Эдем 8 (СИ) - Афинский Владислав

— Недавно проводили ремонт? — поинтересовался Лансемалион Бальмуар у приставленного к нему раба.

— Верно, ваше сиятельство, — покладисто и чрезмерно вежливо отвечала живая вещь, играющая роль дворецкого. — Одна из работ известнейшего мастера ещё не готова, но к концу века мы ожидаем получение копии.

— Копии? — удивился янтарноглазый маг. — Это сколько же тогда стоит оригинал, если сам герцог Ле Нобель вынужден покупать копию? Нет, куда важнее имя мастера, способно создать шедевр и оставить его недоступным второму человеку Ландоса. Хотя можете не говорить, кажется, я знаю кто это…

По всей видимости речь идёт о Густаве, чьи произведения искусства находятся в руках самых влиятельных и богатых лариосов всего Эдема. И по всей видимости мастер так и не отказался от создания апофеоза своего гения. Творение, что поможет ему превзойти самого себя и достичь собственной вершины перед уходом на давно заслуженный покой. Эту величающую идею он хотел реализовать ещё при жизни Зелгиоса, который щедро спонсировал своего друга. И по всей видимости Густав продолжил свой труд, намереваясь выполнить все поставленные в первую очередь именно перед самим собой цели.

— Хотелось бы лично посмотреть на конечный результат… — не совсем мечтательно, скорее именно расчётливо произнёс находящийся под действием лекарств Лансемалион Бальмуар.

Да, только расчёт, холодный и прагматичный. Сейчас в сознании застыли стремящиеся аж к объективности аргументы, благодаря отрешению от эмоций, удавалось полностью непредвзято смотреть на себя со стороны. Отсюда и чёткое понимание своих желаний, а также осознание, что под лекарствами находится всю жизнь не выйдет. А значит в будущем испытываемое восхищение при лицезрении величайшего творения Густова может оказать положительный эффект на трудоспособность. Поэтому такое желание, на первый взгляд берущее начало из высоких чувств, на самом деле действительно являлось лишь холодным расчётом. Таким образом в отличии от большинства, аристократ отчётливо понимал, что он такой же скот.

А значит остаётся лишь взять на себя ещё и роль пастуха, манипулируя поощрениями и наказаниями опять же для самого себя. Звучит просто, на деле требуется колоссальная воля и выдержка, чтобы не сделать поблажек, к которым тебя всегда будут толкать инстинкты. Ведь сколько не развивай ментальное тело, сколь сильным ты не будешь становиться, но от гормонов не избавишься, ведь несмотря на свой вред в контексте принятия рациональный и выгодных в долгосрочной перспективе решений, они всё ещё являются неотъемлемой частью организма. Так что с ними не нужно бороться, с ними нужно научиться жить.

— Так значит это правда, — тем временем позади раздался до боли знакомый голос и в переговорный зал вошла Милария Этианелис собственной прекрасной персоной.

Первая гофмейстерина главы рода Этианелис, Айрада Этианелис, любимейшая племянница, которой доверили крайне важную роль в большой игре. Титул её буквально говорил о крайней вовлечённости в жизнь семьи и пусть формально власти она не имела, однако её влияние и власть находились у вершины, рядом с её дядей. В своём роскошном и пышном платье, она величаво проплыла по залу, махая артефактным веером.

Сам же род Этианелис, как, наверное, можно догадаться из названия, является крайне древним и носит в себе частичку самого Этия: буквально первые три буквы, что, конечно, следствие, а не причина. Конечно, с первых времён многое произошло и вряд ли основатели рода, и тот же Айрад хотя бы хоть сколько-то похожи друг на друга внешне, ведь по данным в их родовой присутствуют даже драконы. Да, те самые древние драконы. Вы спросите: каким образом они… ну, древние драконы там размером чуть ли не с города, а человек или те же неасилор ростом около двух метров.

На самом деле всё просто. Нахождение в родовом древе ещё не означает, что все ветви являются прямыми и кровными родственниками. Просто в какой-то момент, когда те или иные виды начали вымирать, то на смену им назначались новые смертные, может и не совсем с точки зрения генетики родственники, однако очень близкие по духу, что важнее. И пусть кровь первых основателей скорее всего уже давно утекла, но принципы, традиции, амбиции и идеалы до сих пор живут в новых членах рода, как и фамилия Этианелис по сей день звучит гордо.

