Секс-няньки по соседству (СИ) - Стоун Милана

Мои руки внезапно оказываются в плену мужских пальцев. И я боюсь открыть глаза и спугнуть видение. Настолько оно прекрасно и нереально. Такого просто не может быть.

Чувствую, как мои пальцы вдруг оказываются в необычном для понимания захвате. Их влажно облизывают. Ох, блять. Посасывают. Так пошло, что я невольно стискиваю бедра, потому как внутри прилично натекло. Это неправильно. Это аморально. Я не должна в этом принимать участие.

Хорошие девочки не занимаются такими вещами с двумя мужчинами. Они могут лишь пофантазировать перед сном. А потом винить себя за столь смелые мыслишки.

Неожиданно для меня самой пальцы оборачиваются вокруг двух твёрдых дубинок, обтянутых горячим шелком. Мамочки. Два таких огромных, что сердце и без того активно стучащее, просто заходится от возбуждения.

Они заходят слишком далеко. А я не в силах противиться. Интерес невозможно пересилить. А в голове отсутствуют здравые мысли. Все, Катя, это конец. Повязла в разврате.

Этого не может быть. Не со мной. Не с ними и не сейчас. Может, это плод моего воображения, и я просто перегрелась на солнышке? Это так страшно и волнительно одновременно.

— Господи, — выдыхаю и начинаю двигаться вдоль твердых членов, продолжая чувствовать, как тело мнут сильные руки. Как щипают соски. Как отводят полоску ткани с попки. — Господи, какое….

Из этого рая меня вырывает автомобильный гудок.

Нет. Нет. Нет. Но тут же останавливаюсь, отпускаю любимых мальчиков и спешно подскакиваю.

Они тут же хмурятся, прячут члены в плавки, которые вряд ли могут сейчас скрыть всю величину.

Недоуменно следят за тем, как торопливо одеваюсь. Потом недовольно кидают взгляды на подъездную дорожку, где припарковался Эдуард, один из самых моих красивых поклонников.

— Катя. Это что. За хуйня?! — рычит Захар, удерживая меня за запястье, а спереди вырастает злой Ренат.

— Это свидание, на которое вы вчера меня отпустили.

Они переглядываются, качают головами. Смотрят недоуменно. Да что не так?! Перегрелись видимо на солнышке.

— Не было такого, — грубит Ренат и приближается, но я вырываю руку, обхожу скалу и весело развожу руками.

— Вы оба меня отпустили. Или вы больше не отвечаете за свои слова? — смеюсь я, пока руки жжет от желания продолжить начатое. А тело до сих пор словно онемевшее.

Но вот хер им, а не продолжение. Большой и толстый.

Собрав все оставшиеся силы, я спешу к Эдуарду, прекрасно зная, что короткое платье поднимается на ветру при каждом моем шаге. Демонстрируя практически голую, жаждущую прикосновений, попку.

Повеселимся?

Глава 25

Лечу на крыльях дебильного плана к Эдуарду. И, кажется, уже жалею, стоило его увидеть. Знали бы вы, как он себя любит. Даже вот сейчас, рукой волосы приглаживает, прическу поправляет. Ну прямо павлин, но красивый, зараза. И одет как всегда с иголочки.

Белый костюм отлично смотрится с его красной маздой, подарок отца за красный диплом. Сам-то он еще не многое успел в жизни. Но на фоне двух зверей, что жарят меня медленным огнем своих взглядов, смотрится очень элегантно. Мальчик мажорчик. И улыбка его такая же белоснежная, как и его костюм.

По телу ползет неприятный страх, что недолго ему так улыбаться. Жалко паренька. Немного. Вот он, кажется, замечает моих нянек и резко нахмуривает свои идеальные брови. Даже после того, как я побывала в его нежных объятиях.

Вот пахнет от него, конечно, шикарно. Но жаль, что больно приторно. Няньки пахнут по-другому. Совсем. Дикостью. Сексом. Ахрененно так. До скрежета зубов.

Сзади голую поясницу накрыла тяжелая рука, а рядом над головой раздается бас Рената.

Только вот говорит он двусмысленно. Не угрожающе на первый взгляд, но очень опасно. Я чувствую это в его интонации. Именно сейчас бомба рванет.

Пальчики на ногах сжимаются от примитивного ужаса. Окатывает страхом за свою жизнь и жизнь несчастного Эдуарда.

