Рецепт дорогого удовольствия - Галина Куликова

— А интрига-то в чем? — наморщила лоб уборщица Люся и покосилась на Леву.

— Интрига в том, что моя подруга Лида тоже является распространителем этой самой косметики фирмы «До-До». А мой племянник обожает иероглифы. Я взяла у Лиды для него пару вкладышей и таскала их в своей сумочке. Еще я хотела в качестве подарка ко дню рождения записать ребенка на курсы китайского или японского и обводила в газетах соответствующие объявления.

Лева, который уже был настороже, видел, что я держала в руках пузырек, который он под строжайшим секретом выдал Раисе Тимуровне. А потом я попросила его залезть ко мне в сумку, и там, к своему великому ужасу, он увидел вкладыш и обведенные фломастером объявления. Он подумал, что я ищу переводчика, способного прочитать, что на нем написано.

— А вкладыш из-под крема! — догадалась Раиса Тимуровна.

— Вот именно. И тогда Лева решил от меня избавиться, пока я еще его не расколола.

— Я никак не мог понять, — неожиданно подал голос сам «именинник», — почему ты продолжаешь заниматься этим делом после того, как Кайгородцева убили. Я просто на стенку лез!

— Это признание вины? — спросил Стрельников, зажимавший руки коленками, чтобы случайно не пустить их в ход.

— Официально я не признаюсь, — живо повернулся к нему Лева. — У меня трое детей, вот что.

— В общем, когда я поняла, что вкладыши одинаковые, осталось только выяснить некоторые детали. Я позвонила в представительство фирмы и выяснила, что выпускает она исключительно косметику. Ни о каких таблетках и речи быть не может. Значит, подлог действительно имеет место быть. Затем мы с Валерой получили списки тех, кто распространяет косметику фирмы «До-До», и я нашла там знакомую фамилию, фамилию Левиной жены. Кроме того, Лева, который сам ездит на белой «Волге», только что купил своей супруге «Жигули» синего цвета. До недавнего времени машина бегала без номеров. Думаю, когда Лева ездил на регистрацию, он заодно решил воспользоваться удобным случаем и напасть на меня. В тот раз у него ничего не вышло, поэтому он повторил попытку.

— И как ты попалась на этот раз? — поинтересовалась Люся.

— После всей этой истории с Нежным Лева предложил мне вместе выпить и попросил подождать в машине. Сам же выскользнул на улицу первым с заготовленным шприцем в кармане. Спрятался в кустах. Когда я подошла к «Волге», он подкрался сзади и сделал мне укол. Потом отвез в заранее облюбованное место и запер в подвале. Вот, собственно, и все.

Все присутствующие одновременно посмотрели на Бабушкина. Он мило улыбнулся и сказал:

— Поверить не могу, что это простое совпадение! Я был на сто процентов уверен, что ты идешь по следу и вскоре доложишь обо мне руководству.

— И ты потеряешь дополнительный источник существования.

— Основной источник! — поправил Лева. — Ты все время меня подогревала. Я никак не мог понять, играешь ли ты со мной или действуешь вслепую.

— В каком смысле?

— Ну, смотри. Ты просишь меня достать распечатки из твоей сумочки, я лезу туда и вижу вкладыши и газеты с объявлениями о курсах китайского, японского и арабского.

Я подумал, ты не знаешь, на каком языке вкладыши, и хочешь это выяснить. А выяснишь, тотчас же попросишь перевести, что на них напечатано. Второе. Ты говоришь мне, что ведешь расследование по заданию директора. Ты при мне вытаскиваешь из пузырька Раисы Тимуровны вкладыш. При этом я знаю, что точно такой же лежит в твоей сумочке. И еще ты стремглав бежишь за моей пациенткой и о чем-то расспрашиваешь ее уже на улице. Что я должен был думать, а?

— Бегу за твоей пациенткой? — изумилась Глаша, но Раиса Тимуровна тут же напомнила:

— Тебя интересовала Аня Волович, помнишь? А я тебе сказала, что эта мадам имела с ней в понедельник длительную беседу.

— Точно! Я тоже вспомнила! Видишь, Лева, опять совпадение. Ты сгорел на совпадениях.

— Я не сгорел! — с неожиданной злостью огрызнулся тот. — И не собираюсь официально каяться.

— Я догадываюсь.

Он встал, прищурившись, поглядел на Глашу и сказал:

— Извиняться было бы глупо, но мне действительно жаль. Я к тебе всегда хорошо относился.

— Я к тебе тоже, — ответила та.

Едва Лева вышел, Стрельников поднялся и пошел следом.

