Из ада в рай – Божий промысел. Книга 2 - Анна Дмитриевна Степанова

После этого анекдота мы перешли на ты и беседовали, как будто встретились старые знакомые. До начала лекции было много времени. А мне всё равно нужно было ждать, когда ребята закончат работу, и мы поедем на нашу базу. Он – студент Московского Института Международных Отношений. Раньше это был единственный в СССР институт, который готовил дипломатов высокого уровня. Он учился на Восточном отделении, и изучал не только английский, но и арабский, японский. Много рассказывал об этих странах. Я, не упав лицом в грязь, рассказывала об Одесском оперном театре, о море, о своих планах в медицине. Подъехала бортовая машина, и мы, тепло попрощавшись, как мне казалось, расстались навсегда.

Но в воскресенье он приехал к нам на базу с лекцией. Я села в самом углу с Володей Новокщёновым и другими ребятами. Лекция продолжалась часа 3. Ребята не хотели его отпускать. Все слушали как заворожённые. Прекрасная русская речь, яркие литературные примеры. Это было Хрущёвское время, но Толя Марчев, что называется, сумел преподнести из г. конфетку. Все просто кайфовали. Я вспомнила анекдот, который мне рассказывала Аллочка на семинаре по философии.

«Политинформация, или как говорят в Одессе, групповой секс, единственный из всех видов секса в СССР, проходила еженедельно на всех абсолютно предприятиях, во всех учебных заведениях. Явка строго обязательна. Политинформаторы с утра пораньше сношали мозги коллективов с помощью американского империализма, греческих чёрных полковников, чилийской хунты и т.д. Во время политинформации Рабинович задаёт вопрос докладчику.

– Мы все прекрасно понимаем, что давно опережаем Америку и другие кап. страны по уровню жизни. Вот Вы сказали, что мы производим мяса больше всех других стран. И это правильно. Так у меня вопрос: где оно девается».

У меня этот вопрос вертелся в голове. Но я не посмела его задать. Толя так часто смотрел в мою сторону. В его глазах было что-то такое, о чём я мечтала. Как я могла спросить его и поставить в неловкое положение, как Рабинович того докладчика.

После лекции ребята окружили Толю. Вскоре подъехала машина, и мне не удалось перекинуться даже словом. В толпе он отыскал меня взглядом, мы мысленно попрощались. Газик рванул, и скоро клубок пыли рассеялся в пространстве.

Вся корреспонденция поступала в Ливановку. Когда ребята возвращались с работы, я непременно спрашивала, нет ли мне письма. Иногда Володя Новокщёнов сам писал мне письма, трудно было понять от кого и что. Однажды пришло письмо из Одессы от Володи Решетняка. Удивительно, но адрес как у Чеховского Вани «на деревню дедушке». А здесь было подписано так: Кустанайская область, студенческий отряд, Степановой Анне. И представьте, дошло. Но совершенно неожиданно я получаю письмо от Толи Марчева. Он сообщал мне, что скоро поедет в колхоз на картошку, но постарается выбраться хотя бы на денёк, чтобы встретиться. Я с нетерпением ожидала окончания рабочего сезона.

В последние дни получился какой-то конфликт с директором совхоза, и нам перестали возить продукты. Володя Новокщёнов и ещё несколько ребят с удовольствием ходили со мной на подворные обходы. Я внимательно расспрашивала, у кого что беспокоит. Иногда трудно было понять. Один старичок мне говорит: «Кушаем туда, потом кушаем обратно». Я с трудом догадалась, что у него рвота. Русский язык многие не знали, и часто объяснялись жестами. Но когда я вынимала фонендоскоп и слушала лёгкие и сердце, они с благодарностью смотрели как на что-то значимое, весомое. Закончив осмотр, я давала какие-то советы, кому нужно – лекарства. И после нас приглашали пить чай.

Казахи – очень гостеприимная нация. Я в этом убедилась, более 40 лет прожив в Казахстане. Они всё лучшее подадут гостю. Чай по-казахски – это особый ритуал. В пиалу наливается немного густой заварки и добавляется кипячённое молоко до четверти посуды. Немного отпил, остаток выливают и наливают снова, так медленно 10 или больше раз. Подаётся горячая лепёшка и масло. Масло берут руками и слизывают с ладони. Затем подаётся традиционное блюдо «бешбармак» – баранина с тонко раскатанным тестом и в пиалы наливается крепкий бульон. Насладившись вдоволь, захотелось духовной пищи. На стене висела домбра, мы попросили хозяина сыграть. С виду очень простой инструмент – небольшой полуовальный корпус, на тонком древке натянуто две струны, но возможности очень большие. Недаром русский музыковед А. Затаевич сравнил домбру с оркестром. Мы услышали звуки топота копыт, представили широкие просторы степи. Под аккомпанемент домбры хозяин запел. Сильный природный голос, впору хоть в опере выступать, протяжная мелодия сменялась быстрым речитативом. Совершенно неожиданно мы познакомились с самобытной казахской культурой.

В последний день все получили расчёт. У меня, конечно, была сумма мизерная по сравнению со строителями, а впереди предполагалась поездка в Москву. Володя Новокщёнов посоветовал мне не брать билет, а так проехать зайцем. Мол маленькая, никто не заметит. В дороге вдруг проводник объявляет: «Признавайтесь, кто не купил билет». У меня мурашки поползли по телу – что делать? Ведь высадят где-нибудь на станции и всё, пропала. Но Володя меня успокоил. Пошёл, переговорил с проводником и организовал акцию, которую мне не забыть никогда. Прошёл по вагону и собрал деньги у ребят в помощь мне, чтобы поездка в Москву удалась. Мне вручили внушительную пачку денег. Такая взаимопомощь и доброжелательность нечасто встречается. Я со слезами благодарности прощалась со строителями. В Саратове наши пути разошлись. Мы с Жанной пересели на Московский поезд, а состав со студентами – прямым направлением в Одессу.

А кое-кто нашёл свою судьбу на целине. Моя лучшая подружка Люда Подосовская встретила Колю Ковальчука – студента Киевского автодорожного института. По приезду в Одессу они вскорости сыграли свадьбу в деревне под Вильницей. И я там был…

Щедрая русская душа

В Москве мы сразу поехали к Жанненой тёте Тараскевич Таисии Андреевне. Она жила с мужем Александром Матвеевичем по Ленинскому проспекту в коммунальной квартире, у них была одна небольшая комната. Мне казалось, что мы будем очень стеснять хозяев. Просто я не представляла, где нас можно приютить. Диван, посередине стол и небольшой проход к двери. Но тётя Тая нас успокоила. В тесноте, да не в обиде. Она нам постелила на диване, а себе с Александром Матвеевичем – в проходе на полу. Она – высокая, несколько полноватая, ей непросто было лечь и тем более встать с пола, но она, кряхтя, с отдышкой поднималась и старалась нам приготовить что-нибудь вкусненькое на завтрак. Александр Матвеевич – спортивного телосложения, он вставал