Желанный обман - Дениз Робинс

В ночь перед приездом невесты граф сидел один в своем кабинете и пил вино. Луна освещала темную комнату и человека, задумчиво сидящего в кресле. Несмотря на принятое решение, граф в глубине души не был уверен, что поступает правильно и этот брак будет для него счастливым. Вызовет ли сельская простушка, невинная и простодушная, желание у него, знавшего избалованных светских красавиц? Скорее всего нет.

Эти и подобные мысли мучили и тревожили его, не давая заснуть. Жребий брошен. Завтра все решится…

Между тем последние сутки перед отъездом для Магды превратились в настоящий кошмар. Она терзалась, понимая, что губит себя, но просто сходила с ума, оттого что губит жизнь любимого человека. Весь этот свадебный фарс был ей глубоко противен. К тому же дома с ней обращались как с тряпичной куклой — шили ей приданое, накладывали косметику на лицо то так, то эдак, пытаясь сделать ее попривлекательней. Даже леди Конгрейл проявила интерес и приняла участие в шитье свадебного наряда. Она поднялась с постели и помогала делать красивые вышивки, по которым когда-то была настоящей мастерицей. Бедная Магда смотрела на всю эту суету с тоской. Ей выкрасили волосы, убрав седую прядь, и без конца делали различные прически, не зная, на какой остановиться. Когда макияж наконец был выбран и наложен, Магда подошла к зеркалу, взглянула на себя и ужаснулась. Ей показалось, что теперь она выглядит гораздо хуже, чем выглядела раньше. Маска, которую сделали из ее лица многочисленные умельцы, была просто страшна — красное пятно вместо рта, два ярко-розовых кружка вместо щек, потолстевшие и потяжелевшие черные ресницы.

Каждую ночь Магда отправлялась в постель с раскалывающейся от боли головой, ей казалось, что у нее вырвали все волосы и остался один голый череп. Лицо горело огнем от постоянных притираний, масок и кремов, она еле ходила, так как ее наряжали в тяжелые платья из бархата, парчи и шелка, которые тут же на ходу подшивали, ушивали и перешивали. Суета и шум стояли невообразимые, потому что говорили и спорили все одновременно.

Отчим потратил на все эти приготовления немало денег, считая это, разумеется, выгодным вложением капитала.

Свадебное приданое все увеличивалось, упаковывались новые сундуки и узлы. Временами получая передышку, Магда садилась в кресло, тупо, без всякого выражения наблюдала за беготней вокруг, глядела на незнакомых женщин, которые складывали ее новые платья и белье. Она не испытывала никакой радости при виде всего этого невиданного богатства. Сэр Адам даже сделал ей замечание, сказав, что она наблюдает за тем, как шьют для нее подвенечный наряд так, как будто это не платье, а саван. Он не оставлял ее ни на минуту, ходил за ней из комнаты в комнату, что-то напыщенно болтал, умолял не забывать после свадьбы родных, а иногда, оставаясь верным себе, орал на нее.

— Ты просто бесчувственное полено! Неужели в тебе нет ни капли благодарности за все то, что я для тебя сделал? В свадебное путешествие ты поедешь с таким гардеробом, какого не было у твоей матери! Ну что ты все куксишься?

Он приказывал зевающим от усталости служанкам вновь распаковывать тюки и сундуки, чтобы трясти перед потухшим взглядом Магды самыми красивыми, на его взгляд, вещами. Он раскладывал перед ней вышитый корсаж, очень нарядный и с атласными бантами, кусок брабантского кружева, пару белых персидских перчаток, шелковые чулки, украшенные золотыми стрелками, отделанные оборками нижние юбки, богатый плащ из розовой с голубым камчатой ткани, теплое шелковое постельное белье, которое у сэра Адама вызывало особый восторг.

— У графа замрет сердце от желания, когда он увидит все эти шаловливые безделушки. И позабудет о твоем перекошенном рте, дорогая…

Он постоянно отпускал шуточки в подобном роде, которые оскорбляли скромность Магды и вызывали гнев. Но она молчала, и хотя внутри у нее все кипело, девушка твердо решила больше не вступать с сэром Адамом в открытую перепалку. Только однажды она повернулась к нему и процедила сквозь зубы:

— Бросьте свои насмешки, прошу вас. Вы продаете меня, как рабыню, и я добровольно иду в кабалу только ради моей несчастной матери. Хватит. Оставьте меня в покое, иначе я не доеду до Морнбери живой, обещаю! Я разделю печальную судьбу Доротеи и навсегда обрету покой.

Отчим утихомирился. Ему нужно было оправдать те расходы, которые он понес из-за свадебных приготовлений. Насмешки прекратились.

Однажды она получила от Эсмонда письмо:

«Мне очень неприятно, что ужасная болезнь поразила ваших бедных братьев и тем самым отсрочила нашу встречу. От всего сердца желаю скорого и полного выздоровления бедным мальчикам и благодарю Бога за то, что вы сами не заболели. Каждый вечер я смотрю на ваш портрет и любуясь вашей юностью и красотой, чувствую, как пробуждается моя привязанность…»

Губы у Магды задрожали. Долго сдерживаемые слезы показались на глазах и покатились по щекам.

— Милостивый Боже! — прошептала несчастная. — Что он скажет, когда увидит меня и поймет, как подло был обманут?

Сквозь туман слез она написала ответ.

«Днем и ночью мои мысли обращаются к вам и я молю Всемогущего Бога, чтобы он сделал меня достойной звания вашей супруги и помог занять в вашей жизни место той, которую вы так любили. Что бы ни случилось, знайте, что я хочу только одного — понравиться вам. И поскольку мы с вами до сих пор ни разу не встречались, если не считать того мимолетного мгновения в замке Шафтли, я надеюсь, вы без колебаний поверите в то, что я желаю вам добра точно так же, как вы желаете мне. Надеюсь не разочаровать вас.

Стоило отправить это послание, как девушка тут же ощутила горечь стыда и угрызения совести. В то же время она создала в своем воображении образ Эсмонда, как прекрасного и благородного рыцаря, которого любая с гордостью назвала бы своим мужем и в которого она, Магда, была страстно влюблена.

Магда рассмеялась. Но это был нерадостный смех. Скорее всего, подумала она, как только этот рыцарь увидит ее, он отшатнется и, возможно, даже отправит свою невесту обратно в Уайлдмарш Мэйнор.

Задыхаясь от рыданий, Магда спрятала лицо в подушку.

— Боже, дай мне сил пройти через это испытание, — прошептала она умоляюще. Через четверть часа стоны ее утихли, девушка легла на спину и, закусив мокрый от слез платок, стала думать сначала о том сумасшедшем, за которого вышла замуж ее мать, представляя, как он запирает женщин в комнате и сжигает Уайлдмарш Мэйнор дотла, объявляя все несчастным случаем, а затем о мужчинах вообще.