Брак по-тиквийски 6. Жизнь после смерти - Натали Р.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Пока получается, — промолвил он.
— Даже странно, — кивнула она.
Тюль встретился с братом в Синиэле, на пересадке. Корабль Дени стоял в космопорту, ему разрешили отлучиться на два часа, и они сели в кафе.
— Светлого солнца, мелкий. — Дени обнял совершенно уже не мелкого братца, разве что чуть пониже, но куда шире в плечах. — Какие новости?
— Новости — зашибись! — эмоционально ответил Тюль, одним глотком осушив бокал аперитива. — Папа снова женился. Второй раз, прикинь!
— Да чего ты пургу гонишь? — скептически покривился Дени. — Второй раз нельзя.
— Своими глазами видел, клянусь!
— Но как?
— Откуда я знаю, как? Договорился как-нибудь. Он это умеет. Тебе вон отпуск зимой на декаду и то не дают, а у него каждый год — все лето.
Дени отпил аперитив, покатал во рту. Известие следовало переварить.
— И что там за баба? — спросил он ревниво.
Он почувствовал себя слегка уязвленным. Во-первых, оттого, что у папы уже вторая жена, а у него ни одной, и подача заявления откладывается из-за того, что задерживают премию. А во-вторых, обидно, что сыновей в папином сердце оттеснит на второе место какая-то посторонняя женщина. И вообще… Приедешь домой в краткий отпуск — не расслабиться как следует, знай расшаркивайся перед чужой женой да этикет соблюдай.
— Не поверишь! — Тюль с энтузиазмом опрокинул еще один бокал. Чего доброго, мелкий накидается. — Это госпожа Ильтен. То есть она уже не Ильтен, сам понимаешь. Господин Ильтен умер.
— Мама Ильтен? — изумился Дени. И впрямь не верилось. С другой стороны, она была, наверное, единственной женщиной, которую он рад видеть на этом месте. Напряжение, вызванное вестью, покинуло его. — За это надо выпить!
Тюль поддержал. Выпили, кликнули официанта — закусить тоже пора.
— Она разрешила звать ее мамой!
Дени сморгнул нечаянно выступившую слезу. В детстве он порой хотел, чтобы госпожа Ильтен была их мамой. С возрастом мечта утратила острую актуальность, но лучше поздно, чем никогда.
— Удачно сложилось, правда?
Дени кивнул.
— К этом все и шло, судя по всему, — проговорил он задумчиво. — Они уже много лет любовники.
— Не может быть! — сказал чуть погодя Тюль. — Я ничего не замечал.
— Ты, мелкий, и мамонта в степи не заметил бы. Вера знала. И я слышал, как мама говорила госпоже… в общем, нашей новой маме… что-то типа: «Раз Билле вам нравится, то и спите с ним, не стесняйтесь».
— Зо-охен, — выдохнул Тюль, пораженный открытием. — Так мы, может, не мамины дети?
— Думать не пробовал, мелкий? — Дени оборвал полет его фантазии. — Нас же мама родила. А вот чья дочка Аннет — это вопрос. На господина Ильтена она совсем не похожа, в отличие от Веры.
— Не, вряд ли. — Тюль покачал головой. — Будь она папина, он бы ее к себе забрал. А они говорили про Аннет, что та на Т1.
Они выпили еще, закусили.
— Мне всегда казалось, что они больше подходят друг другу, чем настоящие супруги, — вымолвил Дени. — Почему их сразу не поженили?
— Странно, да, — согласился Тюль.
Сосед с седьмого этажа пришел после отъезда Хэнка. Принес с собой планшет.
— Вот, не загружается. Мне господин Этери сказал, что вы такое умеете чинить, госпожа Хэнк.
Небось, еще и добавил «на халяву».
— Посмотрим, — придержала его Тереза, не впуская. — Давайте пойдем к вам. Муж не любит, когда сюда ходят чужие в его отсутствие.
Хэнк мог ничего не говорить, но его лицо она видела. Визит соседа ему очень не понравился. Ну, и зачем будить лихо? Тем более что он сдержал свое недовольство. Если бы начал выступать, может, и стоило бы поступить назло. Но он ведь не начал.
Сосед принял, как должное. Воля мужа — закон, нельзя так нельзя. Пригласил Терезу к себе, предварительно уточнив, не сочтет ли супруг это дерзостью. Но в данном отношении мнение Хэнка было ей неинтересно: одно дело — уважать его комфорт на его территории, и совсем другое — позволять ему решать, куда ей ходить. Еще чего! Зашла, планшет починила. Заодно освещение в коридоре поправила.
А через несколько дней в дверь позвонил еще один, из другого подъезда:
— Госпожа Хэнк, вы с телевизорами как?
В следующий раз Хэнк приехал на Т5 надолго. Корабль, к которому его полусотня была приписана, встал на профилактику, и он намеревался потренировать бойцов на полигоне.
— Билле, возьми меня с собой! — пристала Тереза. Ей до смерти обрыдло сидеть в четырех стенах. Можно было бы отъезжать в Риаведи, пока Хэнка нет, но ведь с дачи она к нему и сбежала, почувствовав себя там неуютно.
— Что тебе делать на полигоне? — Тренировочный комплекс — не место для женщин, так он полагал по инерции. — Соберутся солдаты, будут бегать, лазать по стенам и стрелять. Ничего интересного.
— А что мне, по-твоему, интересно? — окрысилась она. — Растреклятый театр? Это гораздо интереснее! И полезнее: свежий воздух все-таки. И вообще, я хочу быть с тобой, пока ты на планете.
Последний аргумент Хэнку понравился. В самом деле, они видятся всего декаду через три — катастрофически недостаточно, чтобы надоесть друг другу.
— И, кстати, мне тоже надо тренироваться.
Последнюю фразу Тереза добавила тихо, и он не услышал. Но она считала эту причину важной. Она старалась разминаться ежедневно, но в квартире особо не развернешься, некоторые комплексы выполнить невозможно. Заниматься во дворе — только соседей пугать. Чего доброго, вызовут для госпожи Хэнк психбригаду. А тренировочный зал городского управления службы охраны безопасности теперь для нее закрыт.
Выехали с раннего утра в направлении, противоположном Риаведи, Хэнк за рулем. Тереза, привыкшая рулить сама, зевала рядом в непривычном безделье. Оделась она, как на зимнюю охоту: сапоги, брезентовые брюки, кожаная куртка поверх темной футболки; волосы убраны под серую косынку, завязанную на затылке. Хэнк косился на нее и вздыхал, предчувствуя, как будут зубоскалить подчиненные по поводу его жены, экипированной подобным образом. С другой стороной, гулять по полигону в кринолине и бархатных туфельках было бы куда смешнее. Беда в том, что Тереза вечно рвется туда, где женщин
