Фанфик Everything I am - Фанфикс.ру

— Хорошо, сэр, — отвечаю я, направляясь к двери. Я стараюсь не торопиться, чтобы Дамблдор не подумал, что я убегаю, и все же иду достаточно быстро. Уже когда я закрываю за собой дверь, он окликает меня.

— Гарри, — я останавливаюсь и делаю шаг назад в комнату, не убирая ладони с дверной ручки, — какие у вас отношения с профессором Снейпом?

— Он ужасен, — ляпаю я первое, что приходит в голову. Что же, вышло искренне. Даже пожалуй чересчур. Дамблдор вздыхает, но потом слегка улыбается и желает мне доброго вечера.

Оказавшись, наконец, в общем коридоре, я с облегчением вздыхаю и смотрю на наручные часы. Двадцать пять минут восьмого. Через полчаса мне нужно быть в подземельях, а я совершенно не представляю себе, как мне удастся второй раз за вечер сохранить на лице невозмутимое выражение.

Еще не хватало, чтобы Снейп заподозрил, что мне не дает покоя его особа.

Естественно, к мадам Помфри я не иду. А те двадцать минут, в течение которых наматываю круги по галереям Хогвартса, ничуть не помогают успокоить мысли. Поэтому когда я спускаюсь по лестнице, ведущей к классу Зельеварения, мне остается только просить Мерлина помочь мне не ляпнуть какую-нибудь глупость.

Я в сердцах пинаю носком ботинка каменную стену и на мгновение морщусь от боли в пальцах. Нужно было с самого начала догадаться, у кого карта. Я не тешил себя особыми иллюзиями по поводу того, что найду ее в кабинете Снейпа, а если бы и нашел, совершенно неизвестно, как вынес бы ее оттуда. Но мне все равно казалось, что она там. Иначе откуда ему было в тот день знать мое местоположение, да еще назвать его Гермионе и Рону?

Карта у директора. Вот уж кто может хладнокровно наблюдать за всеми моими перемещениями. Иногда моя вседозволенность пугает меня самого. Я просто уверен, что Дамблдор в курсе моих ночных прогулок, прекратившихся, собственно, неделю назад… после назначения Снейпом взыскания. У меня больше не остается на них сил. А может быть, я просто в достаточной степени устаю для того, чтобы спокойно заснуть и проспать всю ночь без внезапных пробуждений.

«Спокойно заснуть после того, как вкалывал у Снейпа», — язвительно добавляет мой внутренний голос, и я прошу его помолчать. Мне не до того, чтобы копаться в себе. Я и так озадачен.

И у меня осталось не слишком много времени, чтобы разобраться. Из одиннадцати шкафов, которые он поручил мне привести в божеский вид, один принадлежит лично Снейпу, а потому не в счет, и семь мне уже удалось расчистить. Причем беспорядок на полках уменьшается от шкафа к шкафу, по мере того, как я удаляюсь от его стола. Я могу управиться с оставшимися за пару вечеров, один из которых сегодня. Снейп давал мне десять дней, я, наверное, превзошел его ожидания, ведь сегодня только шестой вечер.

Я могу не успеть.

Я вхожу в его кабинет, постучав, но не дожидаясь угрюмого «да», каким он обычно откликается на то, что его беспокоят. Я смотрю на зельевара, сидящего за своим столом и торопливо черкающим что-то на постоянно норовящем скрутиться листе пергамента. Перо в его руке кажется почти неподвижным, но я успел привыкнуть к его почерку и знаю, что это кажущаяся неторопливость. Он стремительно пишет, и на мгновение мне ужасно хочется узнать, что. Поскольку это явно не чье-нибудь эссе, подвернувшееся под горячую руку.

Это письмо.

— Приступайте, — бросает он, не глядя на меня и не удостаивая приветствием. Еще бы, я точен, как часы — к чему оборачиваться, если знаешь посетителя, думаю я, проходя вглубь класса.

Когда эта мысль проносится в голове, я чувствую в ней что-то необычное и прокручиваю еще раз. Так и есть. Я подумал о Снейпе с усмешкой, а не с обычной злостью. Н-да.

Весна, наверное.

Он продолжает писать, пока я открываю очередной шкаф. Заклинание и движения палочкой уже кажутся мне будничными, я не напрягаюсь при их выполнении. Когда тяжелые дверцы с хрустальными стеклами раскрываются навстречу, мне кажется, я замечаю стремительный взгляд исподлобья, брошенный в мою сторону. Я оборачиваюсь всем телом, желая убедиться в своей правоте, но как обычно ошибаюсь. Снейп даже не шевельнулся, а голова его склонена слишком низко, чтобы он мог рассматривать меня, не меняя положения.

Я всегда заблуждаюсь, предполагая его поступки.