— Боже мой! — воскликнула Раиса Тимуровна. — Последний день Помпеи! Все рухнуло, как старая собачья будка! Никогда, никогда я не смогу забыть того, что случилось!

Никто не успел поддакнуть, как с улицы вошел человек, опирающийся на массивную трость. Глаша не сразу его узнала — в одежде, — а когда узнала, просто потеряла дар речи.

— Здравствуйте! — важно сказал вновь прибывший. — Моя фамилия Дукельский.

Где у вас тут руководство? — И он насмешливо посмотрел на Глашу.

Люся нервно хихикнула, а Саша Ашмаров, растягивая слова, сказал:

— А зачем вам руководство? Руководство в нашем профилактическом центре уже ничего не решает.

— В каком смысле? — опешил тот.

— В том смысле, что все ключевые решения принимает трудовой коллектив. На общем собрании. Как раз сейчас у нас идет такое собрание. Вы можете высказаться.

— Кх-м, — откашлялся Дукельский. — Ваша сотрудница, которую вы все сейчас имеете возможность лицезреть, — он рукой показал на Глашу, — ввела меня в заблуждение и путем массирования спины повредила несколько позвонков. Теперь мне необходимы средства на лечение. И я требую, чтобы ваш центр эти средства мне предоставил.

— В общем, ничего нового, — пробормотал Ашмаров. — А я-то думал!

— А что вы думали?

— Я думал, что вы возьмете свою жалобу назад.

— Ни за что!

— Что ж, тогда придется вас того.., ликвидировать.

Глаша опустила глаза, чтобы не рассмеяться, Люся фыркнула, медсестры начали покашливать в кулачки, а Раиса Тимуровна откинулась на спинку своего стула и сложила руки на груди.

— Не понял! — пробормотал Дукельский.

— А чего тут понимать? Трудовой коллектив посовещался и решил, что не позволит какому-то прохиндею — то есть вам — марать лицо профилактического центра. И хотя у нас есть свидетели, которые могут показать, что после пресловутого массажа на пляже вы играли в волейбол и весело плескались в пруду, до суда мы решили дело не доводить. Зачем? Суд есть суд. Это время, это моральные издержки. Так что мы решили вас, Дукельский, списать со счетов.

— Что вы имеете в виду? — вспетушился тот.

— Ну… Какой-нибудь несчастный случай или дорожная авария… Мало ли в жизни опасностей!

— Вы… Да вы… Да я… — забормотал Дукельский, не ожидавший ничего подобного.

Саша Ашмаров был чертовски убедителен и чертовски зол. — Я обращусь в прокуратуру!

В этот момент в приемной появился Стрельников с Рыжиком на поводке.

— Наш пес беспокоился в машине, — объяснил он Глаше. — Пришлось взять его с собой.

— А вот, кстати, и тот, кто вам нужен! — заявил Ашмаров.

— Кто? — тупо переспросил Дукельский.

— Следователь прокуратуры В. Н. Стрельников, — любезно представился Валера и велел Рыжику:

— Сидеть!

Тот поглядел на него, вильнул хвостом, подошел к Глаше и уселся возле нее. По дороге в центр псу купили ошейник с поводком и целый мешок всякой всячины, начиная с миски для корма и заканчивая резиновым зайцем, которого можно было грызть и валтузить.

— Эти люди, — сказал Дукельский с истерической интонацией в голосе, — прямо в лоб заявили мне, что хотят меня убить!

— А как ваша фамилия?

— Дукельский.

— Дукельский? — воскликнул Стрельников грозным голосом. — С кривым позвоночником? Да я вас сам убью!

— Спокойно, спокойно! — закричал тот, отступая назад. — Вы что тут все, с ума посходили?!

— Еще одно телодвижение в мою сторону, — подала голос Глаша, — и приговор трудового коллектива будет приведен в исполнение немедленно.

Дукельский допятился до двери и вывалился из нее спиной вперед. Рыжик зевнул и отряхнулся.

— Глашечка! — всполохнулась Раиса Тимуровна. — Как же Лев Евгеньевич останется безнаказанным после того, что он сделал? Нельзя было позволить ему так уйти!

— Так он и не ушел, — со значением заявил Стрельников. — Сказать по правде, он убежал.

— Гражданин следователь! — укоризненно воскликнула Глаша.

Гражданин следователь потер руку, на которой оказались сбиты костяшки пальцев, и заявил:

— По-моему, в роду у этого вашего Бабушкина одни трусы. — Потом хмыкнул и добавил:

— А у Рыжика в роду наверняка были охотничьи собаки.

Рыжик тоже хмыкнул и сказал:

— Гав!