Выстрелы с той стороны - Александр Ян

После гибели названного эксперимента, основное противоборство неизбежно ушло на уровень противостоящих мировых цивилизаций. Второй империализм в силу своей природы не мог не попытаться устранить с мировой арены старых конкурентов своего предшественника. Технологическое превосходство казалось подавляющим, тем не менее, очередная локальная неоколониалистская операции неожиданно обернулась третьей мировой. «Машины иллюзий информационного капитализма» стали неадекватны сложившейся ситуации. «Второй империализм» исчерпал потенциал роста, затеял большую войну, и расписался, таким образом, в бессилии. Он рухнул под тяжестью проблем, не решавшихся и не могущих найти решение в рамках прежней системы взаимоотношений субъектов мировой экономики и мировой истории.

Глобальный капитализм, как пишут авторы текста, неизбежно требовал для своего развития нового уровня организации в интересах правящего класса. Этому новому уровню организации, как утверждают авторы, и отвечает система Сантаны, сложившаяся как сочетание «наследия капитализма иллюзий и потребностей рыночной, классовой системы вообще». С ее установлением пришло время биологического капитализма и, следовательно, биологического империализма как исторического субъекта, отвечающего своей внутренней сущности. Новая форма буржуазной элиты в значительной мере перестала нуждаться в прежних орудиях господства и фактически выпустила эти инструменты из-под надежного контроля, оставив его «существам низшего уровня», то есть людям, или «биологическому пролетариату».

Пришло время «истинной, или последней глобализации», так как капитализм избавился от последних иллюзий, служивших ему ранее в качестве фантомных сущностей массового сознания: от иллюзии нации и иллюзии расы, реально преобразив правящий класс в иной биологический вид. Но именно в этом обстоятельстве теоретики экстремистов видят обнадеживающий знак, так как, придя к своему настоящему финалу, капитализм и классовое общество в целом вырыло себе могилу. Старшие в этой трактовке не просто представляют собой буквально социально-биологических паразитов, но, насколько авторы могут судить из различных источников, это именно хищники-людоеды, жестоко конкурирующие между собой. Война Союза с Яванским султанатом, чисто колониальный инцидент Куба-Марокко (Литтенхайм-Смит-Кандидо), «переворот СБ» в России, гибель самого Литтенхайма в результате теракта и другие подобные события вполне определенно приводят авторов к выводу о грядущем тупике. Все, на что способен капитализм, по их мнению, — это бесконечное повторение ошибок прошлого, так как паразит не способен к творческому мышлению находясь в гомеостатической среде носителя (в данном случае — социума). Причем люди вовлечены в эту конкуренцию лишь постольку поскольку.

Некоторые новые течения, отмеченные среди младших вампиров, вообще склонны избегать участия в управлении событиями даже в такой «ничтожной» форме, как система Сантаны. В целом авторы приходят к идее о том, что путь к коммунистическому обществу оказался дольше, тяжелее и куда кровавее, чем предполагали основатели учения, но классовое общество все-таки исчерпало себя окончательно, буквально переродившись в двухвидовое. Старое слово «пролетарий» теперь совершенно равнозначно слову «человек», а буржуазия превратилась из «кровопийц» в переносном смысле — в биологических хищников в прямом.

Вывод авторов очевиден — революция неизбежна. Подготовка ее — насущная и практическая задача. Правящие круги не могут обойтись без всеобъемлющей информационной структуры, представленной SNN, EuroNews, BBC — Orbital и прочими монстрами. Но революционеры смогут использовать силу этих информационных гигантов для создания столь же мощной революционной организации. Правящие круги создали открытые, самые широкие слои обслуги и назвали эту конструкцию аахенским союзом. В результате из общества выделились узловые точки «системы угнетения», и революционерам стало понятно, куда наносить удары. «Социальное зло» выкристаллизовалось в «зло биологической природы». Революционеры смогут опередить своих противников в скорости и эффективности работы, так как организация сильнее одиночек, а хищники-людоеды — одиночки по своей природе. Революционерам осталось сделать последний шаг — разбудить общество. Обеспечить пробуждение, по мнению авторов, может лишь террор, прежде всего удары против аппарата господства с двоякой целью — показать уязвимость аппарата массе людей и показать уязвимость аппарата власти самим представителям этого аппарата — людям, одновременно разъясняя им возможность и естественность перехода на сторону даже не каких-то политических групп и классов, а людей как таковых. Статья заканчивается призывом: «Если завтра тебя позовут принять участие в революции, не отворачивайся — послезавтра паразит захочет сожрать тебя».

Глава 7. Серебряный галеон

Пьер, ты прав, он сильней во сто крат,

И какой же антильский пират

Нападает на жертв в сотни пушечных жерл,

Чтоб от крови настил порыжел?

Но сказал капитан Пьер Легран:

«Вон испанец ползет по ветрам.

И плевать мне, что он боевой галеон —

На борту у него миллион!»

— А у их куратора из СБ фамилия знаешь какая? — Антон не удержался, фыркнул.

— Дурак, — с ударением на первом слоге сказал Игорь, пожав плечами. — Очень распространенная словацкая фамилия.

— Обвал, — приуныл Антон. — Как ты догадался?

— Подумал, над чем бы это человек в твоем возрасте так хихикал. Я бы тоже хихикал. «Дунай, Дунай, а ну узнай, где чей подарок… К цветку цветок, сплетай венок — пусть будет красив он и ярок», — промурлыкал Цумэ и пояснил: — Была такая старинная песня, с таким восточноевропейским братским пафосом…

Да, признал Антон, поглядев на известково-голубую реку, наверное, она и в самом деле… располагает к такому пафосу. Смотришь на карту — и кажется, будто нарочно изгибается, стремясь ко всем в гости забежать. Братство — не братство, а речная торговля во все времена была весьма живой.

Транспортной компании «Альта» принадлежало восемь однотипных сухогрузов, курсирующих между Констанцей и Братиславой. Удобно. Констанца — это почти фронтир. Там заканчивается организованная, чистая, похожая на тот самый газон, поливаемый триста лет, Европа и начинается зона рецивилизации — сначала довольно широкая полоса освоенной и осваиваемой территории, потом укрепленные анклавы, до сих пор по временам тревожимые орором или местными конфликтами, а за ними — те самые земли, из которых и идет напасть. А Братислава — это почти Австрия. И речная граница не так уж условна, как может показаться стороннему взгляду: мало ли какая зараза может прийти вверх по течению вместе с незаконным, полузаконным и противозаконным грузом.