Это соображение заставляет меня с досадой прочистить горло, и я торопливо выхожу из поля его зрения. Как бы то ни было, находиться за деревянной частью створки шкафа, где не только он, а и я лишен возможности обзора, гораздо легче.

Хорошо, что шкафы большие — масштабы комнат и высота потолков позволяют делать их почти в два раза выше и глубже. Я задумчиво провожу пальцем по прозрачному стеклу. Когда-то мне казалось, что достаточно будет задеть такую льдистую хрупкость локтем, и не восстановишь никакими заклинаниями. Теперь я знаю, что в горный хрусталь, магически вплавленный в дерево, можно стрелять, и на нем не останется даже царапины. Прозрачное как вода стекло отражает мое лицо, и я отворачиваюсь, понимая направление своего взгляда сквозь него. Любопытство сгубило не одну кошку. Как-то не хочется разделить их участь.

Проходит полчаса. Я уже влез на очередную скамью — кажется, это место Паркинсон — и разобрался с тремя полками. Удачно, что шкафы располагаются вдоль слизеринской половины класса. Я и эту скамейку чистить не стану.

Почему-то сегодня мне совершенно не хочется торопиться. Может быть, потому что я тяну время отработки, хотя ни за что не сознаюсь в этом. А скорее всего, потому что меня стесняет присутствие Снейпа. С какой стати мне показалось, что без него в классе слишком пусто? То, что он здесь, сердит меня и делает неуклюжим. Особенно с учетом того, что я не знаю, как он узнал о…

Хватит, одергиваю я себя в который раз. Все равно до правды не добраться. Да и узнаешь — какая в сущности разница? Что мне в том, откуда Снейп знал о башне Астрономии? Что от этого изменится?

Тогда можно подумать о возвращенных баллах.

Я готов рычать от того, каким сумбуром сменились мои еще несколько часов назад более-менее спокойные мысли.

Днем меня беспокоило отсутствие Снейпа. Теперь раздражает его присутствие. Мне хочется себя побить.

— Поттер.

Я вздрагиваю и чуть не грохаюсь со скамьи на пол, когда этот голос раздается за спиной. Опять он приблизился совершенно бесшумно. Не хватало еще сверзиться Снейпу на голову — в пыльной-то мантии. «Или на руки, — мстительно прибавляет голосок в моей голове, — посмотрим, будет он тебя ловить или не захочет пачкать одежду?» Я приказываю себе заткнуться. С тем, какой я придурок, я разберусь позже.

Я спрыгиваю со скамьи и устремляю на Снейпа как можно более смелый взгляд:

— Да, сэр?

Он необычно выглядит сегодня. Я, конечно, привык, что он всегда сосредоточен, однако сегодня его собранность явно на порядок выше. Я почти чувствую, как от него исходят волны внутреннего напряжения. На изжелта-бледных щеках проступили желваки, а пальцы с силой сжимают запечатанный сургучом пергамент.

— Вы проработаете сегодня до половины одиннадцатого, — говорит он, глядя куда-то в шкаф позади меня, — завтра придете в то же время, что обычно, и начнете работу независимо от того, буду я здесь или нет. Дверь будет настроена на ваш визит, поэтому не пытайтесь опаздывать. Также как и уйти раньше — не забывайте о Следящих чарах. Я узнаю, если вы попытаетесь схалтурить. Вам ясно?

Я киваю, не в силах отвести взгляд от линии, залегшей между его бровями. Снова поручение Ордена, мелькает в голове короткая мысль. А я сижу здесь и не имею возможности принести хоть какую-то реальную пользу, кроме как разгребать мусор нескольких поколений школьников. Я — человек, которому на этой войне самое место!

— Поттер! — его голос выдергивает меня из раздумья, и я вздрагиваю, — вам нечем заняться?

До меня доходит, что я снова рассматриваю него, и я краснею. Снейп замечает это и не оставляет без внимания:

— Что такого в моем лице, что вы уставились, как на вывеску?

Я подавляю совершенно неуместную улыбку. Никогда раньше не слышал от Снейпа ничего, что хоть отдаленно показалось бы забавным. Наверное, виноват насыщенный эмоциями разговор с директором и то, что Снейп собирается на какое-то рискованное задание. Я не знаю, с чего делаю такой вывод, но точно знаю, что он верен.

И неожиданно снова чувствую в руке пергамент карты Мародеров.

Я ничего не знаю об этом человеке — понимал я это когда-нибудь настолько хорошо, как сейчас? Я презирал его, ненавидел, я до хрипоты орал на него в кошмарных снах, порывался проклясть за то, что он сдернул с пьедестала мои представления об отце и Сириусе, я божился, что убью его как предателя. Грязный ублюдок с сальными волосами и недоброй ухмылкой. Мой личный враг, мой мучитель.

Я никогда не понимал его, но почему именно сейчас вдруг пришло ко мне это осознание, ненужное и уж точно бесполезное?