Первый день Вечности - Александр Уралов

— Ребята! Это я, Паша Еманжелинов! Только не стреляйте! Паша я… Еманжелинов! — орал Пашка, прильнув к стене рядом с дверью. Он вытянул руку и барабанил кулаком в дверь, отчаянно боясь, что кто-нибудь из солдат-дезертиров выстрелит сквозь дверь и пули оторвут ему руку. Но это было не так страшно, как присутствие за окном кого-то, кто в любое мгновение может принять его за террориста и всадить в спину очередь из автомата с глушителем.

У этих придурков хватит ума! С перепугу. Господи, Господи, Господи, хоть бы не стреляли! Лучше там, с ребятами, со знакомыми лицами, со спокойным и рассудительным Андреем, чем безымянным и безликим Одним Из Них… из тех, кто будет с удовольствием стрелять. Он будет заполошно и злобно верещать, стрелять веером, нажимать на курок до тех пор, пока вокруг всё не покраснеет от брызог крови и мозгов, пока с выпученными глазами он не ворвётся в студию, перешагнув через разорванный в клочья Пашкин труп. Перешагнёт, наступив в кровавую лужу, — этот краповый берет, альфовец, этот спецназовец… или как его там….

Словом, Пашку переклинило. За окном был не человек. За окном было что-то неумолимо тупое и угрожающее, как Устав несения службы… как солдат с бешенными от стрельбы глазами… как обдолбанный сержант из какого-нибудь спецподразделения.

… как его брат, позирующий на одной из фотографий — подмышкой зажата голова армейского дружка… штык-нож у горла — мол, ещё одна секунда и…

В студии стоял гвалт.

— Пашка! Открывай и выходи! Не делай резких движений! — надрывался Кирилл.

— Это Паша… это наш эфирщик… видео-инженер!.. — наперебой кричали девчонки.

Андрей пытался, не размахивая руками, быстро, но спокойно втолковать Москвичу, — мол, Пашка это… эфирщик, понимаешь?

Москвич, полуприсев, водил безумно дёргающимся стволом. Опрокинутый стул путался у него под ногами.

— Если спецназ… всех на хрен… всех! — хрипел он.

Кончилось тем, что Мустафа, который размяк от выпитой водки и, похоже, не совсем отдавал себе отчёт в серьёзности положения, двинул прикладом в дверь и фальцетом закричал:

— Выходи по одному!

— По од… кха-кха… одном… му, — закашлялся севшим вдруг голосом Филон.

Какое-то тягостное мгновение Андрею казалось, что они сейчас оба выпалят сквозь дверь. Но дверь щёлкнула кодовым замком и из неё боком выпал Пашка, закрывая затылок руками. Дверь моментально захлопнуло сквозняком, — звук удара был слышан даже через всеобщий ор. Мустафа ухватил Пашку за ворот свитера и потянул к студии. Филон неуклюже двинул его прикладом по спине.

— Иди, давай! — и ещё ногой наподдал.

— Кто это? — спросил Малый, поглаживая автомат.

— Это инженер эфира, — в сотый, наверное, раз прохрипел Андрей. — Садись, Паша, со всеми… водки ему налейте, водки.

— Какая, твою мать, водка? — рявкнул Москвич. — Он откуда там взялся?

— Я там с самого начала был, — испуганно пропищал Пашка. Девчонки дёрнули его за штаны, и он неуклюже плюхнулся на колени к Тарасу.

— Подвигаемся, девочки, — старательно тараторила бледная Яна, — подвигаемся… так… вот и стакан тебе. Голодный? Да? Успокоились все! Вика, у тебя юбка задралась, поправь!

— Господи, так и инфаркт получить можно, — проворчал господин депутат Государственной думы Антон Басов. — Ну, вы, блин, ребята, даёте… никого там ещё больше нет?

— Я думаю, что теперь, уж, точно — никого, — преувеличенно спокойно сказал Андрей. — Разве, что здесь, за кулисами где-нибудь поддатый оператор завалялся…

— Ага, — подхватила Вика; она старалась улыбнуться, но её чёрные глаза с синими полукружиями вокруг, были огромными и абсолютно серьёзными. — Помните, как Водолазик во время новостей вылез? Штаны расстёгнуты…

— Парень пописать захотел, с бодуна, — подхватил Кирилл. — Полина за столом в камеру чего-то трендит, а Водолазик стоит, качаясь, сзади неё и ширинку расстёгивает.

— Я тогда чуть не окочурился, — серьёзно сказал Роальд Вячеславович. — Смотрю на монитор, а там — такая порнуха…

— Тихо, — выпалил Москвич, — хватить трепаться! Ты, пацан! Ты чего так орал?

— Испугался я, — нервно ответил Пашка. — Телефоны не работают, выходить страшно… и кто-то в окно скребётся….

Стало удивительно тихо. Беззвучно выматерился Кирилл, закатив глаза в бессильной злобе.

— Кто поскрёбся? — шёпотом спросил Малый.

— Не знаю… — обречённо пробормотал Пашка и осёкся; запел телефон Басова.

