надо меня старить…

– Что слу-чи-лось? – по слогам произнес он, все больше хмурясь.

– Послушай, у меня умерла мать, я могу погрустить или нет? – довольно грубо воскликнула она.

– Ты из-за этого грустишь?

– Допустим.

– Так из-за нее или нет?

– Да, из-за нее.

– Точно?

– Это допрос? – нахмурилась Лена.

– Нет, вопрос. Я спросил «точно»?

– Точно.

– Хорошо, – хмуро кивнул он. – А то я подумал…

– Что ты подумал?

– Неважно…

– Нет, ты скажи! – все больше кипятилась она, сама себе удивляясь – за двадцать лет брака они ни разу серьезно не ссорились, и вот нате вам…

Алекс сдвинул брови, должно быть, его тоже удивила Ленина вспышка, но он не стал заострять на этом внимание, а выдержав томительную паузу, сказал:

– Я слышал, в столице объявился Серж Отрадов.

Лена внутренне содрогнулась, но внешне никак свого волнения не выдала – думская закалка позволила выдержать удар.

– И что из того? – спокойно спросила она.

– Я решил, что ты… – Он как-то затравленно на нее посмотрел и смешался.

– Что я с ним виделась?

Он сжал губы и кивнул.

– Где я могла с ним встретиться? На похороны я не ходила, на оглашение завещания тоже! Где, Алекс?

– Мало ли…

– Господи, какая глупость! – выдохнула Лена.

– Нет, это не глупость… Это дурное предчувствие… – Алекс схватил жену за плечи и ощутимо встряхнул. – Обещай мне, что ты не будешь с ним встречаться, даже если он захочет! Обещай! Не ради меня, ради себя…

– Хватит, Алекс, мне больно…

– Это мне больно, – хрипло прошептал он, еще крепче сжимая ее. – Мне! Двадцать лет я сражаюсь с призраком! Двадцать лет пытаюсь отстоять право на свою любовь… Я из кожи вон лезу, чтобы моя девочка больше не страдала! И что же? Только я начал верить в то, что нашему браку больше ничто не угрожает, как этот… этот…