Хакер и Маргарита - Петр Северцев

– Чем же ты его так? – спросил я, оглядывая окрестности.

– А вот, утюгом, – с готовностью ответил Равиль, показывая на лежащий возле трупа древний предмет из литого металла с налимшими на острый угол окровавленными волосами Кузьмы Петровича.

Да, современным утюгом убить трудновато. А вот старыми добрыми утюжками, которые греют на огне – очень даже можно. С одного удара. Даже ребенку.

– Снова невовремя с работы вернулся? – спросил я, тяжело вздохнув.

– Не-ет, – покачал головой Равиль. – На этот раз я был дома.

– И как же все произошло?

– Сначала, вроде, все нормально было, – пожал плечами Равиль. – Пришел этот дядька, сказал, что работа есть для меня в фирме курьером. Только он присел, как мама на бок повернулась, к нам лицом, так у того рожа перекосилась и он как бросится на нее и давай душить. Я попытался оттащить, да куда там... Мама хрипит, дядька орет, что, мол, хоть сейчас тебя добью... Ну я и...

Равиль повертел в руках утюг и аккуратно поставил его на полочку.

Я перевел взгляд на неподвижно лежащую на постели Маргариту Акаеву.

Она вдруг застонала, резко села на кровати.

Равиль подскочил к ней, но она отстранила его рукой. Уставившись на труп, Маргарита произнесла, еле слышно шевеля губами:

– Сам пришел...

Я решил, что выдается удачная минуту, когда с больной женщиной можно поговорить и, присев рядом, дотронулся до ее плеча:

– Вы можете меня выслушать? – тихо спросил я у Акаевой.

– Сам пришел... – в ужасе повторила Маргарита. – Но это не он, не тот...

Еще раз посмотрев на труп, она нагнулась над ним и подергала за усы.

– Он, он, конечно, – произнесла она, убедившись в чем-то, одной ей понятном. – Но все равно – не тот.

С этими загадочными словами Маргарита снова улеглась и укрылась одеялом с головой.

– Я ничего не понимаю, – помотал я головой. – Ну абсолютно ничего.

– Я тоже, – виновато сказал Равиль. – Ой, помните тот портфель, что я отдал вам?

Еще бы не помнить!

– Я нашел в маминых бумагах один листок, – подал мне Равиль бумагу. – Вот, кажется, оттуда выпало.

В моих руках был тот самый лист из дела Дикарева, который он заменил на подложный.

Черта с два он вывалился! Наверняка лежал отдельно, был отложен специально!

Но кем? Когда? Для чего?

Я всмотрелся в отмеченный Лалаевым пункт. Да, похоже, Дикарев был тем самым человеком, которого безуспешно разыскивала милиция по просторам бывшего СССР. Пункт, в котором были указаны его время и место работы в Новокузнецке, точь в точь совпадал по срокам с тем временным отрезком, за который в этом городе были совершены страшные, леденящие кровь преступления,

– Новокузнецк, – пробормотал я.

– Новокузнецк? – переспросил Равиль. – Вы тоже там бывали?

– Почему «тоже»? – насторожился я.

– Мама там жила одно время. Я там родился, – ответил Равиль.

В моем мозгу вдруг что-то совместилось. Свет сейчас падал на лицо Равиля точно так же, как на Дикарева в газетном фотоснимке.

Господи, да это же его сын!

– Твоя мама сильно болела в то время? – осторожно спросил я.

– Она заболела еще раньше, – ответил Равиль. – То есть, лицо у нее... ну, вы сами видели, что говорить. А нервы – да, с этого времени.

Я прикрыл глаза рукой, припоминая диагноз, который выдал мне Приятель. Ага, вот, вспомнил: «характерно для женщин, переживших насилие, угрозу смерти...», а двумя строками ниже: «избежавшие смертельной опасности».

Судя по всему, Маргарта Акаева в те годы стала одной из жертв манька-Дикарева, но каким-то чудом ей удалось спастись. И она забеременела и не решались на аборт.

Так что выходит, что Равиль сегодня убил своего отца. Который хотел убить его мать.

Конечно, отсюда и его фраза: «хоть сейчас тебя добью». Очевидно, Дикарев, был очень обязательным человеком и решил довести незаконченное некогда дело до конца, мальчишка тут не помеха.

Но что имела в виду Марго, говоря, что Дикарев – не тот? Кто же тогда – тот? Зачем Дикарев приходил сюда? Как он узнал, что этот лист находится именно здесь?

Чертово дело! Стоит проясниться одной детали, как сразу наплывает еще десяток, одна загадочнее другой. Придется загрузить работой Приятеля в эту ночь.

А пока...

– Аслан, – очень задушевным голосом произнес я, набрав номер телефона в машине моего соседа-пэпээсника. – Это Валерий. Ты будешь смеяться, но тут еще один труп. Да-да, на том же месте. Кстати, тут есть для тебя очень вкусная информация. Хочешь повышение по службе?