Москвич нажал на кнопку сотового Басова, подождал и, не поднося телефон к уху, громко отчеканил:

— Ещё раз там кто поскребётся — всем каюк, поняли? — и нажал отбой.

— Вот и разобрались, — рассудительно подытожила Инна.

— Давайте-ка, господа, выпьем по маленькой и продолжим посиделки, — осторожно предложил Антон. — Ежу понятно, что спецслужбы сейчас копошатся по всем этажам и карнизам этого здания.

— Они в те комнаты могут пробраться, где уже нас нет! — выпалил вдруг Валерка-Филон.

— И пусть сидят, — примирительно сказал Андрей. — Никакого штурма быть не должно. Мы тут все, как кильки в банке — дышать уже нечем. Какой тут штурм? Один выстрел, — боже, упаси! — и…

Динамик вдруг включился и пробурчал:

— Мне тут ваш Вован чуть башку не пробил своим автоматом, урод долбанный! Задёргался… и двинул стволом прямо в макушку. Теперь затылок щиплет… козёл! — динамик хрюкнул и отключился. Сквозь стекло было видно красное лицо Вована. Похоже, он пытался оправдываться — губы его шевелились.

— Переживёшь, — отрезал Москвич. — Всё! Тишина! Всем сидеть!

— Леонид, — вкрадчиво сказала Яна, — не дёргайся, ладно? Я тут чуть трусики не намочила с перепугу — хватит уже кричать, ладно? Давайте, наконец, поговорим спокойно, а? И водки выпьем…

Пашка затравленно жевал сыр. Почему-то ему вспомнилось, что дома он стеснялся есть много — маленькому надо оставить, и брату с Тамарой…

— Лопай, Пашка, лопай, — отечески пробасил Кирилл. — И водочки, вот, тяпни маленько. Сегодня — можно! Если что — скажешь, мол, дядя Кирилл всё тебе разрешил сегодня.

— У меня уже вся задница взмокла, — ни к селу, ни к городу выдал Андрей и сам себе удивился. Увидев, что все смотрят на него изумлённо, он добавил, — Стулья дурацкие — кожаное сиденье… сколько можно на них париться.

— А ты, Андрюш, подложи чего-нибудь, — рассудительно молвил Роальд Вячеславович. — Можешь, вон, обезьяну плюшевую взять.

Из книги Яны Полозовой (3) "Прямой эфир: хроника захвата в диалогах горожан и документах"

(разговор на кухне)

— … они там все немножко красуются! Этот ваш Басов…

— Да ладно тебе!

— Нет, солдатиков я понять могу. Наполеон, например, отменил наказания в армии, понимаешь? Порка, там… шпицрутены — отменить. Униженный солдат — плохой солдат. Наполеон оставил расстрел, как меру наказания — для мародёров и прочих… а телесные наказания — отменил! И никакой дедовщины! У него и воевали так, как никто в те времена!

— Так это же Наполеон! Сравнил, тоже…

(телефонный разговор)

— … этих командиров сраных, как Пушкина, в солдаты!

— Не Пушкина, а Лермонтова. В смысле этого… как его… Мартынова, который его убил!

— Вон, у америкосов, отслужил своё — бесплатно в институт!

— Я тут в старом учебнике у сеструхи прочитал, что они войну разжигают, а наши — защищают дело мира.

— А ты не читай много, а то голова треснет.

(Екатеринбург, Белый дом, ночь)

— … политикана только за одно место можно укусить — за рейтинг.

— Это у него самый жизненно важный орган…

— А я что говорю! Прикинь, какие проценты Басов на будущих выборах наколотит! Нет, не наливай… ну, хорошо, чуть-чуть… изжога. Если он живым оттуда выйдет, Кремлю придётся с этим считаться, понял?

— Кремль хрен положит на это.

— Ну и козлы. Получат второго Ющенка! Давай… ох, чёрт, аж горло обожгло!.. Слушай, у тебя телефон Басова где-то был…

— Ты же против него пиарил, помнишь?

— Это как раз неважно. Антону, если жив останется — команда нужна будет, понял?… Команда!

(телефонный разговор)

— … тушь кончилась, Сева.

— Да привезу я тебе тушь! В общем, текст такой: "Ребята, мы с вами!" — записал? — "Долой произвол! Молодёжь — за профессиональную армию!" Записал? И подпись.

— Там не видно будет…

— Спокойно! Там, на этом доме… там ещё нет никого — я сегодня специально смотрел. Быстро повесим — и пусть смотрят. Кешке позвонил?

— Кешка не будет такое снимать… он что, дурак?

— Ну, Юрку наймём, подумаешь! Менты приедут — держаться! Главное, полчаса с этим плакатом продержаться, понял? Юрка снимет… на бытовую камеру, хоть цифру, даже хоть VHS, это уже по фигу!

— Сева, пойми — моё дело что? Написать! Я, лично, его вывешивать не буду! Снять-то всё можно, да только кто разрешит тебе всё это в новостях показывать!