Агрессор - Любовь Безбах

— Что ты со мной сделал, старая космическая зараза?!

— Я пытался спасти твои глаза, молодой человек, — строго ответил Иван Сергеевич, не отводя взгляда. — Это сделал не я.

— А кто же?!

— Это сделали бактерии, спавшие в астероидной пыли.

— Ах ты, старая крыса, провонявшаяся реактивами!

Я потрясал профессором, как тряпичной куклой, его ноги безвольно колотились об мой живот. Иван Сергеевич такого обращения с собой не стерпел.

— Прекратить панику! — громко скомандовал он. — Сейчас же поставьте меня на место!

Привычный к военной дисциплине, я повиновался приказу и поставил его на ноги.

— Вот так-то лучше. Возьми очки, я купил их специально для тебя.

Я, дрожа, сел на кровать.

— Что мне теперь делать… с этим? — я сделал неопределенный жест в сторону глаз.

— Выполнять приказ, — напомнил мне Качин.

— Что меня ждет в военной лаборатории?

— Смерть.

— Откуда у вас такая уверенность?

— Я хорошо знаю военных коллег из секретной лаборатории. Пофамильно. И их кухню тоже. Я хорошо знаю уязвимые места твоих новых глаз. И еще знаю, что меня не станут даже слушать.

— Значит, впереди смерть, — я старался собрать свою волю в кулак и смириться с неизбежным. Смириться никак не удавалось, и я заорал:

— А если я ослушаюсь, меня ждет трибунал!

— Да, положение у тебя скверное, — глухо отозвался профессор.

— Убирайтесь ко всем чертям! — гаркнул я на него.

Он ушел, старчески качая головой. Я надел очки, которые он мне принес. Ни за что на свете я не явлюсь в военную лабораторию. И трибунал меня тоже не увидит. Тишайшей кошачьей походкой я быстро прошел по ночному коридору лаборатории, спустился на лифте в вестибюль, где меня и догнал профессор. Я молча сгреб его, зажал ему рот рукой и заволок его под лестницу. Я намеревался избавиться от опостылевшей больничной пижамы — ограбить на улице человека подходящей комплекции, угнать аэромобиль, угнать космическое судно… Профессор подвернулся совершенно не вовремя. Тем временем Качин стал пихать мне в живот большой пакет. Пакет раскрылся, я увидел, что в нем одежда, и освободил профессору рот.

— Ф-фу, ну и хватка, — пропыхтел Иван Сергеевич. — Одевайся, живо.

— Что вам от меня нужно?

— Я с тобой.

— Куда "с тобой"?

— Куда-куда! В бега, куда же еще. Видишь эту папку? Это история твоей болезни, — хихикнул он. — Здесь и носитель с файлами. Копий нет, я ничего не оставил.

Институтский вестибюль жил и ночью. Две пары прозрачных дверей то и дело ездили взад-вперед, пропуская сотрудников института, пол из голубого с мнимой "слезой" зергилльского камня приятно гудел от шагов. Просторные стены вестибюля, отделанные зеркалами, пропускали редкие искры. Со стены напротив лестницы на меня осуждающе смотрели полусвятые лики знаменитых ученых.

Я не верил профессору, думал, что он собирается сдать меня военным. Я быстро одевался и размышлял, что делать с нежелательным свидетелем, старым человеком.

— Тебе без меня не обойтись, — настырно жужжал он мне в уши. — У меня есть машина, у меня яхта в космопорту. У тебя есть яхта?

— Конечно, есть, — огрызнулся я.

— Ее перехватят на орбите Земли, — заявил Качин.

— А вашу не перехватят? — фыркнул я, выбрал безлюдный момент и вылез из-под лестницы.

— Кому она нужна? — захихикал Иван Сергеевич. Слегка оправив на себе одежду, я спокойным шагом направился к выходу. Назойливый профессор семенил следом.

— Зачем вам это нужно?

Я позволил Качину тянуть себя к стоянке, где стояла пожилая "кляча" профессора, укоризненно глядевшая на нас своими фарами. Еще больше, чем клячу, машина напоминала старый сундук, сработанный из качественного материала. Внутри, однако, этот мастодонт поражал неожиданной роскошью. Я сел за руль. Роскошная "кляча" потянулась в космопорт.

— Я большой собственник, — с достоинством говорил профессор. — Мой пациент — это мой пациент, и я не для того вытаскивал тебя из лап смерти, чтобы кто-то загнал тебя обратно.

Тут он захихикал:

— Продавцы в магазине весьма удивились, зачем профессор Качин покупает одежду таких размеров, да еще среди ночи. Я сказал им, что это подарок внуку. Они хотели ее красиво упаковать, но я не согласился. Знаешь, почему? Потому что обертка слишком громко хрустит!

Черт возьми, что же с ним делать?

