Демократия по чёрному (СИ) - Птица Алексей

— Действительно, сравнение довольно удачное. Ну и что, когда нам ждать понос у этого негра?

— Прошу прощения, герр канцлер, — отозвался Йеско, — но этот негр грамотен, и технически образован. Как это могло получиться, не знает никто, но это факт!

— Хорошо, перейдём к делу. Какими силами располагает этот негр? Да, и вы сказали, что он принял христианство, и взял имя это…

— Иоанн Тёмный!

— Да, Иоанн Тёмный! У меня в голове крутятся ассоциации, но я никак не пойму, какие.

— Иоанн Грозный, — неожиданно подсказал штабной майор, и смущённо потупился, стыдясь своего порыва.

— Точно! — одновременно воскликнули все трое.

— Так, так, так. Интересные ассоциации! Иоанн Грозный, и Иоанн Тёмный. Я поражаюсь русским. Всё уже уничтожено, и быльем поросло, и вдруг откуда — то зёрнышко прилетает, и всё начинается заново. Причём здесь негр? Вы что-нибудь понимаете, Йеско?

— Выверты сознания, и возможно, воспитания, — философски заметил тот.

— Ясно, какими силами располагает этот Иоанн?

— Порядка пяти тысяч солдат.

— И вы считаете это армией?

— Пять тысяч чёрных солдат, боготворящих своего вождя! И это в Центральной Африке, герр канцлер.

— Вы считаете, есть какая-то разница?

— Существенная, герр канцлер. Можно считать, что у него под началом пятьдесят тысяч солдат, если бы разговор шёл о Европе. Все эти пять тысяч вооружены винтовками, хорошо обучены, и готовы воевать. Ни одна из европейских держав сейчас не способна держать такой воинский контингент там. И мы в том числе.

— Да, наши солдаты нужны нам здесь, — пробормотал про себя канцлер.

— Хорошо! Какие будут предложения? Маркиз Солсбери предложил нам тайный союз, против французов, и обеспечить поддержку этому Мамбе. В том числе, финансовую.

Йеско фон Путткамер попал в свою стихию, и начал брызгать формулами, как слюной, и с пеной у рта доказывать, какие перспективы вырисовываются перед Германией, с использованием этого вождя, расписывая потенциал его войск.

— Короче, герр губернатор. Что нас ждёт?

— Если, поддержанный нашими вооружениями, чернокожий вождь сможет начать повторное наступление на Французское Конго, то он в состоянии захватить его.

— И это всё?

— Скорее всего! Никаких данных о его потенциале, у меня нет. Единственная информация, которая у меня есть, это то, что у него есть порядка пяти тысяч трофейных винтовок, и пять тысяч магазинных итальянских винтовок, поставленных нами ему через посредников, ну, и три пулемёта Максима.

— Да, у него есть ещё одна батарея французских горных пушек. Но думаю, боекомплект к ним уже, практически полностью, израсходован, в ходе предыдущего захвата Браззавиля и Бельгийского Конго.

— Я так полагаю, этого будет явно недостаточно, для успешного наступления на Габон, герр Йеско?

— Я думаю, катастрофически недостаточно, герр канцлер!

— У него есть ещё что-нибудь, помимо старых винтовок, и трёх пулемётов?

— Нет!

— Да, с такими силами ему французов не победить!

— Что мы сможем приобрести, если поддержим его?

— Габон, герр канцлер! А французское Конго отдадим англичанам!

— А вождь?

— А вождя уничтожим, если будут проблемы.

— А какими силами?

— Силами наших колониальных войск. А к горным пушкам предоставим ограниченное количество боеприпасов, чтобы он не смог воевать ими дальше. И пусть стреляет из них, хоть бананами, если сможет!

— А сколько у нас в Камеруне войск?

— Эээ, один батальон.

— И это всё? Да вы сказочник, уважаемый герр губернатор! С такими силами, и победить пять тысяч, прошедших Габон, негров, это невероятно!

— Ну, он будет уже ослаблен потерями, и мы сможем договориться с ним об официальном приобретении захваченной им территории.

— Вот это уже более здравая мысль, достойная воплощения! И сможет ли он захватить Габон?

