Судьба китайского Бонапарта - Владилен Воронцов

Чан Кайши преимущественное внимание уделяет верным ему подразделениям. Возглавляемый им самим 1-й армейский корпус, состоящий из выпускников Вампу, выделялся среди иных формирований боеспособностью, организованностью. Здесь преобладают земляки Чан Кайши — чжэцзянцы, в то время как большинство других подразделений состояло из уроженцев различных провинций.

1 июля 1926 г. гуанчжоуское Национальное правительство опубликовало манифест о Северном походе. Чан Кайши назначался главнокомандующим всеми выступавшими в поход войсками.

9 июля войска, вдохновляемые революционными призывами, выступили в поход. Толпы людей приветствовали солдат. Главнокомандующий верил: его час настал. Он не скупился на обещания: покончить с феодалами, объединить страну, отменить навязанные Китаю неравноправные договоры и право на экстерриториальность. Чан Кайши ощущал себя героической личностью, ведь он возглавил поход семи корпусов гоминьдановской армии.

До 100 тыс. человек, объединенных под знаменем НРА, двинулись на Север. Им противостояли армии Чжан Цзолиня (350 тыс.), У Пэйфу (250 тыс.), Сунь Чуаньфана (200 тыс.). Численное превосходство милитаристов было налицо. Военщина опиралась на помощь Запада, где немало политиков, следовавших принципам имперского мышления, связывали свои интересы в Китае с милитаристскими силами.

НРА победоносно продвигалась вперед — численное превосходство не обеспечило военного преимущества милитаристам. Победы достигались благодаря невиданному подъему освободительных настроений в народных массах, участию крестьян в борьбе с помещиками, милитаристами. Повсюду, порой внезапно, появлялись крестьянские отряды, действовала народная милиция. Бескорыстная помощь и поддержка НРА со стороны населения становились обычным явлением. Чан Кайши присваивал себе, как главнокомандующий, лавры победителя, хотя антимилитаристские силы, пришедшие в движение в связи с Северным походом, действовали зачастую вне его контроля и даже помимо его воли и указаний. Главнокомандующий уподоблялся той хитроумной лисе из древней китайской басни, которая шла впереди тигра и принимала на свой счет почтительное поклонение, предназначаемое лишь тигру.

11 июля НРА вступила в Чанша, где к ней присоединились войска восставшего против У Пэйфу Тан Шэнчжи. Эти войска составили 8-й корпус НРА. Чан Кайши, прибыв в Чанша, решил сразу же отдать дань революционным настроениям в стране, советской помощи, сыгравшей значительную роль в успехе Северного похода. Его речь была обращена к рабочим, солдатам — участникам кампании. «Только после того как империализм будет уничтожен, Китай добьется своей независимости… — воскликнул оратор. — Третий Интернационал является штабом мировой революции… Мы должны объединиться с Россией, чтобы свергнуть империализм… Китайская революция часть мировой революции… Мы должны объединить всех борцов мировой революции для свержения империализма». Недостатка в революционных призывах не было. Появление тезиса о «мировой революции» в речи Чан Кайши было не случайным. Всего лишь месяц назад КПК опубликовала послание к Гоминьдану. Нанесение мощного удара по империализму, говорилось в послании, приведет «с одной стороны, к освобождению китайской нации, а с другой стороны, к завершению мировой революции»[32]. КПК обещала полную поддержку Гоминьдану в борьбе против империализма и милитаризма, демонстрировала готовность к сотрудничеству с Чан Кайши. В условиях подъема освободительной борьбы Чан предпочитал играть революционной фразой.

Как планировать дальнейшие операции? Этот вопрос Чан Кайши решил заранее. После победы в Хунани и захвата Чанша он возглавил восточную колонну НРА, которая после освобождения Наньчана должна была двинуться к Шанхаю и Нанкину. Чан Кайши всегда помнил: то основная опора — в Шанхае. Северная колонна продвигалась в Центральный Китай к уханьскому трехградью — Учану, Ханькоу, Ханьяну.

Чан Кайши стремился поднять свой авторитет, ведь оборону учанского рубежа возглавил сам У Пэйфу. Основные надежды он возлагал на 2-ю дивизию Вампу и дивизию 7-го корпуса, хотел добиться победы любой ценой. Попытки войти в Учан оказались безрезультатными. Осада велась больше месяца. Штурм следовал за штурмом. Добровольцы, словно пантеры, бросались на высокую, толстую стену, молниеносно карабкались по бамбуковым лестницам, в то время как их товарищи заполняли крепостные рвы своими телами. Со стен сыпались камни, лилась горячая смола, и, когда осаждавшие, дрогнув, отступали, их провожали огненные полосы пулеметных очередей. Только первый штурм стоил НРА пятисот жизней участников похода и столько же раненых.

Чан Кайши не выдержал испытания и, сняв 2-ю дивизию, выехал в Цзянси. Он был, как свидетельствовали очевидцы, в подавленном состоянии и даже предложил В. К. Блюхеру «принять командование НРА».

Уроки поражения были учтены. Месяц шла подготовка к новому штурму, и он начался 10 октября. Первым ворвался в город полк под командованием коммуниста Е Тина. Советский летчик А. М. Кравцов нанес бомбовый удар по противнику. Деморализованная армия У Пэйфу бежала, бросая вооружение. Путь отступавшим в панике войскам северян не мог преградить даже приказ У Пэй-фу — рубить головы беглецам. К концу 1926 г. северная колонна овладела провинцией Хунань и южной частью провинции Хубэй.

…У южных ворот Учана, у стены, вырос холм, его бережно обнесли каменной кладкой. Холм возвышается над братской могилой, где захоронено до тысячи солдат НРА. Героизм павших на поле брани воинов поднимал авторитет Чан Кайши как главнокомандующего и служил упрочению его позиций в Гоминьдане. Но, с другой стороны, поход стимулировал революционные настроения в стране. Революционный подъем способствовал авторитету КПК, комсомола, росла численность этих организаций. Усилилось левое крыло в Гоминьдане.

Созванная в октябре 1926 г. в Гуанчжоу Всекитайская конференция Гоминьдана высказалась в поддержку Ван Цзинвэя. Главнокомандующий, находясь на фронте, не сумел противостоять такому политическому натиску. Как всегда, пригодился совет Чжан Цзинцзяна. Тот рекомендовал плыть по течению. 3 октября Чан направляет Ван Цзинвэю телеграмму, именуя его «своим братом», прославляя многочисленные достоинства своего соперника. На первый взгляд могло показаться, что Чан жалеет об отъезде «своего соратника» в Европу и печется лишь о том, чтобы тот вернулся на родину. В действительности телеграмма должна была усыпить бдительность противников, скрыть истинные намерения Чан Кайши. Главком обращается к своим наиболее доверенным людям с предупреждением: нельзя допустить возвращения Ван Цзинвэя. Чан Кайши не сумел скрыть своего твердого намерения остаться на посту председателя правительства. На октябрьской конференции возник вопрос: на какой правительственный пост возвратится Ван Цзинвэй? Делегаты начали отстаивать для изгнанника пост председателя. Это было уже слишком. На трибуну внесли на кресле парализованного Чжан Цзинцзяна. С большим трудом этот закулисных дел мастер сообщил оторопевшим делегатам волю Чан Кайши; он зачитал «только что доставленную телеграмму» главкома с возражениями против возвращения Ван Цзинвэя.