Мадикен - Астрид Линдгрен

А Лисабет сказала:

— Я буду беречь Сверкера, сколько получится.

На второй день Пасхи Лисабет как-то осталась играть в детской, а Мадикен в это время сидела на кухне и играла с Альвой в игру «лиса и гуси». Посреди игры вдруг открывается дверь и входит Лисабет, вся перемазанная шоколадом, и невозмутимо заявляет:

— А я сейчас съела Сверкера.

— Ну как ты могла? Ты же съела своего ребенка! — возмущается Мадикен со слезами в голосе.

Лисабет кивает:

— Вот именно. Совсем как свинья у Карлссонов. Помнишь, она тоже съела своих детей, всех девятерых!

Мадикен возмущена ужасным поступком Лисабет:

— Но ты-то ведь не свинья. Тебе совсем не к лицу поступать так по-свински!

— И так бывает. Загадываешь одно, а получается другое, — отвечает Лисабет любимым присловьем Альвы. — Но сделанного не вернешь, — заканчивает она и кивает, очень довольная собой.

Жалеть она начинает на следующий день, когда Мадикен с утра принимается у нее на глазах играть с Йеркером. Скорее всего, она жалеет не столько о том, что погиб Сверкер, сколько о том, что Йеркер по-прежнему цел и невредим.

— Знаешь что, Мадикен, — говорит Лисабет лукаво. — Возьми-ка и съешь Йеркера!

Мадикен качает головой:

— Никогда в жизни! Ни за что!

Она устраивает Йеркеру постельку в ящичке из-под сигар. Делает ему там матрасик из ваты, а вместо одеяла кладет голубенький шелковый лоскуток. Мадикен так возится с Йеркером, так интересно с ним играет! Лисабет все больше жалеет о своем Сверкере, и в конце концов она, склонив голову на плечо, принимается канючить, чтобы Мадикен разрешила ей поиграть с Йеркером.

— Ну, можно мне хоть немножечко? Ну, хоть один разочек?

— И разочек не дам! — говорит Мадикен.

— А сколько разочков дашь? — спрашивает Лисабет.

— Ни одного не дам. Выкусила? — говорит Мадикен. — Не надо было Сверкера съедать!

Мадикен укладывает Йеркера в постельку, укрывает шелковым одеяльцем и ставит вместе с кроваткой в кукольный домик.

Скоро кончаются пасхальные каникулы. Мадикен снова ходит в школу, а Лисабет все утро одна хозяйничает в детской.

В один прекрасный день Мадикен приходит домой и в ящике из-под сигар, который стоит в кукольном домике, обнаруживает — ну, что бы вы думали? — обнаруживает, что под шелковым одеяльцем Йеркера нет. От Йеркера осталось только жалкое безголовое туловище… Тут раздался такой яростный вопль, что содрогнулась вся усадьба. Примчалась перепуганная мама, она уж было подумала, что с Мадикен стряслось что-то ужасное. Но оказалось, что Мадикен лежит на кровати, уткнувшись в подушку, и орет благим матом:

— Лисабет откусила голову Йеркеру! У-у-у!

Лисабет гуляла в саду с Сассо. Ее позвали домой, к мама строго спросила:

— Ты откусила голову Йеркеру?

Лисабет поглядела направо, поглядела налево, потом подняла глаза и, глядя прямо перед собой, сказала:

— Может быть… и съела. Я уже не помню.

Тут Мадикен взвыла еще громче, а мама принялась бранить Лисабет. Кончив бранить, она сказала:

— А теперь, Лисабет, попроси у Мадикен прощения!

Лисабет стала столбом и молчит, точно в рот воды набрала.

— Ну! — говорит мама.

— А чего? — спрашивает Лисабет.

— Проси прощения у Мадикен!

— Каттегоритчески не буду! — говорит Лисабет упрямо и поджимает губы, как всегда, когда она заартачится.

Мама старается ей растолковать, как плохо она поступила, и Лисабет прекрасно все понимает, но прощения просить не желает — и все тут. «Да и какой от этого толк, — думает Мадикен. — Ведь Йеркеру не вернешь голову!»

Поплакав еще немного, Мадикен грустно доедает то, что осталось от Йеркера. Лисабет стоит рядом и без зазрения совести выклянчивает кусочек:

— Ну дай мне тоже хоть немножечко!

— Противная девчонка! — говорит Мадикен.

Но она — не жадная, Лисабет получает одну ногу Йеркера, а после они вместе отправляются играть в сад.

— Пойдем посмотрим гнездышко, — говорит Мадикен.

Лисабет с радостью соглашается. Гнездышко прячется на одной из яблонь в саду Нильссонов. Аббе недавно показал его девочкам.

Мадикен и Лисабет полюбовались на хорошенькие голубенькие яички, но руками не трогали.

Под яблоней находится заброшенный колодец. Он давно стоит пустой, и воды в нем нет. Мадикен поднимет ветхую крышку и заглядывает вниз. И тут ее в мгновенье ока осенило:

— Я знаю, что нам делать! У нас будет игра «Иосиф в колодце»!

