Трактат о Явлениях Ангелов, Демонов и Духов - Огюстен Кальме

Его слова заслуживают внимания и то не вполне только в том, что они характеризуют отчасти веру народа в явления богов.

Вид, в каком являлись боги и гении — человеческий, только с различными характеристическими особенностями. Юпитер-громовержец, повелитель вселенной, бог богов, представляется всегда могучим, сильным. Янус, бог старого и нового годов, с двумя лицами (одно спереди, другое сзади). Венера — девицей изумительной красоты и т. д. Гении, кроме того, что изображались в виде детей и юношей, представлялись иногда в виде змей.

После этих слов нечего более распространяться о неоплатонизме. Гений Сократа только опровергает и не подтверждает их мнение. Гений Сократа — это инстинктивное стремление разгадать истину, инстинктивное чувство истинного, по которому человек только гадает об истине, смутно, неопределенно предчувствует истину. Этот факт мог в большей или меньшей мере испытать на себе каждый, особенно в юношеском возрасте. Мы считаем одно явление ложным, другое истинным, одно хорошим, другое дурным, а между тем не можем отыскать в уме причины нашего решения, потому ли, что новое представление слишком ново, потому и непонятно, потому ли, что мы не настолько развиты, чтобы найти причину для данного представления. К этому-то гению, или инстинктивному чувствованию истинного и доброго, Сократ и обращался, обсуждал этот внутренний голос истинного и доброго, уяснял новое понятие и находил причины утверждения понятия. Это совет ума, как некоторые говорят, с самим собою. Этим только и можно объяснить недостатки в философствовании и жизни Сократа. Напротив, если допустить, что ему являлся гений, то будет понятно, каким образом Сократ ошибался так же в философии и жизни, как и другие умные люди. Да Сократ и сам не говорит, что ему гений являлся и что он видел этого гения. А выражение неоплатоников то, что Сократ видел гения духовными очами, ничего не доказывает. Неоплатоники говорят, что им были божественные откровения и явления, но кто же поверит им?

«Странно, говорит г. Хотинский, что подобные вздоры (т. е. рассказы о духах, их нравах и пр., заимствованные у Порфирия и Ямвлиха и др.) имеют в себе много привлекательного не только для праздного любопытства необразованной толпы, но и для человека, специально преданного изучению наук. Когда я рылся в пыли фолиантов парижской императорской библиотеки, то по целым дням не мог оторваться от варварских страниц какого-нибудь Альберта Великого, Красного Дракона, Энхиридиона папы Льва III, или Реджинальда Скотта. Но едва ли не любопытнее прочих известная «Черная книга чародеев», приписываемая доктору Фаусту; эта книга озаглавляется так: «Mirakel, Kunst und Wunder-Buch, oder der Schwarze Rabe, auch der dreifache Hollenzwang benannt». В этом Черном Вороне записаны все формулы вызывания духов, адрес-календарь темных сил и расписание, кто из демонов какого нрава, как и где проводит время. Даже малейшие привычки подземных жителей описаны в Черном Вороне, как будто составитель его долгое время жил в самой короткой связи с Люцифером и его адскими сотоварищами. Мало того: вы можете найти свидетельства, что адский владетель зимою 1626 года проживал в Милане под именем герцога Мамона и тратил там страшную кучу денег. Ученый доктор Лотихиус лично был знаком с ним и часто являлся к нему на обеды и вечера. Потом нечистый посетил в 1669 г. Швецию, где захворал от сильной простуды, его вылечили кровопусканиями; но уверяют, что здоровье его совершенно поправится разве по прошествии только тысячелетий»[176].

Может ли быть что-нибудь нелепее этой галиматьи, а между тем очень многие и очень умные люди верили, что все рассказы Черного Ворона несомненно верны, потому что тогда такова была общая настроенность. Великий реформатор, учение которого поколебало многие средневековые предрассудки, Лютер, сам искренне убежден был, что ему являлся демон, в которого он бросил свою чернильницу. Дело было в Виттенберге, где и до сих пор показывают чернильное пятно и считают невежами тех, которые осмеливаются сомневаться в достоверности факта, что и случилось с г. Хотинским, по его словам.

Меланхтон, друг и товарищ Лютера на реформаторском поприще, от природы холодный и очень серьезный мыслитель, уступавший Лютеру только в энергичности и горячести, говорит[177], что он не раз видел привидения и несколько раз с ними беседовал; а Иероним Кардан уверяет[178], что его отец Фассий видел демонов всегда, когда только хотел этого. Если же такие дельные головы, как Лютер и Меланхтон, так жестоко заблуждались, то о предрассудках и суевериях большинства толпы и говорить нечего.