— Катенька, не познакомишь нас со своим другом?

— Да, конечно, — поворачиваюсь лицом к собеседнику и от собственного елейного голоса аж тошнит. — Это Эдуард, мой жених!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Секунда. Вторая.

Возникшая неловкая тишина, ударяет прямо по мозгам. В висках начинает пульсировать. Мне пиздец. Это же нужно было такое ляпнуть. При этих двух. Что взглядом готовы убивать. Господи, о чем я только думала. Уже хочу вернуть сказанное назад. Но поздно.

Вздрагиваю, стоит услышать гогот. Такой громкий, что эхом распространяется на всю улицу.

Мои няньки откровенно насмехаются над моими словами. И меня это оскорбляет не на шутку. А Эдуард смело выходит вперед и даже берет меня за руку.

Очень, надо сказать, зря.

— Руки убрал от нее, Педик, — в момент лицо Рената меняется в озлобленное.

— Не Педик, а Эдик! — кричу я и прижимаюсь к надушенному телу, что пятится к машине.

В его руках я не особо чувствую себя в безопасности, но хоть так. Может быть мы успеем проскользнуть.

Но меня тут же вырывают из рук парня и поднимают в воздух, а Эдуарда толкают в машину. Заворачивая руку за спину.

— Только не руки, он же хирург. Вы животные!

— Педик, Эдик, да еще и медик, — ржет Ренат, пока очень «нежно» заталкивает моего неудавшегося мужа в машину.

Черт, нужно было звонить Стасу, тот хотя бы спортсмен и смог бы постоять за себя. А этот! Тьфу.

Но мне даже становится немного стыдно, потому что в свою войну я втянула ничего не понимающего неподготовленного парня. Что пытался что-то объяснить Ренату, пока Захар, закинув меня на плечо, несет в дом.

Тяжелые, как мне кажется, удары по спине не дают никакого эффекта. И мои крики тоже. Несёт меня, как мешок с картошкой.

Открыв дверь с ноги и войдя в комнату, небрежно сбрасывает меня на кровать и присаживается рядом. Сволочь!

По щеке течет одинокая слеза, потому что очередной план провалился, и я снова пленница в собственном доме.

Ничего у меня не выходит! Они постоянно в выигрыше из-за своей грубой силы. То закрывают в комнате, то лупят по заднице. Так дела не решаются.

— Давай поговорим.

И я даже опешила по началу от его предложения. Поговорить он захотел. Поздно, милый!

— О чем, — резким движением бью его по руке, что собирает мои слезы. — Не касайся.

— Ты обижена, это понятно… — тяжело так вздыхает. — Мы приперлись в твой дом, устанавливаем своим правила. Но ты же должна понять, что мы хотим тебе лучшего.

Брешет. Они хотят отстрадать со мной полгода и свалить на веки вечные на свою чёртову службу. Не хотят скандалов с дочерью умершего генерала.

— Я не обижена, Захар, я бесконечно зла, — шиплю я на этого благородного рыцаря, который судя по тону собирается выбросить белый флаг. — Я в бешенстве. И сделаю все, чтобы шестерок моего отца в этом доме не было!

О, нет. Вижу, что с последней фразой переборщила. Наблюдаю за тем, как он обдумывает мои слова и что-то резко меняется в нем.

Сажусь перед ним и медленно отползаю. А он поднимается во весь свой огромный рост. Заслоняет собой весь свет. Скалится и начинает расстегивать ремень.

Неужели снова будут лупить? Изверги!

Подмечаю, что все-таки улыбка у него как у ангела. Завораживает. Но не сулит ничего хорошего. И она не вяжется с его опасной профессией.

Такой вот хищник, способный озарить тебя привлекательностью и намертво вцепиться в глотку. Обманщик.

— Что, что ты делаешь, — лепечу я и отползаю все дальше. Натыкаюсь на изголовье кровати, нервно смотрю по сторонам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Куда бежать-то? И надо ли вообще пытаться. Удастся ли?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Предоставляю тебе единственную возможность избавиться от нас с Ренатом… раз и навсегда.

Не верю ему. Захар — как змей искуситель.

— Я не уверена…

— А я уверен, раз ты даже замуж готова выйти. Значит ты готова на все? — сдергивает он ремень, отшвыривая его на пол.