Рецепт дорогого удовольствия - Галина Куликова

— А ну-ка пойдем! — велел тот, и все сразу послушались. Наверное, потому, что Жора был большой и смелый. При взгляде на него становилось понятно, что нет на свете ничего такого, что может заставить его бежать сломя голову.

Глаша по-прежнему стояла на коленях возле могилы и общалась с тем, что находилось внутри.

— Вы куда? — вскинулся Прямоходов, завидев процессию во главе с Жорой, вооруженным теннисной ракеткой и загородил им проход двумя руками. — С нечистой силой просто так не сладить. Тут надо милицию с пистолетами вызывать!

— Там моя подруга! — простонала Лида.

— Она уже все, того, — Прямоходов покрутил пальцем у виска. — Умом тронулась. Да и то сказать: черта увидеть — это вам не табачку понюхать. Она его Чернышом зовет. Во, слышите?

Глаша и в самом деле ласково звала:

— Черныш, Черныш! Маленький, не бойся!

— Чокнулась, я же говорю! — пожал плечами Прямоходов. — Себя не помнит. Может, он ей явился в каком-нибудь экзотическом виде? Черт ведь может всякие обличья принимать.

— Гла-а-ша! — завопила Лида что есть мочи.

— Ну, чего? — откликнулась та. — Чего вы там стали, идите сюда!

Лида решительно оттолкнула Прямоходова и шагнула вперед. Жора пошел за ней. И тут козел внезапно закричал нечеловеческим голосом. Лида завизжала. Козел закричал снова, и Лида свалилась прямо на Жору.

— Это козел, понимаете? — сообщила Глаша, преспокойно отходя от могилы и направляясь к ним. — Обыкновенный козел.

В кроссвордах еще пишут — муж козы. Тут старуха ходила, разыскивала. Черныш его зовут. Не знаю, как его теперь, бедолагу, из ямы выручить. Придется вам, комендант, вызывать спасателей.

Прямоходов ужасно расстроился.

— Козел? — переспросил он недоверчиво. — В моей могиле?

— Вы еще, кажется, живы, — насмешливо сказал Жора и подтолкнул Лиду в спину.

— Я имел в виду — козел. Во вверенной мне могиле. Сейчас фонарь найду и сам погляжу.

— Значит, мы с вами прощаемся? — спросила Глаша.

— Да, пока! Хорошо, что вы этого козла загодя нашли. А то были бы завтра похороны с козлом…

Студенты первыми потащились к выходу с кладбища. Впечатления оказались даже более сильными, чем они предполагали.

— Недурственно развлеклись, — неуверенно сказал Павлик. — Хорошо, если я не поседел из-за этого козла.

— Русский экстрим! — подтвердил толстый.

— Да… Кладбище ночью — это не для слабонервных, — согласился Коля, как будто бы не он первый испугался до полусмерти.

— О господи! — неожиданно воскликнула Глаша, едва они дошли до калитки. — Я же забыла про деньги!

— Про какие деньги? — удивилась Лида.

— Я коменданту две сотни должна.

— А с вас-то он за что взял? — с любопытством спросил Павлик.

— За экскурсионное сопровождение, — соврала та и добавила:

— Вы, ребята, идите к машине, а я сейчас.

Она повернулась и со всех ног помчалась обратно. Прямоходова нигде не было. Глаша растерянно озиралась по сторонам. Он же только что, сию минуту, стоял на дорожке! Может быть, решил познакомиться с козлом поближе и свалился в яму?

И тут Глаша увидела ногу. Нога неподвижно лежала на асфальте, а сам Прямоходов, вероятно, находился где-то в траве.

— Эй! — позвала она, покрываясь мурашками. — Эй, вы! Вы чего лежите?

Никакого ответа. Глаша подошла поближе и подобрала фонарь, из которого бил тонкий тусклый лучик. Дрожащей рукой она направила его на Прямоходова и едва не потеряла сознание. Прямоходов лежал на спине с вывалившимся языком, а на шее у него была затянута веревка.

Глаша попятилась, потом развернулась и побежала. Ее прошиб пот, и спина в один миг стала такой мокрой, будто бы ее окатили из ведра.

— Лида, едем скорее! — пропищала Глаша, врываясь в машину и двумя руками хватаясь за спинку водительского кресла. — Жми на газ!

— Во ты даешь! — восхитился Жора. — Наш человек.

Лида сорвала машину с места, и они помчались прочь от кладбища, и Глаша сжалась сзади в комочек, пытаясь привести в порядок мысли и чувства. Конечно, Лиде бы она сразу рассказала про убитого коменданта. Лиде, но не Жоре. Он совсем еще пацан, впутывать его в такое дело не хотелось. Да и подруга ее за это по головке не погладит. Ну вот, скажет, попросила об одолжении!