— В случае предоставления соответствующего вооружения, а в особенности, горных пушек, у чернокожего вождя есть все шансы захватить всю французскую территорию, вплоть до Атлантического побережья, и даже, скинуть французские силы в океан.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— В последующем, объединёнными немецко-английскими силами, он будет отброшен назад, и эта территория отойдёт нам, либо англичанам. В зависимости от развития событий, возможны любые варианты. В том числе, и выкуп этих территорий. Но, все они предполагают проигрыш французов, при любом развитии событий.

— Ясно! Сколько батарей необходимо для успешного наступления?

— Не менее четырёх.

Дальнейший разговор не так важен для читателя, как это бы ему не хотелось. Переговоры министров Англии и Германии состоялись в самое кратчайшее время. На них была определена помощь вождю чернокожих, в размере десяти тысяч итальянских магазинных винтовок (чтобы не привлекать излишнее внимание к Германии), и четырех батарей 75-мм горных пушек, фирмы Крупп, которые были закуплены испанцами, а потом переданы фирме— посреднику.

Кроме этого, было ещё дополнительно приобретено англичанами, в Испании, десять тысяч старых однозарядных ремингтоновских винтовок, с большим количеством боеприпасов к ним. Помимо этого, были запланированы закупки бездымного пороха, и прочего имущества, необходимого для ведения боевых действий.

Грузовой пароход, под названием «Whiterhinoceros», с портом приписки Глазго, и рейсом Ливерпуль — Бомбей, зашёл в ряд европейских портов, начав с испанского Бильбао, и, особенно задержавшись в Салерно, где загрузился под завязку оружием. Горные пушки были уже загружены в Бильбао, и транспорту больше было незачем заходить в другие порты, кроме, как за пополнением воды и продуктов.

Дальше он проследовал, через Средиземное море, Суэцкий канал, по которому прошёл в Красное море, а оттуда уже вышел в Индийский океан, и, пережив короткий шторм, зашёл в порт Момбасы, ровно через три месяца, как вышел из Ливерпуля.

Американский пароход «Индепенденс» благополучно пришвартовался в порту Дуалы, и приступил к разгрузке. С него, нехотя и испуганно, выходило почти две тысячи человек, триста семей, решившихся вернуться в Африку, несмотря на пугающую неизвестность того, что их могло там ожидать.

В Дуале они не задержались. Наняв проводников, закупив продуктов, и вьючных животных, Луиш повёл свой галдящий караван к Банги. Он не боялся нападения, пятьсот, подготовленных американскими инструкторами, американских же, негров, вооружённых магазинными винчестерами, готовы были дать отпор любым нападающим, охраняя свои семьи.

Мария осталась в Дуале, она была на третьем месяце беременности, и Луиш не хотел рисковать своим будущим ребёнком. Мария тоже сознавала это, и не настаивала, собираясь ожидать, как его, так и тех вестей, которые он принесёт от Мамбы, здесь, в уютном домике, принадлежащем Феликсу фон Штуббе.

Феликс отсутствовал, находясь в России, и она осталась у него дома, благо прислуга была нанята на год, и не собиралась разбегаться, терпеливо дожидаясь своего хозяина. Да и куда им было уходить, из этого, всем привычного, мирка, в который так гармонично вошла Мария.

Луиш крепко обнял любимую супругу, на прощание нежно погладив её по округлому животу, в котором стала зарождаться новая жизнь. Поцеловав её долгим, затяжным поцелуем, и не в силах оторваться от её карминовых губ, он, с трудом, нашёл в себе силы разомкнуть уста. И не прощаясь, ушёл, не оглядываясь, к давно ожидавшему его каравану.

Мария, вытерев набежавшие слёзы батистовым платочком, присела на красивую резную скамеечку возле входа в дом, бездумно смотря в ту сторону, в которую ушёл Луиш.

«Стерпится, слюбится» — говорит народная пословица. То же произошло и с ней. Многое пришлось им пережить вдвоём, и она, наконец, полюбила этого бесхитростного португальца, который всегда любил её, той трепетной любовью, о которой слагают саги, во все времена и все народы, прощая всё, и нечего не требуя взамен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она же, любила его той холодной рациональной разновидностью любви, когда понимаешь, ради чего, и почему ты хочешь остаться с этим человеком навсегда. И вот он ушёл в дальний поход, уводя с собой триста семей, отчаявшихся чёрных людей, бывших совсем недавно рабами, или потомками рабов, и ещё помнивших это рабство, так и не нашедших себя в новой американской мечте.