Экипаж Меконга - Е Войскунский

Бенедиктов вынул из шкафа ящичек, похожий на пенал, и протянул Опрятину.

Опрятин взглянул и...

- Ах, черт! - воскликнул он, вскакивая. - Те же буквы...

На крышке была гравировка: "AMDG".

Ниже - изображение маленькой короны, еще ниже - буквы помельче: "JdM".

Опрятин прошелся по кабинету. Шаги его звучали четко, как удары молотка.

- Что случилось? - спросил Бенедиктов, поворачивая голову вслед за Опрятиным. - Чего вы всполошились?

- Нет, ничего. - Опрятин уселся в кресло и снова принялся разглядывать ящичек. - Что означают эти буквы?

- Верхние четыре - начальные буквы девиза иезуитов. Забыл, что именно. Нижние три - неизвестно, что означают. Вряд ли это имеет отношение к научной проблеме.

Опрятин погрузился в раздумье.

- Вот что, - вдруг рассердился Бенедиктов, - если вы пришли для того, чтобы глубокомысленно молчать, то...

- Не торопитесь, Анатолии Петрович. Характерец у вас... - Он положил ящичек на стол и поднялся. - Ну ладно. Давайте, чтобы не терять времени, поставим начальный опыт. Когда вы в тот раз описали ваш генератор, мне пришла в голову одна идейка. Вам завезли сегодня чемодан с приборами?

- Завезли. Между прочим: не вы ли присылали ко мне раньше этого типа со зверской рожей? Под видом монтера.

- Что вы, Анатолий Петрович? Это мой лаборант. Весьма полезный и, я бы сказал, приятный мужчина. Надеюсь, вы измените свое отношение к нему... Помогите мне убрать аквариум. А столик - сюда, ближе к генератору.

Опрятин принялся собирать аппаратуру.

- Может быть, вы предварительно посвятите меня? - сказал Бенедиктов.

- Безусловно. Я предлагаю начать с минимальной поверхности - с острия.

Опрятин раскрыл футляр и вынул металлическую державку, снабженную длинной, хорошо отполированной иглой.

- Конечно, - сказал он, - кончику этой иглы далеко до пчелиного жала. Жало имеет острие, закругленное на конце радиусом в одну миллионную часть миллиметра. Приложите к такому острию силу всего в один миллиграмм, и давление его кончика на прокалываемое вещество составит около трехсот тонн на квадратный сантиметр. Представляете себе? А стальная игла в руках человека дает укол с давлением около четырех тонн. Впрочем, в иглах вы, кажется, разбираетесь...

- Что это значит? - хмуро сказал Бенедиктов.

- Виноват, просто к слову пришлось. - Опрятин устремил на биофизика немигающий взгляд. - Итак: с кончиком иглы нам легче справиться, чем с крупной массой вещества, согласны?

Он коротко изложил методику опыта.

На столике, под бинокулярной лупой, была собрана установка. Державка с иглой теперь помещалась в струбцине с микрометрическим винтом так, что острие иглы было подведено к стальному кубику. Все это помещалось в спирали между параллельными обкладками и было заключено в толстостенный стеклянный сосуд. Маленький моторчик через ряд зубчатых передач мог очень медленно вращать микрометрический винт, упирая острие иглы в кубик. В стекло были впаяны выводы проводов, соединяющих установку с электростатической машиной и генератором Бенедиктова.

- Посмотрим, на что годится ваш генератор, - сказал Опрятин. - Ну, начали. Попробуем воздействовать электрическим полем на внутренние связи вещества этого кубика.

Бенедиктов включил мотор, и диск электростатической машины с тихим жужжанием завертелся.

- Генератор! - скомандовал Опрятин.

Щелкнул тумблер. В стеклянном сосуде моторчик медленно-медленно вращал микрометрический винт, подводя острие иглы к кубику.

Опрятин и Бенедиктов прильнули к стеклам бинокуляра.

Звякнул звоночек: острие вошло в контакт с кубиком. Включились самописцы. Острие продолжало двигаться, вонзаясь в металл. Но чувствительные приборы не показали усилия... Игла входила в стальной кубик, не встречая сопротивления!

Это длилось один момент.

В следующий миг какая-то сила отбросила Опрятина и Бенедиктова к стене. Стеклянная камера со звоном разлетелась вдребезги...

Бенедиктов огляделся. Он был ошеломлен. Не померещилось ли ему это?..

Опрятин поднимался с пола. Лицо его было бледно, со лба стекала тонкая струйка крови. Он взглянул на Бенедиктова - и вдруг засмеялся, закинув голову и выпятив костистый подбородок.

"Тронулся, что ли?" - тревожно подумал Анатолий Петрович.

- Кубик! - хрипло сказал Опрятин, оборвав смех.

Они кинулись искать кубик и нашли его вместе с обломком струбцины в углу. Положили под микроскоп. Ни малейшего следа от иглы... Но лента самописца - бесстрастная свидетельница - говорила, что игла вошла в сталь на целых три микрона...

Ученые сели в кресла друг против друга. Помолчали. Потом Бенедиктов спросил:

- Что... что вы думаете об этом?

- Я думаю... Это была великая минута. - Голос Опрятина теперь звучал спокойно, но что-то отчужденное появилось в глазах. - На мгновение мы добились проницаемости. Мы ослабили связи вещества в кубике... Но силы, которые создают эти связи, высвободились... И вот - отталкивание...

Он долго молчал. Потом заговорил уже совсем спокойно:

- Мы в начале пути, Анатолий Петрович. Однако в квартирных условиях мы ничего, кроме скандалов с домоуправлением, не добьемся. Вторгаться в структуру вещества, знаете ли... Может и не так бабахнуть. Нужно собрать крупную установку. С генератором Ван-де-Граафа. Без него не обойтись. Нам предстоит множество опытов.

- Что вы предлагаете?

- Есть у меня одна возможность поработать уединенно. Но вы, к сожалению, не состоите у нас в штате... - Опрятин помолчал, потом сказал в упор: - Вам нужно перейти в наш институт.

11. ПРО "РТУТНОЕ СЕРДЦЕ" И ПРО КОШКУ, КОТОРАЯ ГУЛЯЕТ САМА ПО СЕБЕ

Нет на свете собаки нежнее и ласковее бульдога.

Но на вид этого не скажешь.

Дж.К.Джером, "Мое знакомство с бульдогами"

Шумный людской поток выносит Риту из кинотеатра. Вокруг громко обмениваются впечатлениями, смеются, острят. Все возмутительно счастливы.

А Рите не с кем даже словом перемолвиться. Медленно идет она по аллее Приморского бульвара, мимо фонтанов, подсвеченных цветными лампами, мимо скамеек, на которых тесно сидят парочки.

Тоскливо у Риты на душе.

Первый раз в жизни она одна пошла в кино. Ей кажется, что встречные смотрят на нее с недоумением и жалостью. Ну и пусть! Да, все гуляют парами или компаниями, а она гуляет одна. Ей так нравится.

Нравится?

Нет, себя не обманешь...

Почему-то вспомнилась читанная в детстве киплинговская сказка о Кошке, Которая Гуляла Сама по Себе...

Рита выходит с бульвара на улицу, залитую резким светом ртутных фонарей. Шуршат по асфальту покрышки автомобилей.

Киоск с водой.

Лоток с мороженым.

Троллейбусная остановка.

Высекая на перекрестке искры из проводов, приближается троллейбус. К нему бежит, смеясь, стайка девушек на тоненьких каблучках.