Лисабет захлопала в ладоши:

— Можно, Иосифом буду я?

Мадикен немного подумала. Вообще-то она сама хотела быть Иосифом, но, поразмыслив, поняла, что Лисабет не сумеет сыграть всех сразу: и работорговца, и вредных братьев Иосифа.

— Хорошо, — говорит Мадикен. — Пускай ты будешь Иосифом.

Мадикен быстренько сбегала за пивоварню, принесла маленькую лесенку и опустила в колодец, чтобы Лисабет могла по ней спуститься на дно. Колодец совсем неглубокий, и Лисабет нисколько не боится, ей, наоборот, очень весело и не терпится поиграть. Затем Мадикен вытаскивает лестницу из колодца. То-то интересная будет игра! Сидя на краю колодца, Мадикен глядит сверху на Лисабет, но видит там не ее, а бедного Иосифа, которого хотят продать в рабство в чужую страну. Ой, как же Мадикен его жалеет! Но сейчас она не Мадикен, а злые братья Иосифа, поэтому она говорит:

— Ну что, Иосиф, выкусил? Вот мы сейчас продадим тебя первому встречному работорговцу, и до свиданья! Потому что так тебе и надо!

Лисабет правильно исполняет свою роль:

— Ха-ха-ха! А папа вас выпорет, когда вернетесь домой.

— Жди, как же! — говорит Мадикен. — Мы ему наплетем, что тебя съели дикие звери!

Она сама дрожит, говоря такие слова, но ведь это она не от себя сказала, а за вредных братьев Иосифа!

И вдруг Лисабет спрашивает:

— Неужели Иосифу совсем ничего не давали есть, когда он сидел в колодце?

— Не знаю, — говорит Мадикен, — может быть.

Вообще-то Лисабет здорово придумала. Наверное, это очень интересно, сидя на краю колодца, кидать еду Иосифу. Поэтому Мадикен говорит:

— Ты тут подожди, Лисабет. Я сейчас сбегаю и принесу тебе бутерброд.

Лисабет волей-неволей ничего не остается другого, как сидеть и ждать. Без лестницы ей самой не выбраться из колодца.

Мадикен сначала идет в кладовку и делает два бутерброда с колбасой — себе и Лисабет. Потом она бежит наверх в детскую, достает карандаш и кусочек картона и пишет на картоне большими буквами:

Прадаеца хорошинький малинький раб

Нечаянно ее взгляд падает на опустевший ящичек из-под сигар. При этом печальном зрелище Мадикен вспоминает, как было хорошо, когда в нем лежал шоколадный пупсик. Теперь его больше нету… А все по вине дурочки Лисабет! И Мадикен вдруг снова рассердилась на нее и ясно поняла, что и не думала ее за это прощать.

Все такая же сердитая, Мадикен возвращается к колодцу. Но Лисабет еще ничего не знает. Она-то думает, что пришли вредные братья Иосифа, а с ними она разговаривает заносчиво.

— Что же это такое — засадили человека в колодец, есть не дают! Помирать мне тут, что ли? — кричит она.

Мадикен еще больше возмутилась. Сейчас она не играет. «У-у, какая эта Лисабет, хуже всякой свиньи!» — думает Мадикен.

— Вот и сиди тут, пока не попросишь прощения за то, что откусила голову Йеркеру! — говорит Мадикен.

Лисабет поднимает голову и смотрит со дна колодца на Мадикен. Она обижена до глубины души. Она же — Иосиф, а он ни у каких пупсов головы не откусывал! И что это Мадикен мелет какую-то ерунду?

— Каттегоритчески! Не буду просить прощения! — говорит Лисабет.

— Противная девчонка! — бросает Мадикен и вдруг замечает у себя в руке кусок картона, на котором написано «Прадаеца хорошинький малинький раб».

— Вот возьму и продам тебя в рабство по-настоящему, — говорит Мадикен. — Точь-в-точь как Иосифа. Ну что? Будешь теперь просить прощения или нет?

— Не-а! Каттегоритчески не попрошу, — говорит Лисабет и поджимает губы.

Мадикен ее дурацкое упорство приводит в бешенство.

— Ну и сиди тогда! — говорит она и швыряет Лисабет бутерброд. — На тебе, лопай, а то, как попадешь в рабство, тебе уже никогда не дадут есть, так и знай!

Лисабет поднимает вой, но просить прощения все равно не хочет. Мадикен постояла немного, дожидаясь, чтобы Лисабет опомнилась, но та ведь упряма как осел. Она воет, но не сдается. Тогда Мадикен насаживает картонку на палочку, а палочку втыкает в траву возле колодца. Теперь возле колодца красуется объявление с ужасными словами: «Прадаеца хорошинький малинький раб». Любой работорговец, проходя мимо, непременно должен его заметить.

— Как хочешь, — говорит Мадикен. — Ты сама виновата, — и быстро уходит, чтобы не слышать диких воплей Лисабет.