Конкурс песочных фигур - Татьяна Краснова

Она остановилась перевести дух. Володя выглядел совсем потухшим.

– Ты всегда даешь сдачи на всякий случай? – поинтересовался он.

– Всегда, и всегда помогает, – ответила Карина без малейшей паузы.

Следующие десять минут оказались необыкновенно продуктивны – книжки одна за другой летели на полки, никто в них не заглядывал, никто не произносил ни слова. Даже не верилось – взяли и покусали друг друга, вольно или невольно. Карина злилась на себя: надо же так отличиться – выступить в роли тети Зины с вопросиками! А что семья, а что детишки? И ладно было бы по-настоящему интересно! Так ведь хотелось-то всего-навсего расслабиться в последний выходной, сменить декорации, ну и заодно помочь в пустяковой работе. Хотелось идиллии с чаем у камина! Ей больше ничего и не нужно! А при такой скромной программе ведь можно было вообще рта не открывать – чего же он открылся?! Нет, мало ей получить что-то хорошее – надо его еще и испортить! Начать ковырять, как ребенок игрушку – а что там внутри?

Откуда-то выпорхнул листочек, Володя перехватил его.

– Детский рисунок? Твой? Покажи! – попросила Карина.

Но Володя быстро скомкал бумажку и сунул в карман:

– Просто мусор.

– Но я же видела… А кстати, почему ты не продолжил династию? Неужели даже не пробовал? В детстве все рисуют…

И услышала рассказ все в том же неестественно-юмористическом тоне, как у великого Головина обычно не было времени взглянуть на детские каляки, а если он и взглядывал, пробегая мимо, то всякий раз комментировал: он сам в эти годы уже так рисовал, что профессионалы ахали, собаки лаяли на нарисованных им кошек, птички пытались сесть на изображенные им ветки… В пеньках и корневищах, должно быть, легче было увидеть будущие шедевры, чем в младенческой мазне. А один раз, когда отец был в долгой творческой поездке, Володя с мамой послали ему письмо, и сын набросал на листочке их любимую большую комнату с камином – чтобы папа вспомнил, как дома хорошо, и увидел, что без него ничего не изменилось, и понял, как его ждут. Ответное послание содержало детальный разбор ошибок в построении перспективы. «Ножки у стола кривые, и если бы они действительно были такими, то ваза, стоящая на нем…»

Щеки у Карины пламенели, как цветы декабриста на подоконнике. Все, доспрашивалась, не бывать идиллии – никакой, никогда!

– В общем, рисовать расхотелось, – завершил Володя. – Но меня потом учитель черчения хвалил – за то, что и без линейки с циркулем все получалось. И я понял, что лучше идти туда, где тебя считают таким, как надо, а в остальных местах не задерживаться. Не в романтические творцы, а в прозаические инженеры. Тем более два института под боком – в одном можно учиться, а в другом работать.

И хотя звучало это вполне оптимистично, Карина покаялась:

– Обещаю больше ни о чем не спрашивать, клянусь этой священной головой! – и положила руку на трущуюся голову Кошани, который пришел проверить, как дела.

– Почему же, спрашивай о чем хочешь, – отвечал Володя добродушно. – Хоть какое-то разнообразие. Другие женщины больше интересуются моим знаменитым отцом, чем мной. А, и ты здесь! Соскучился или есть хочешь?

Вслед за Кошаней появился кролик. Он давно освоился, в кладовке уже не сидел и гулял по дому.

– Больше не дерется?

– Нет, они с котом определили границы личного пространства, соблюдают их, и никто никого не трогает.

«Вот и мне надо так же», – подумала Карина.

Кролик привык не только к дому, но и к людям и требовал к себе внимания. Долго ждать он не хотел и, встав на задние лапы, начал довольно ощутимо царапать гостье ноги.

– Ай! Бандит! Сейчас, сейчас я и тебя поглажу. – Она взяла толстяка на руки. – А я ведь тебе, зая, новогодний подарок принесла! И тебе, Кошанечка! Пойдемте вниз, все в сумке осталось, назад бы не унести!

– И тебе Дед Мороз принес кое-что! – подхватил Володя и поспешил к лестнице. – А что же ты не спрашиваешь, какие такие другие женщины?– Потому что неинтересно! – чистосердечно призналась Карина. – Вот подарок – другое дело!

Володя оказался внизу раньше и успел выложить на диван дары Деда Мороза – груду альбомов для фотографий. Каких только нет! Большой, огромный, средний, маленький, разноцветный, однотонный, меховой с глазами и ушами… Объяснил:

– Ну, я не знал, что бы ты сама выбрала…

– И сгреб с витрины все, что было? Спасибо! Чтобы все их заполнить, придется жить вечно. А это – кошачий торт!

Коробочку с лакомством пронесли мимо Володи и вручили Кошане, который уже привстал столбиком.

– А это – тебе, ушастик!

На пакете с сухой смесью было нарисовано такое же лупоглазое длинноухое существо, только с большой ложкой в лапе.

– А это – Рыжему, а это – Бублику…

Хозяин с удивлением провожал глазами новогодние сюрпризы для домочадцев.

– Я давно догадывался, что ты к ним неравнодушна! Только непонятно, кто главный любимчик – ни о ком не забыла… А пакетик с семечками, надо думать, голубям с соседской голубятни?

Карина подробно описала кофейного красавца и снова нырнула в сумку.

– А вот это – тебе!

Володя растерянно вертел в одной руке коробочку, в другой – блестящую маленькую булавку.

– Это для галстука, да? А я их никогда…

– Вот и начнешь когда-нибудь! – рассмеялась Карина, довольная произведенным эффектом. Достала из сумки еще один сверток: – Ну а поскольку новогодние подарки делятся на те, которые не подарили, и те, которые лучше бы не дарили, то вот еще подарок номер два!Под номером два оказалась подкова, самая настоящая, и Володя по-настоящему обрадовался, хотя это был подарок скорее дому, чем ему.

Идиллия восстановлена, думала Карина в электричке. Надо быть посдержаннее, умерить праздное любопытство и южный темперамент. Володя должен быть отдыхом от проблем, а не еще одной проблемой. Шевельнулась неприятная мысль о рационально-циничном использовании человека, но Карина быстро ее подавила – и он ее тоже использует. Мы все друг другу для чего-то нужны, и ничего в этом оскорбительного нет. Правда, уже трудно припомнить последнее показное мероприятие – что-то Володя давно не приглашает ни в белогорские увеселительные заведения, ни в московские – хотя в Москве проще затеряться, чем засветиться. Но это уже его дело. Не хватало еще забивать голову лишними мыслями. Достаточно того, что она давно убедилась – Володя не маньяк, и можно оставаться с ним в доме один на один и спокойно отдыхать. По вагону пошел балалаечник, играя что-то монотонно-назойливое. Карина невольно вслушалась – и вдруг начала различать нечто, отдаленно напоминающее «Ой, мороз, мороз». Потом «Мороз» плавно перешел в свиридовскую «Метель», которую тоже еще надо было суметь расслышать, и Карина восхитилась: это на одной струне-то! Полезла за десяткой – заслужил! Зимний концерт продолжила «В лесу родилась елочка», такая же стилизованно-лиричная. Разгадывание музыкальных ребусов вытеснило остальные мысли. А ведь уговори Володя возвращаться на его машине – не услышала бы она этой чудной балалайки!