И аз воздам - Ирина Чернова

Поначалу, с самого раннего утра, поднималось глухое раздражение от всего. На кухне не было горячей воды и приходилось ставить сразу чайник, чтобы не ломило зубы от холода. В жуткий загаженный туалет я старалась вообще не заходить, и если была возможность доехать до работы, то я стоически терпела до нее, а по вечерам приучала себя не пить ничего на ночь. Но вокруг находились люди, они сопровождали меня везде — на работе, в транспорте, на улице, и от них было никуда не спрятаться. Больше всего меня стали раздражать веселые и радостные лица, а уж если они принадлежали парням или девушкам, то внутри поднималась мутная волна какой-то бешеной злобы, сдерживать которую было все труднее и труднее. Почему-то при виде любой улыбающейся девушки я вспоминала Лёшика, его неповторимую улыбку, его глаза, руки и услужливое воображение тут же рисовало мне картину, как он обнимает и целует ту самую девицу, которая мило щебечет рядом со мной в вагоне метро. От этой картины мне было настолько плохо, что хотелось топать ногами, выть и бросаться на все, что шевелилось вокруг.

Спускаясь по эскалатору, я привычно поддерживала сумку правой рукой сзади, опираясь левой на поручень. Стоящие по правую сторону читали, смотрели по сторонам, обнимались, разговаривали, словом, вели себя так, как ведут все люди, спешащие на работу. Веселый смех двух девчонок резанул по ушам, когда я пробегала мимо них и опять внутри поднялось что-то тяжелое и темное. Одна девчонка стояла почти посередине ступеньки и я столкнулась с ней так, что она отлетела вправо, испуганно пискнув. Извиняться я не собиралась, некогда останавливаться, но мне вдруг стало необыкновенно хорошо и тяжесть внутри исчезла. Осознала я это состояние уже в самом низу лестницы и даже замедлила бег от удивления.

Это что же получается, если я толкну кого-нибудь, то мне будет от этого хорошо? Надо проверить еще раз… я прошлась по платформе, заглядывая внутрь себя. Состояние эйфории продолжалось недолго, пока я не встала у края перрона в ожидающей толпе. Обычная давка на входе, когда двери уже закрываются, вызвала знакомое раздражение и ненависть к тем, кто медленно заходил прямо передо мной… ну да, вот маячит спина в кроличьей шубке и распущенные волосы… не может, что ли, ногами перебирать побыстрее? Со всей злости я впихнула девицу в вагон, буквально впечатав ее в кого-то и тут же по спине разлилось приятное тепло. Девица впереди пыталась повернуться, но нас стиснули со всех сторон, а потом я отошла в сторону и злорадно смотрела, как она пытается угадать, кто ее так пнул. В состоянии эйфории не хотелось никого толкать и я даже блаженно прикрыла глаза в уголке у поручня. Тепло медленно перемещалось по телу и растекалось по рукам и ногам, вызывая приятную дрожь. Доехав до своей станции, я вышла из вагона и в сутолоке мне кто-то наступил сзади на пятку. Эйфория моментально сменилась на глухое раздражение, но теперь я уже знала, что делать и настраивала себя подождать. Да, надо подождать совсем чуть-чуть, пока я начну выходить… дверь надо распахнуть пошире, тогда она пойдет назад с размаху, а если еще и подтолкнуть ее… стук сзади и чей-то вскрик пролился бальзамом и внутри разлилась приятная теплота. Получилось!

У меня началась увлекательнейшая игра — как сделать так, чтобы зацепить как можно большее число людей по дороге. Это прекрасно получалось при спуске по эскалатору. А что, они сами виноваты, нечего вылезать из правого ряда или выставлять сумки и руки на середину ступенек! При столкновениях тяжелая чернота внутри уходила, а я как будто становилась легкой и воздушной и прыгала дальше вниз, намечая по пути очередную жертву. Один раз, когда я уже бодро шла, печатая шаг, по перрону, меня дернули сзади за рукав.

— Ты что это толкаешься, — полезла на меня круглолицая девица в кожанке, — места было мало тебе? В морду захотела?

Внутри моментально поднялось черное и тяжелое облако, от которого закололо в пальцах рук и ног, а в голове зашумело. Я еще только собиралась с ответом и глубоко вдохнула, как она испуганно отдернула руку и застыла с расширившимися глазами и приоткрытым ртом. Я ухмыльнулась и вздернула подбородок кверху, рассматривая девушку в упор, а рядом ойкнула женщина и народ стал оборачиваться на нас. Поскольку девица больше ничего не говорила, я развернулась и пошла дальше по перрону, не обращая ни на кого внимания.

Второй аналогичный случай произошел дома, когда на кухню вышла Фатима с каким-то абреком. Я стояла около одной газовой плиты, ожидая закипания чайника, а они болтали по-своему у соседней, посматривая на меня. Абрек был тощий и черный, от него ощутимо попахивало несвежим духом и заношенной одеждой, что моментально вызвало брезгливость и неприязнь. Потрещав между собой, они замолчали, Фатима меленько и пакостно захихикала, а гастарбайтер подошел ко мне.

— Хороший женщына, — заговорил он и мне почудилось, что от него воняет псиной. — Пойдем со мной, хорошо будет, денег дам, — настойчиво потянул меня за рукав и мне стало тошно от его смрада.

Эту прослойку я откровенно не любила, но старалась на конфликты не нарываться и обходила их стороной. Сейчас же во мне как будто что-то взорвалось внутри, по рукам и ногам пробежали острые холодные коготочки и я резко повернулась к мужчине.

— Что ты сказал, повтори, — совершенно спокойно спросила я, тщательно проговаривая каждое слово, из последних сил сдерживая бушующее внутри темное пламя. Глаза заволокло туманом и как через вату я услышала жуткий визг Фатимы.

— Эй, Лерка, успокойся, ты чего это? — меня сильно встряхнули за плечи, — ты слышишь, ай нет?

— Слышу, слышу, — чернота внутри успокаивалась, но никуда не ушла, она просто легла на дно, прислушиваясь к происходящему.

— К тебе полезли, что ли? — Паша-зэк еще раз встряхнул меня и я поняла, что он сжимает мне запястье своей когтистой лапой. — Так заорала бы, чего молчала-то? — Он крутнул мне руку и осторожно вынул оттуда нож. — Не надо этого, Лерка, ты молодая еще, а за этих ублюдков будешь на зоне париться. Бери чайник, да иди… или лучше водки выпей, а то тебя испугаться можно.

Я молча взяла чайник и пошла к себе, недоумевая, откуда в руке взялся нож. Зайдя в комнату и бросив взгляд в зеркало, я чуть не уронила чайник себе на ноги, с ужасом уставившись на свое отражение. Вместо привычного мне лица на меня смотрела какая-то звериная морда с бешеным оскалом и рядом с ней я бы не пожелала находиться даже днем в людном месте, потому что ее обладательница была страшна и опасна.

Хлебая горячую воду, я пыталась разобраться в том, что со мной происходило в последнее время. Я что, схожу с ума от ненависти ко всему вокруг? Похоже, что дело было именно в этом. За прошедшие три недели я дошла до какой-то крайности, если совершенно перестала себя контролировать и даже не помню, откуда в руке появился нож. Пусть кухонный, но это все равно оружие, которым можно если не убить, то поранить, а в тот момент на кухне я могла запросто убить этого абрека не поморщившись. Значит, и та девчонка в метро просто испугалась меня. Я всех ненавижу…