Пути моей судьбы - Валентина Нагинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но была я и в числе последних, когда в школе делали уколы, почему-то это случалось достаточно часто. Я панически их боялась и мне действительно было больно, наверное, срабатывал психологический эффект. В отстающих я была и на уроках физкультуры — по канату лазить не умела, прыгала в высоту чуть ли не хуже всех, по бревну ходить побаивалась. Единственно что мне нравилось и удавалось — брусья. В старших классах, и в институте я по возможности увиливала от «физры» и сдавала зачёты только благодаря доброте молодых преподавателей.
1945 г. Первый класс, я в нижнем ряду третья слева.
Из неприятный событий того времени — комиссии по проверки насекомых в волосах. Проверяющие, надо отдать им должное, вели себя деликатно и результатов не оглашали. Однажды после такой проверки поступило распоряжение всем остричься наголо, иначе не пустят в школу. На следующий день весь класс сверкал лысыми головами и только одна девочка долго не хотела стричься, потому что неё были две толстые косы ниже пояса. Не помню, чем закончилось её сопротивление.
В новогодние каникулы в школе устраивалась ёлка. К ней долго готовились, разрабатывались сценарии представления, распределялись роли, репетировали, шили костюмы. Я была зайчиком в белой заячьей шубке (её взяли у девочек из детдома) и белых перчатках. Зайчиков было несколько, мы ходили вокруг елки и напевали "выпал беленький снежок на тропинку, на лужок, на лесной лужайке мы попляшем зайки…". Мама говорила мне, что пела ту же песенку в своем детстве.
Учителя в наше время были очень уважаемыми людьми, их слушались, боялись и мысли не имели вести себя с ними непочтительно. "Учительница первая моя" упоминалась выше, хорошо помню ещё двух учителей — семейную пару Казанцевых. Василий Георгиевич преподавал у нас географию, а Мария Феофановна — историю и русский язык. Эта пара была просто эталоном сельского учителя позапрошлого века. Оба интеллигентные, спокойные, держались скромно, но достойно. Он был худощавый и высокого роста, она тоже худенькая, но маленькая. Жили они как все тяжело и сестра вспоминает как Василий Георгиевич в холщовой рубахе, босиком с закатанными штанами тянет на себе через село волокушу сена, а его дочь Нина подталкивает сзади. Нина была подругой моей старшей сестры, они дружили всю жизнь и до сих пор моя племянница поддерживает отношения с дочерью Нины художницей Леной. Я тоже с ней знакома и в своё время купила три её картины как вклад в поддержку молодых талантов.
С благодарностью вспоминаю о деликатности своих учителей, вот два тому примера. Я уже упоминала что тетради не подавались, а распределялись по школам, классам и ученикам. Во время их раздачи среди обычных с серыми обложками, были и с ярко-розовыми. Мне они не достались, и я так огорчилась, что слёзы потекли сами собой. Чтобы их скрыть, я залезла под парту, как бы что-то там ища и надолго задержалась. Ада Филипповна, конечно, поняла в чём дело, но не стала меня позорить и требовать, чтобы я немедленно вылезла. Она дала мне время успокоиться и не потерять лицо перед классом. Позже, наверное, в шестом классе, я написала целое сочинение в стихах, явно подражая Пушкину. Учительница никак не прокомментировала мой эксперимент и поставила, несмотря на отсутствие грамматических ошибок, четверку. Но главное было в том, что цифра 4 была очень маленькой и я сразу поняла, что стихи мне писать не стоит. Я, как бывший преподаватель, восхищаюсь такой оригинальной формой оценки моей попытки, разъяснение бы обидело, но не подействовало.
Одна история, подтверждающая либеральность наших учителей, кажется просто невероятной. Я бы ей не поверила, если бы сама не придумала идею, которую удалось реализовать. После шестого класса у нас среди прочих экзаменов была география. И вот я предложила группе девочек в 6 или 7 человек заниматься всю ночь перед экзаменом прямо в школе, в классе, где висела большая карта мира. Как нам разрешили учителя и родители до сих пор не понимаю. Самое сложное было уговорить отца одной девочки, который был слепым и очень строгим, но и это удалось. Мы добросовестно отвечали на вопросы билетов, по очереди стоя у карты, а потом уснули на полу на принесенных с собой одеялах. Без сомнения, в школе был сторож, которому, видимо поручили за нами присматривать. Но я этого не помню, осталось впечатление что мы были одни. Рано утром выскочили на спортивную площадку, побегали, подурачились и пошли домой переодеться и позавтракать. Обучение в школе, как я теперь могу оценить, велось достаточно хорошо. Учителя относились к своей работе добросовестно, уровень был не ниже новосибирского, в чём я впоследствии убедилась. Ученики с радостью записывались в различные кружки и с удовольствием там занимались. Была даже попытка организовать шефскую работу. Нас привели на какой-то скотный двор, предложили выбрать себе животное и ухаживать за ним. Мне понравились ягнята, но этим всё и ограничилось. Идея была изначально нереальна, ходить туда было далеко.
Старшие классы. Переезд в Новосибирск был переломным годом во многих отношения. Я не столько поняла, сколько почувствовала, что мир не так однороден, как мне раньше представлялось и далеко не все возможности осуществимы, а я сама не отношусь к лидирующей группе в школьном коллективе. Словом, как писал Ш. Бодлер
«мы всходим на корабль и происходит встреча
безмерности мечты с граничностью морей…»
Изменилось и моё отношение к школе. Она уже воспринималась как необходимость, а не как место, где интересно проводить время. Соответственно этому настроению моя позиция почти круглой отличницы тоже понизилась до уровня просто хорошей ученицы. Но причина снижения успеваемости была не в уровне Маслянинского обучения, который был по меньшей мере не ниже новосибирского. Учитель физики, например, на одном из первых уроков в новой школе проверил мои знания и сказал «вот что значит хорошая подготовка»! А физика совсем не была моим любимым предметом. Дело было в смене обстановки. Я пришла в школу, где были другие порядки и взаимоотношения. Я потеряла былую уверенность в себе, кроме того, для меня было психологически важно и то, что пришлось сидеть на задних партах — передние места были давно закреплены за старожилами. В начале
