Разведчик с Острова Мечты - Алексей Тихонов

— Ваша фляга, сударь! — Раскрасневшаяся от волнения и бега Кесси с трудом переводила дыхание. Встретилась с юношей глазами и вдруг совсем смутилась, потупилась, инстинктивно положив ладонь на вздымавшуюся грудь. Должно быть, усмотрела что-то новое в его взоре.

Шагалан принял увесистую фляжку, слегка коснулся пальцами щеки девушки:

— Не скучай тут, красавица. И замуж впопыхах не выскочи. Дождешься назад?

Та, не поднимая длинных ресниц, мотнула головой. Оставалось повернуться и быстро шагать к выбранной цели.

IV

— А ну-ка с дороги, босяк!

Мимо, обдавая теплом и потным духом, протрусил вороной с молочной отметиной на лбу конь. Нахальный всадник оказался дородным бородатым купцом в зеленом кафтане, украшенном мехом и серебряными бляхами. Неузкий здесь тракт был сейчас вдобавок совершенно пустынен. То есть дело не в помехе проезду, а скорее в желании лишний раз потешить свое самолюбие, насладиться правом сильного. Придя к этому нехитрому выводу, Шагалан остановился и с холодным интересом обозрел попутчика. Наверное, его поведение предполагалось совсем другим — купец насупился, закружил коня, потряс в воздухе сложенной плетью:

— Ты что вытаращился, лохмотник? Шапки не ломаешь, спины не гнешь. Давно шкуру не полосовали?

Новая наглость. Купец — не дворянин, никто, включая последнего нищего, не обязан кланяться незнакомому лавочнику. Такие подробности Шагалан помнил крепко. Медленно огляделся. Сзади, чуть отстав, догоняли три тяжелогруженые фуры, на каждой — по паре человек. Торчат одинокие пики, несомненно, и ножей-тесаков везется с собой немало. Опять перевел взгляд на разбушевавшегося купца. Стычка совсем неуместна, однако и терпеть явное хамство душа сейчас не лежала. Если торгаш попытается ударить или спихнуть с дороги конем, придется его валить… А потом, вероятно, разбираться с верными слугами… На свое и хозяина счастье, подкатившие повозки, не замедляясь, буквально вытолкнули всадника вперед, вынудили продолжить путь. Купец издали еще норовил выкрикивать какие-то угрозы и оскорбления, а один из слуг, проезжая, ободряюще подмигнул стоявшему на обочине юноше. Похоже, к выходкам хозяина-самодура здесь успели привыкнуть.

Разведчик пропустил караван мимо, посмотрел, прикидывая что-то в уме. Перспектива поберечь силы открывалась слишком заманчивая. Резко тронулся в бег, догнал последний фургон и на ходу впрыгнул в него сзади. Сидевшие на козлах слуги, дюжие парни лет двадцати, обернулись на неожиданный толчок.

— И куда ж ты, бродяжья морда, лезешь? — набычился один. — Как ловко заскочил, вот так же и проваливай обратно, пока не вытурили взашей.

— Да бросьте, ребята! — Шагалан с самой дружелюбной из своих улыбок пробирался к ним через завалы тюков и ящиков. — Что вам стоит подвезти немного бедного странника?

— Это ты брось, парень! — Второй слуга оказался миролюбивей и даже придержал задергавшегося приятеля. — Не можем мы никого подвозить, хозяин узнает — заживо сожрет. Топай лучше своей дорогой.

— Хватит с ним лясы точить! — кипятился первый. — Пускай теперь на себя пеняет.

До бесцеремонного бродяжки оставалась пара шагов, когда он, наконец, вырвавшись, сделал длинный выпад пикой. Разведчик успел нырнуть за последний из мешков, острие с хрустом вспороло ткань и увязло внутри. Скачок — и получивший добрую зуботычину слуга откатился в сторону, второй замер, разинув рот. Не давая опомниться, Шагалан сгреб обоих за шивороты и подтянул ближе.

— Ничего не выйдет, ребята, — промолвил вполголоса. — На сей раз придется нарушить приказ хозяина и взять попутчика. Попутчик очень на этом настаивает.

Побитый что-то захныкал, утирая расшибленные в кровь губы, его товарищ только покачал головой:

— Вы сами не представляете, сударь, в какой переплет нас втравили.

— Что, крут хозяин? — Шагалан, усмехнувшись, отпустил бедолаг, уселся за их спинами.

— И не говорите, сударь. Вспыхивает как солома и удержу своему гневу не знает. Человека плетью не разукрасит — не успокоится. По весне поймали какого-то воришку, мальчонке лет шесть было. Так забил, злодей, насмерть. Буквально из-за ломтя хлеба! И ничего. Свечку в церкви оплатил, а сам весь день довольный ходил, аж сиял.

— Почему ж не остановили?

— Куда там! У самих у всех спины исполосованы. Пока супружница его не померла, умела с этим справиться. А как мужик овдовел… совсем рассудок потерял. Ярится по любому поводу. А то и без повода.

— Ну и придушили бы мироеда потихоньку, — куда-то себе под нос буркнул Шагалан.

Слуги вздрогнули и испуганно переглянулись. Юноша понял — мысли о чем-то подобном здесь бродили.

— Господь с вами, сударь, — наконец нерешительно ответил миролюбивый. — Грех даже подумать о таком… — Помолчал и гораздо уверенней добавил: — Да и куда после деваться? В лихие ватаги, по лесам бегать? Искать свою петлю?

— Выходит, кусок хлеба с хозяйской плетью милее? Что ж, дело ваше. Но ведь тут можно найти петлю не хуже. Например, другие лиходеи какие нагрянут.

— Уже нагрянул один, — не удержался боевитый, оторвав окровавленную тряпку от губ.

— Да неужто я разбойник? — Шагалан широко и добродушно улыбнулся. — Так, мирный путник. Никого без нужды не обижаю, никого не граблю.

— Угу, не обижаешь. Переднего зуба как не бывало.

— Разве не знаете? В Писании ясно сказано — помогать ближнему. Сами не хотели прислушаться к голосу Творца, вот я вас и вразумил. Наставил на путь истинный, никаких обид. — Шагалан усмехнулся и совсем уж расслабленно откинулся к стенке фургона. — А что, вправду лесная братия ни разу не беспокоила?

— Всякое, конечно, случалось. Когда отбивались, когда откупались. А пару раз все забирали, до сапог и рубах. Да, похоже, чаще проскакивали, коль хозяин неуклонно жиреет.

— Проскакивали? А сейчас под Галагой, болтают, наглухо тракт закупорили, ни пешему, ни конному не пройти.

— Ну-у, не так все страшно. — Боевитый легко попался на подначку. — Отряды Большого Ааля и верно нынче там озоруют. Да только мы каждый месяц, а то и дважды туда ездим, пока Господь милует.

— Сдается мне, — поддержал разговор миролюбивый, — хозяин от татей все же откупается. Помнишь, под самым городом останавливаемся у одной и той же кузни? Хоть и лошади в порядке, а беспременно к ней завернем. Хозяин с кузнецом уйдут в дом, пошушукаются, и снова в путь. А хозяин-то выходит хмурый, дерганый. Он таким бывает, лишь когда с деньгами расстается. Да, видать, лучше часть потерять, чем все. Вместе с головой.

— Это что ж за кузня? Перед бродом? — навострил уши Шагалан.

— Не, миль за пять до него, под холмом. И ведь кузнец-то никчемный. Однажды понадобилось-таки перековать Радужку, вон ту кобылу, так подкова отвалилась, не успели и до города дотянуть. На какое еще подаяние жить неумехе?