Долгое время Глаша вообще не могла думать. Но потом, когда ужас улегся, первые связные мысли заворочались у нее в голове. Неужели с Прямоходовым расправились из-за того, что он нашел тайник на могиле Мультяпова? Нет, вряд ли. Тогда ее тоже убили бы — ведь он ей все успел показать.

Выходит, пока они там крутились возле могилы, убийца следил за ними, выжидая удобный момент для нападения. Но кто этот убийца? Тот человек, который расправился с Петей? А как с двумя этими убийствами связано исчезновение Сусанны? «И еще Аня Волович», — снова подумала Глаша, вообще не представляя, как быть с тем фактом, что она тоже пропала.

— Глаха, теперь мы можем ехать спать? — со смешком спросила Лида, затормозив у Глашиного подъезда.

— Подожди, я ее до квартиры провожу, — сказал Жора. — Гляди, она похожа на зайца, которого охотник держит за уши.

— Я с вами, — сказала ревнивая Лида.

Глашу довели до квартиры и оставили одну в полной растерянности. Она сразу же забралась в горячую ванну и долго лежала, пытаясь решить, как жить дальше. Стоит вообще что-то делать или просто затаиться и предоставить событиям идти своим чередом?

Заснула она, когда на улице уже светало, а разбудил ее телефонный звонок.

— Алло! — сказала Глаша хриплым со сна голосом. — Кто говорит?

— Литовченко, — жестко сообщила трубка незнакомым мужским голосом.

— Кто-кто?

— Дмитрий Михайлович Литовченко.

— Здравствуйте, — пробормотала Глаша и замолчала.

Литовченко тоже молчал.

— И.., что вы хотите? — первой не выдержала она.

— Я чего хочу? — удивился тот. — Впрочем, да, хочу. Хочу узнать, зачем вы мне звонили.

— Когда? — все никак не могла прийти в себя Глаша.

— Вчера. У меня на автоответчике ваш номер.

«Господи, да это тот тип, телефон которого зашифровала Сусанна!» — внезапно догадалась она и оживленно воскликнула:

— Ой! Дмитрий Михайлович! Нам надо встретиться!

— А вы кто? — поинтересовался тот.

— Меня зовут Глаша. Мы незнакомы, но это очень важно.

— Для кого: для вас или для меня?

— Для вас, — тотчас же ответила она, чтобы он случайно не соскочил с крючка.

— Ну, хорошо, давайте встретимся. Приезжайте ко мне. Когда вы сможете?

— К вам? — изумилась Глаша.

— А что, вы хотите, чтобы я ехал к вам?

— Да нет…

— Записывайте адрес. — Литовченко продиктовал адрес и сказал:

— Можете приезжать в любое время, я дома.

Он дома! Судя по всему, какой-нибудь крутой перец. Отдает распоряжения так, будто бы все обязаны ему подчиняться. «Может быть, натравить на него милицию? — мелькнула у Глаши шальная мысль. — Зачем вообще мне с ним встречаться? Чтобы он помог отыскать Сусанну? Но для чего? Петя убит, и подозревают в убийстве именно его жену. Зачем мне лезть в это дело? Зачем я вообще вчера позвонила по этому номеру, дура набитая?»

В сущности, она просто поддалась порыву. Умывшись и позавтракав, Глаша решила, что на ее голову приключений хватит. Никуда она не поедет. Не будет встречаться с Литовченко и выяснять, что он знает о местонахождении своей любовницы. Наоборот — надо затаиться и переждать. Исчезли две женщины, убили Петю и Прямоходова. Никто, ни одна живая душа не знает о том, что она присутствовала при этих убийствах. Кроме самого преступника, разумеется. Почему он дважды оставил ее в живых? Потому что она ему не нужна? Не представляет для него опасности? Или он хочет ее подставить? Пока все тихо, а спустя некоторое время милиция обнаружит вдруг какие-нибудь неопровержимые улики, свидетельствующие против нее. Найдутся и очевидцы, и отпечатки пальцев, и еще что-нибудь горяченькое… Алиби на время убийства Пети она себе состряпала, но Прямоходова задушили как раз тогда, когда она вернулась, чтобы отдать ему деньги. За несколько минут, нет, секунд до того, как она подошла.

Телефон неожиданно снова зазвонил, и Глаша с опаской подняла трубку. На том конце провода обнаружился не кто-нибудь, а Витя Стрельников.

— Здравствуйте, Глаша! — сказал он напряженным голосом. — Я звоню узнать, как ваши дела.

— Хорошо, — осторожно ответила та, не представляя себе, что последует дальше.

— Папа хочет с вами встретиться, — заявил Витя, и она непроизвольно воскликнула:

— Опять?!

— Знаете, он очень расстроен тем, как вы в последний раз расстались.

Глаша представила себе Стрельникова-старшего с его фирменной мрачной миной на физиономий и ехидно спросила:

— Вить, признайся: это ты сам придумал?

— Ничего подобного, — с жаром возразил тот. — Он правда считает, что вам надо поговорить.

— Не представляю себе, о чем мы будем с ним разговаривать.