ГЛАВА IV

Народные поверия, суеверия и предрассудки о явлениях духов и их действиях в отношении к людям

Мы приведем только некоторые рассказы, о которых необходимо упомянуть и представить критическую оценку.

Меланхтон, друг Лютера, рассказывает следующее: однажды в дверь дома Лютерова постучался какой-то монах; вошедши в комнату, он обратился к Лютеру с такими словами: «Прежде я разделял некоторые папистические заблуждения, и очень желал бы послушать их объяснение». Лютер просил его высказать свои сомнения и без труда дал ответы на некоторые из них. Монах представил более трудные возражения, и Лютер сердито отвечал: «Ступай прочь; ты мне мешаешь, я теперь занят другим». Эту историю передает сам Лютер. Заметив же, что у монаха руки похожи на когти птицы, Лютер сказал ему: «Хотя ты сатана, но спутать всех своими сетями ты не можешь». — И мнимый монах или сатана, как думает Лютер, со страшным ревом и шумом исчез из комнаты, оставив в ней отвратительный запах, от которого не могли избавиться в течение долгого времени[179].

Кто теперь поверит, что сатана действительно являлся Лютеру: а между тем сам Лютер искренне был убежден в этом, и по этому поводу написал большое рассуждение о богослужении католической Церкви, о молитвах за усопших, о чистилище и проч.[180]

В этой же книге Лютер утверждает[181], что Эколампадий убит был диаволом, о себе самом говорит, что однажды в полночь явился к нему диавол и вступил с ним в спор. Доводы духа были так сильны, что он после этого спора с духом долго беспокоился. Сильный голос духа и то, что он на свои вопросы давал и ответы, совершенно сбили с толку Лютера, который по этому случаю замечает: «Дух злой может удушить и убить, а также силою доводов довести человека до тоски, которая доводит человека до смерти, как я сам испытал на себе» — собственные слова Лютера.

Как, кажется, не поверить искренности Лютера, который так наивно передает факт? А между тем мы отвергаем действительность явления. Лютер был слишком мечтательный и религиозный, и потому, несмотря на безнравственность Римского клира, так поразившую его, сначала вовсе не думал производить переворота в религии или реформы в ней. Решившись на реформу, он естественно испытывал борьбу убеждений старых, проклятых и новых, святых, как думал он. Ему казалось, что против его святого дела вооружены не только католики, но и духи злые, в явления которых вера в то время была очень сильна. Борьба расстроила мечтательную фантазию, которая рисовала ужасные образы, казавшиеся действительными при одиночестве Лютера в комнате.

В Мольсгейме, в капелле Игнатия[182], есть надпись, которая передает следующую историю: один молодой дворянин, по имени Михаил Людвиг фон Бубенгофен, был послан своим отцом ко двору герцога Лотарингского для изучения там французского языка. Но кроме этого, он здесь обучился еще многим дурным вещам и между прочим развил в себе здесь безграничную страсть к картежной игре, которая едва совершенно не погубила его. Он проиграл в карты все свои деньги: и вот, однажды, когда он наедине делал смету своим проигрышам, ему пришло в голову, что если бы демон обратил на него внимание и принес ему денег, то он готов был бы вступить с ним связь на каких угодно условиях. В ту же минуту явился пред ним юноша его лет, красивого телосложения, с приятными манерами, но его взгляд наполнил душу молодого человека ужасом, так как он принял незнакомца за демона. Незнакомец, смеясь, потрепал испуганного дворянина по плечу и сказал: «Чего ты испугался? разве я так неприятен, так гадок, что возбуждаю отвращение? Посмотри, как много у меня серебра, желаешь получить его?» Эта приятельская речь несколько ободрила несчастного, и он отвечал: «Серебро? но какого рода серебро? никуда не годное, фальшивое, которое вовсе не поможет моему горю?» «Нет, серебро хорошее, говорю тебе, серебро настоящее, пробное! и знаешь ли, как много? столько, сколько только ты захочешь иметь его! Вот оно, рассматривай его, пробуй, пускай его в оборот, и если найдешь его годным, обратись опять ко мне для того, чтобы нам с тобой заключить связь». Молодой человек отправился к своим товарищам, которых он застал еще за картами, начал опять играть с ними и не только отыграл у них свои деньги, но еще выиграл у них. Теперь, когда он с радостью возвращался домой, встречается с ним его злой враг.