— Ты не беспокойся, у меня все готово. Я отдал распоряжение шипчандлеру, чтобы он бункеровал яхту и доставил на борт продовольствие.

— Вы полагаете, вашу яхту не перехватят? Нас уже ждут прямо в ангаре.

— Ничего подобного! Никому и в голову не придет, что старый чудак отправляется совсем не на прогулку, да еще и со своим пациентом.

Мы благополучно удрали с Земли, чтобы отсидеться на Медее. Не знаю, почему заслуженный профессор остался со мной, не вернулся на Землю. Он прикрывается оговоркой, будто он здесь нужнее. Он начал удивлять меня сразу, как только мы добрались до Медеи. Я никогда не думал, что у профессора медицины, ослепленного любимой работой, может оказаться цепкая коммерческая хватка. Он умудрился перевести все свои акции на вымышленные имена, а акций у него было очень много. С ними профессор имел вес во многих промышленных и коммерческих предприятиях, разбросанных по всему Содружеству. С не меньшим удивлением я узнал, что у Качина были и свои фармацевтические заводы, доставшиеся ему по наследству. Теперь ими управляют подставные лица. Я не стал вдаваться в подробности, как Ивану Сергеевичу удалось провернуть такой фокус в наше время. Я сквозь пальцы смотрел и на то, что у Качина были свои люди во многих уголках Содружества из числа учеников, приятелей и многочисленных родственников. Я их не знал и до сих пор не знаю. Важно было другое: эта прибыльная сеть позволяла строить военные космические корабли — понемногу на разных планетах. Строительство контролировал я. Профессор, обойдя все возможные законы со своими акциями и заводами, начисто потерял интерес к экономике и снова погрузился в любимое дело.

Я долго не мог понять, почему власти Медеи не отправили нас обоих обратно на Землю. Уже потом старый профессор раскололся. Медеей безраздельно правила экс-жена Качина, являясь в местном правительстве "серым кардиналом". Старая карга была не менее богата, чем ее бывший супруг. Ее нынешний супруг, премьер Медейского государства, тоже был богат, но недостаточно для такой жадюги, как бывшая мадам Качина. Она не упустила возможности снова потрясти бывшую половину. Профессор не обанкротился только потому, что ушлая мегера не знала истинных доходов Ивана Сергеевича. Его дивидендов хватило и на космические корабли, и на старую неглупую жабу. Я не стал выяснять, какая именно статья расходов тянула больше, военная, или "шантажная", но когда мы наконец покинули Медею, казна профессора ощутимо утяжелилась. Как бы то ни было, наша свобода того стоила.

"Барьер" я обнаружил у себя еще на Медее и усомнился в своей человеческой сущности. Открытие загнало меня в пучину депрессии, из которой меня вытащил опять же Качин. Больше я не поддавался депрессии ни разу.

Я поцеловал Алику на прощанье, губы она мне не дала, но с удовольствием подставила упругую теплую щеку. Прощай, маленькая. Я бросил на нее последний голодный взгляд и покинул борт "Феникса".

НИКОЛАЙ КОНОВАЛОВ

Яхту Гансона запеленговали при ее подлете к Солнечной системе. "Феникс" пилотировала пристыкованная к нему одноместная шлюпка. При подлете к орбите Плутона шлюпка отделилась от яхты и канула в подпространстве; сама яхта продолжила путь к Земле. В космопорту ее уже ждал наряд милиции, я и Юрьин. Во время полета через пространство Солнечной Федерации яхту прозондировала специальная аппаратура, установленная на Земле, и мы уже знали, что на "Фениксе" находится один-единственный человек, подозреваемая Юрьина. Милиционеры оттеснили Юрьина сторону и усадили его супругу в машину. Женщина, увидев мужа, закричала, но его к ней не пустили.

Ее отвезли ко мне в кабинет, и я сразу впустил к ней мужа. Мало того, я повез их под сопровождением в больницу к детям. Только завидев мать, Миша с криками кинулся к ней на шею. Он вцепился в нее мертвой хваткой, и я не думаю, что в тот момент нашлась бы сила, способная оттащить их друг от друга. Юрьина, как только ступила на Землю, плакала не переставая. Плакала и ее дочь Катя в гравилюльке, не имея возможности обняться с матерью, поговорить с ней. Но самым важным событием стало то, что Катя, встретившись с матерью, заговорила.

Теперь все встало на свои места. Оперативники выехали в гости к доброму соседу Юрьиных и моментально скрутили "дядю Васю, который поджег дом", — так сказал маленький, но ценный свидетель. Миша на мой дежурный вопрос, видел ли он, кто поджег дом, который раз отрицательно помотал головой. Я взял с Юрьиной подписку о невыезде и отпустил ее. Настрадавшееся семейство с облегчением укатило на свою квартиру в городе.