Революция 1. Японский городовой - Юрий Бурносов

– Как тебя зовут? – спросил он по-французски, садясь на постели.

– Фатин, – отозвалась девушка. Неожиданно в ней проснулась стыдливость, и она быстро прикрылась сброшенной одеждой.

– А меня зовут Николай. Николай, – повторил Гумилев, тыкая себя пальцем в грудь.

– Никула-ай… – ласково повторила Фатин.

Тут до Гумилева дошло, что он тоже сидит совершенно голый. Он поспешно натянул бриджи, поискал рубашку и едва нашел ее в углу комнаты. Фатин с легкой улыбкой наблюдала за его эволюциями.

– Мне пора. Пора идти, – сказал Гумилев, стараясь произносить слова медленно и понятно.

– Идти, – согласилась Фатин, закивала. – До свидания!

– Я еще приду! Когда буду в Джибути, обязательно найду тебя! – пообещал Гумилев, застегивая пуговицы. Потом он зашарил по карманам, нашел несколько серебряных талеров и положил на подушку:

– Вот, это тебе! Возьми! Мой друг заплатит мадемуазель Парментье, а эти деньги забери себе! Поняла?

– Поняла, – сказала Фатин и потянулась за монетами. Ворох тонких одежд снова упал с ее тела, и Гумилев увидел то, чего не замечал до сих пор. На шее, на тонком шнурке, сплетенном из зеленых и белых нитей, висела маленькая металлическая обезьянка. Шнурок был продет не через отверстие в подвеске, как обычно – его попросту не было, и петля была захлестнута прямо на шее зверька, словно у удавленника. Не отдавая себе отчета, Гумилев хотел дотронуться до обезьянки, но Фатин быстро отшатнулась, бросив деньги.

– Нельзя, – сказала она, сердито насупив брови. – Нельзя руками.

– Талисман?! – спросил Гумилев.

– Нельзя, – повторила Фатин и погрозила пальчиком, как недавно грозила своей подружке. Гумилев пожал плечами и продолжил одеваться, испытывая во всем теле слабость, подобную которой ему не доводилось испытывать еще никогда в жизни.

На прощание он осторожно поцеловал Фатин в щеку. Девушка оставалась лежать среди разбросанных подушек, прикрывшись одеждой, и играла монетами, складывая их в пирамидку.

– Я обязательно приеду! – повторил Гумилев.

– Приезжай! Хорошо! – отозвалась девушка.

Поручик уже сидел в гостиной и, как ни странно, читал Le Figaro. Из граммофонной трубы пела Вяльцева – «Забыты нежные лобзанья…»

– С возвращением, – сказал Курбанхаджимамедов, завидев своего спутника. – Как все прошло? Не стесняйтесь, я с чисто практической стороны интересуюсь, как ни крути, я вас сюда затащил…

– Божественно, – отрезал Гумилев, опускаясь на диван.

– Джин? – поинтересовался поручик, указывая на бутылку. – Бодрит.

Гумилев кивнул. Пахнущий можжевельником горький напиток в самом деле взбодрил его. Поручик сложил газету, бросил ее на столик и спросил:

– Идемте? С мадемуазель я рассчитался, не беспокойтесь.

– Вы не знаете, как переводится имя Фатин? – неожиданно для себя спросил Гумилев.

– А, вот как ее, стало быть, зовут… – усмехнулся поручик. – «Соблазнительница». Не уверен, что это настоящее имя красотки, хотя всякое может быть. Полагаю, вы поклялись ей в вечной любви и обещали непременно зайти еще раз, как только окажетесь в Джибути? Небось и денег дали сверх, так сказать, счета?

– Поручик… – краснея, начал было Гумилев, но Курбанхаджимамедов с хохотом замахал на него руками:

– Полноте, юноша, полноте вам яриться!!! Сам такой был, оттого и спрашиваю… Помнится, с прапорщиком Воронцовым-Вельяминовым однажды расхрабрились и вот так забрели… впрочем, не стоит, не стоит… идемте, нам еще собираться. Завтра утром будем выезжать, а еще столько забот и хлопот.

Утром они и выехали. Проводника нашел хозяин отеля, представив его как Нур Хасана; Нур Хасан оказался совсем молодым темнокожим человеком в светло-зеленой накидке и со старенькой маузеровской винтовкой через плечо. Он немного знал французский, Курбанхаджимамедов – на том же уровне арабский, так что общение худо-бедно наладилось.

Багаж путешественников, состоявший только из самых необходимых вещей, был невелик: оружие и патроны, два вьючных чемодана, служивших постелью (в них находились одежда, белье, подарки, деньги и книги); ящик с аптекой, приспособленной в случае надобности и к перенесению на руках; такой же ящик со столовыми и кухонными принадлежностями и консервами (в том числе и кубиками сухого бульона Maggi), чаем и сахарином; и, кроме того, два вьюка с разными предметами, включая столь любимый поручиком арманьяк. Продовольствием они запаслись ограниченно, рассчитывая пополнять его в пути.

– Мальбрук в поход собрался, – сказал поручик, критический осмотрев маленький отряд. Сам он неизвестно когда вооружился винчестером, а в кобуре имел пистолет «манлихер» из тех, у которых патроны вставляются в рукоять.

– Едемте, что ли, – сказал Гумилев, нетерпеливо поправляя купленный в лавчонке тропический шлем.

Поручик тронул лошадь, и через четверть часа, когда они покинули Джибути, для Николая Гумилева наконец-то началась Африка.

– Нур Хасан волнуется...

Гумилев тоже посмотрел на Нур Хасана, после чего внимательно изучил черную тучу на горизонте. Второй день путешествия обещал проблемы.

– И, вероятно, не без причины… – в ответ на это Курбанхаджимамедов согласно кивнул. – Это только мне кажется, что она приближается?

– Боюсь, что нет, юноша... Надо двигаться, – сказал Курбанхаджимамедов. – Я, пожалуй, попытаюсь объяснить это нашему проводнику.

Поручик подошел к Нур Хасану и начал что-то ему горячо втолковывать, то показывая на чернеющий горизонт, то на дорогу, то на пески, после чего вернулся озадаченный.

– Проводник был против, но я его уговорил. Тут считается, что песчаную бурю нужно пережидать на месте. Меньше шансов потеряться. Вероятно, в чем-то он прав.

– Ну и к какому же выводу вы пришли?

– Будем убегать от облака, пока сможем, шансы у нас еще есть. Но, если не получится, остановимся...

Гумилев пожал плечами и взобрался на свою лошадь. Рядом бодро вскочил в седло Курбанхаджимамедов. Фыркая, лошадь переступала с ноги на ногу, опасаясь идти, и Гумилев пришпорил ее.

– Что вы можете сказать о песчаных бурях, юноша? – спросил догнавший его поручик. – Вы явно читали о них в книгах.

– Ничего хорошего, – ответил Гумилев. – Мельчайшая пыль и песок, поднятые в воздух сильным ветром. Как вы сами понимаете, пустыня – это местность довольно плоская. Поэтому ветер тут разгоняется до уровня урагана легче легкого. Он несет с собой тучи мелкого песка, которые закрывают солнце. Буквально становится нечем дышать. Песок заполняет собой все и способен погрести под собой караван побольше нашего. Ничего утешительного я вам не сказал, верно, поручик?