Милиция на этот раз была расторопнее. «Форд» подъехал через пять минут. Аслан Макаров был очень недоверчив в первые минуты, но когда я объяснил ему, в какие давние годы уходит эта история и кто лежит перед ним на полу, он сразу же повеселел.

Короче, Приятель оказался прав. После изнурительных запросов выяснилось, что Дикарев К.П. по всем приметам подходит под разыскиваемого гражданина, подозреваемого в многочисленных убийствах.

– ...Вот, собственно, и все, – закончил я свой отчет Приятелю.

На часах было уже начало четвертого.

– ИНФОРМАЦИЯ ПРИНЯТА К ОБРАБОТКЕ, – ответил Приятель и вырубил монитор.

Но через десять минут «проснулся» и тотчас же заявил:

– СХЕМА ДЕЙСТВИЙ ПРЕЖНЯЯ.

– Но ведь убийца убит! – заспорил я. – Дикарев умер, он не поедет ни на какую нефтяную тусовку...

– ПРИ ЧЕМ ТУТ ДИКАРЕВ?

Я оторопел.

– ДИКАРЕВ ТУТ СОВЕРШЕННО НЕ ПРИ ЧЕМ, – спокойно отозвался Приятель.

...В шесть часов утра я был в аэропорту.

Пронизывающий холод в просторном почти пустом помещении проникал мне под плащ и, казалось, ледяной рукой сжимал сердце.

Стуча не попадающими друг на друга зубами, я взял два билета до Симферополя – туда и обратно, на сегодняшний рейс.

Молоденькая кассирша, с завистью посмотрев не меня, протянула мне сквозь прорезь окна два бланка и я поспешил на посадку.

Еще полчаса в отстойнике, который оказался куда холоднее здания аэропорта, я просто-таки отплясывал на месте некий странный танец под названием «Может, и согреюсь», топоча ногами и зажав руки подмышками.

Остальные пассажиры, деловые люди и безумные отдыхающие, сначала смотрели на меня с удивлением, но потом это зрелище им наскучило и они вернулись к разговорам между собой – о контрактах, домах отдыха, курсе гривны и прелестях ночной Ялты.

Когда подъехал автобусик, я первым вскочил внутрь и стал как можно ближе к самой кабине водителя, чтобы хоть немного согреться. При посадке я тоже постарался быть в первых рядах.

На летном поле дул пронизывающий ветер, слезы так и летели у меня из глаз в разные стороны, так что можно было подумать, что я, Мареев Валерий Борисович, собираюсь эмигрировать из родного Тарасова в желто-блактиный Симферополь и прощаюсь с родными местами навсегда. Причем, отправляюсь на чужбину налегке – из вещей у меня была небольшая дорожная сумка через плечо.

Устроившись в мягком уютном кресле возле парочки молодоженов, не нашедших ничего лучше, как провести медовый месяц на Крымском полуострове в середине октября, я послушно пристегнул ремень и заснул, не дожидась, пока мы взлетим. Дотошная стюардесса, обнося пассажиров подносом со стаканчиками ситро, таки разбудила меня, но я отверг подношение, предпочтя ему сон.

Раза два я еще просыпался, смотрел на облачную вату в уже посиневшем небе и снова убаюкивался мерным гулом моторов.

– Наш самолет совершил посадку в аэропорту города Симферополя, – донесся до моего сознания из динамиков шуршащий голос стюардессы.

Я с хрустом разодрал челюсти в приятной судороге зевоты и потянулся.

– И тут дождь, – почти злорадно констатировал я, выглядывая в иллюминатор.

– Может, еще разгуляется, – с надеждой проговорила погрустневшая девушка, сидевшая рядом. – Юг все же, как никак...

– Наверняка, – обнадежил я ее и стал продвигаться к выходу.

Семеня сквозь мелкую морось, я вышел на стоянку и быстро поймал автомобиль.

– Вот и славно, – ежась, произнес я, заползая в его теплое нутро.

Когда я назвал адрес, шофер смерил меня оценивающим взглядом.

– Эка куда тебя несет, – озабоченно проговорил он. – Что ж, за двадцать – довезу.

– Двадцать – чего? – не понял я. Черт его знает, чем тут принято расплачиваться.

– Чего-чего... Долларов, – твердо сказал шофер. – Ни центом меньше.

– Нет проблем. Поехали, голубчик, – радостно согласился я, протягивая ему сложенную пополам купюру с изображением Джексона.

Тот быстро сгреб банкноту, мельком посмотрев ее на свет и нажал на газ.

Дорога до места заняла минут сорок, хотя мы и ехали быстро – нужный мне дом находился на другом конце города, так что я успел рассмотреть из окна автомобиля его центральную часть.

Когда мы выехали в пригород, дождь уже прекратился. Робкое солнце выглядывало из-за серой тучи, как бы раздумывая: а стоит ли?

Цель моего путешествия – дом под номером пять оказался солидным двухэтажным строением с огромным приусадебным участком, а улица, на которой он стоял – длиннющей тропинкой, вьющейся среди таких же, как акаевское, хуторских хозяйств.