Вера Падших - Терри Гудкайнд

Услышав, что мать недовольна отцом, Никки как-то раз все же спросила, что он такого сделал.

– Никки, – сказала в тот день мать, подняв за подбородок личико девочки, с нетерпением ждавшей ответа. – У тебя чудесные глаза, но ты еще не научилась ими смотреть. Все люди – ничтожные создания, такова человеческая участь. Ты хотя бы имеешь представление, насколько больно тем, кто не так красив, видеть твое красивое личико? Именно это ты несешь другим: нестерпимую боль. Создатель привел тебя в этот мир с одной лишь целью – уменьшить несчастье других, а ты несешь только боль.

Подруги матери, потягивая чай, закивали, шепотом выражая согласие.

Именно в тот день Никки впервые узнала, что несет в себе безымянное, неосознанное, скрытое зло.

Никки смотрела в невинное личико девочки. Сегодня эти невинные темные глаза увидят такое, чего и представить себе не могли. Эти огромные глаза тоже смотрят не видя. Девочка не в состоянии понять, что грядет и почему.

Какая жизнь у нее могла быть?

Так будет лучше.

Время пришло.

Глава 8

Но прежде чем Никки успела приступить к задуманному, она узрела нечто, вызвавшее у нее бурю негодования. Она резко обернулась к ближайшей женщине:

– Где тут у вас корыто?

Удивившись вопросу, женщина дрожащей рукой указала в сторону стоявшего неподалеку двухэтажного дома.

– Там, госпожа. Во дворе за лавкой горшечника стоят корыта, где мы стираем белье.

Никки схватила женщину за горло.

– Найди пару ножниц. И принеси их мне туда. – Женщина пялилась на нее выпученными от страха глазами. Никки встряхнула ее. – Немедленно! Или предпочитаешь умереть на месте?

Никки рывком высвободила одну из кожаных полосок, переплетенных на плече коммандера Кардифа. Тот даже не попытался помешать ей, но когда она вцепилась в полоску, схватил ее за предплечье могучей рукой.

– Надеюсь, ты надумала утопить эту маленькую дрянь или лучше порезать ее шкуру в клочья, а потом выколоть глаза. – От Кардифа разило луком и чесноком. Он хохотнул. – Вообще-то, начни-ка ты с нее, а пока она будет вопить и умолять, я отберу нескольких юнцов или баб, чтобы послужили примером. Кого ты на сей раз предпочитаешь?

Никки гневно посмотрела на сжимавшие ее плечо пальцы. Кардиф убрал руку, метнув на нее предостерегающий взгляд. Повернувшись к девочке, Никки дважды обернула кожаную полоску вокруг ее шеи наподобие ошейника, закрутив сзади, чтобы удобней было вести девочку перед собой. Девчонка изумленно охнула. Наверное, за всю жизнь с нею ни разу не обращались так грубо. Никки заставила ее идти вперед, к указанному женщиной дому.

Увидев, насколько разъярилась вдруг Никки, никто не посмел последовать за ней. Какая-то женщина – наверняка мать девчонки – закричала было, но мгновенно смолкла, как только люди Кардифа повернулись к ней. К этому времени Никки уже уволокла девчонку за угол.

На заднем дворе на веревках болталось давно выцветшее из-за бесконечных стирок белье. Дым от жаровни возносился над крышей. У корыт их уже поджидала встревоженная женщина с большими ножницами.

Никки подтащила девочку к корыту с водой, заставила опуститься на колени и сунула ее голову в воду. Не обращая внимания на сопротивление, Никки схватила ножницы. Женщина, выполнив поручение, в слезах помчалась прочь, прижимая ко рту фартук, – только бы не видеть, как убивают дитя.

Никки вытащила девочку из воды, и пока та отплевывалась и откашливалась, ловя воздух ртом, принялась обрезать ее темные мокрые волосы под самый корень. Закончив стрижку, Никки снова макнула девчонку в корыто и взяла лежавший рядом на стиральной доске кусок желтого мыла. Рывком подняв девчонке голову, она яростно стала мылить стриженый затылок. Девчонка попискивала, размахивая ручками-спичками и цепляясь за кожаную полоску вокруг шеи, с помощью которой Никки удерживала ее. Никки поняла, что причиняет ей боль, но, охваченная яростью, едва отдавала себе в этом отчет.

– Да что с тобой такое! – встряхнула Никки охнувшую девчонку. – Ты что, не знаешь, что на тебе вши кишмя кишат?!

– Но… но…

Мыло было жестким и грубым, как терка. Никки наклонила девочке голову и принялась намыливать еще усердней. Девушка жалобно пискнула.

– Тебе нравится ходить с полной головой вшей?

– Нет…

– Нет, нравится! Иначе зачем ты их развела?

– Пожалуйста! Я постараюсь быть хорошей! Буду мыться! Обещаю!

Никки вспомнила, как люто она ненавидела вшей, которых иногда приносила из тех мест, куда ее посылала мать. Она помнила, как скребла себя самым жестким мылом, какое только удавалось отыскать, – и все для того, чтобы ее опять отправили в такое место, где она снова подцепит этих пакостных тварей.

Намылив и ополоснув голову девчонки раз десять, Никки наконец оттащила жертву к корыту с чистой водой и наклонила над ним, чтобы промыть. Девчонка сердито моргала, пытаясь избавиться от щиплющей глаза мыльной воды.

Схватив девочку за подбородок, Никки поглядела в покрасневшие глаза.

– Не сомневаюсь, что твои вещи тоже завшивлены и полны гнид. Ты должна стирать свои вещи каждый день – особенно исподнее, – иначе вши тут же появятся снова. – Никки сдавила щеки девочки так, что у той на глаза навернулись слезы. – Ты достойна лучшего, чем ходить такой вот запаршивевшей! Ты что, не знаешь?

Девочка отчаянно попыталась закивать. Огромные темные умные глаза, красные от мыла и огромные от ужаса, все еще хранили то самое неповторимое выражение восторга. Какими бы болезненными и пугающими ни были пережитые ею минуты, ничто не могло уничтожить это выражение.

– Сожги свою постель. Заведи новую. – Судя по тому, как живут тут люди, это было безнадежной затеей. – Вся твоя семья должна сжечь постели. Перестирать все белье и одежду.

Девочка кивнула.

Выполнив задачу, Никки отволокла девочку обратно к толпе. Таща ее впереди на импровизированном ошейнике, Никки внезапно вспомнила…

Вспомнила, как первый раз увидела Ричарда.

Почти все сестры Дворца Пророков собрались в большом зале, чтобы встретить нового мальчика, которого привезла сестра Верна. Никки облокотилась о перила красного дерева, крутя пальцами шнурок корсажа. Внезапно двойные двери из массивного ореха распахнулись. Все разговоры, перемежающиеся взрывами смеха, смолки. Группа во главе с сестрой Фебой вошла в зал и прошествовала мимо огромных колонн с золотыми капителями.

Мальчики с волшебным даром рождались редко, и когда их находили и – после долгих странствий – доставляли во Дворец, все очень радовались. На этот вечер был запланирован торжественный ужин. Большинство сестер, облачившись в лучшие наряды, стояли внизу, желая приветствовать нового мальчика. Никки осталась на нижнем балконе. Ей было безразлично, увидит она его или нет.