В свою очередь, род Этианелис является также крайне влиятельным и сильным, что уже является причиной, а не следствием. Точной оценки возможностей этой семьи, живущей разумеется в сердце мира, никто дать не может. Во многом из-за того, что они почти никогда не участвовали в конфликтах лариосов напрямую, максимум косвенно поддерживали различные стороны для поддержания хрупкого баланса. Однако нет никаких сомнений, что это один из сильнейших родов всего Эдема, возможно даже сильнейший.

Далее можно вернуться к роду Торвандори. Как уже говорилось, Зелгиос не родился в сердце мира. Отец Граниира родился в Ландосе, в простой, неприметной, ничего не решающей семьи лариосов. Своими зубами он выгрыз себе лестницу к сердцу мира. И когда он добрался до цели, то стало необходимо заботиться об удержании захваченных позиций. В этом огромную роль играют наследники, которых нужно выгодно обвенчать. И за более чем шесть веков жизни для второго сына, разумеется, нашли невесту.

— Я думала, что ты мёртв, — ещё не веря своим глазам произнесла Милария, присаживаясь напротив и попутно сложив веер.

— Разве мы знакомы, госпожа?

— Серьёзно? — теперь помолвленная, как оказалось не вдова, не верила уже своим ушам. — Ты вообще в своём уме такое говорить?

— Категорически не понимаю о чём речь, — продолжал гнуть свою линию Ланс, не собираясь давать формального, но очень важного признания о своей истинной личности, о которой знают чуть ли не все, но закрывают глаза как раз из-за формальностей.

— Ты эту дурость брось. Я же тебе не враг! Или ты уже забыл всё что между нами было?

— Категорически. Не. Понимаю. О. Чём. Вы. Говорите.

Такой дешёвый фарс, неужели она считает его за наивного зелёного юнца? Что там вообще между ними было? Договорной союз, выгодный обеими сторонам? Ну так этот союз сдох вместе с Гранииром Торвандори. Теперь есть только Лансемалион Бальмуар, которого по всей видимости снова пытаются развести. Потому что явно Милария Этианелис не из-за давних воспоминаний вдруг решила сюда явиться. Хотя на самом деле имелись и хорошие, даже приятные воспоминания, но это уже дело далёкого прошлого, которое не должно мешать развиваться определённому аристократом собственному будущему.

— Ладно, спорить не буду, но меня очень обижают твои слова, — действительно обидчиво произнесла бедная, с юридической точки зрения не совсем вдова.

Но вот с моральной точки зрения вдовой её назвать уже можно. Более того, она себя ей и считала, либо хотела считать, добавляя убедительности играемому образу. Но сколько губки не надувай — янтарноглазого мага этим не обманешь. Никогда не доверяй женским слезам, особенно если эта женщина первая гофмейстерина главы рода Этианелис. И не стоит обманываться дарованным ей титулом Милосердной, зазеваешься и она тебя сожрёт. В таких смертных вообще ни капли искренности нет! И если ты не видишь скрытого мотива это вовсе не означает отсутствие оного, это означает что ты слеп и ноги твои уже в капкане.

Однако в любом случае сдаваться Лансемалион Бальмуар не собирался, пусть и немного переживал об этом внезапном визите.

— Зачем ты приехала? — прямо спросил аристократ, радуясь, что выпил лекарство перед этой встречи, иначе бы воспоминания снова обнажились и тогда бы эмоции существенно увеличили вероятность появления новой ошибки.

— Спросить в силе ли наша помолвка, — с ухмылкой ответила Милария, раскрыв свой веер и начав им махать, а затем она решила перестать играть, ведь уже поняла тщетность своих попыток, поэтому оставалось лишь перейти к делу. — О тебе уже знаю все в сердце мира.

— И?

— Что за глупый вопрос? — а вот раздражённость в голосе вдовы оказалась вполне искренней. — Выступления твоего этиамария привлекли слишком много внимания. Тобой заинтересовались. Адрион уже собрал совет по этому вопросу и думает, что с тобой делать. Он тебя убьёт.