Завещание Сомервилля - Хелен Диксон

— Да, сейчас я это понимаю. И глупо с моей стороны, что я забиваю вам голову такими пустяками.

Сколько же ей пришлось пережить! Маркус сочувственно вздохнул.

— Последние недели жизни сэра Джона явились для него тяжким испытанием, и работа поддерживала его на плаву, отвлекая от мыслей о болезни. Вам хорошо известно, как он страдал от невыносимых болей. Так что не корите его за то, что он столько времени уделял работе в ущерб дому. У него не было злого умысла, он никоим образом не желал вас обидеть. Я даже думаю, что авария, погубившая его, была благом, ибо спасла его от страданий.

Наступило молчание. Прошло несколько минут, прежде чем Маркус осмелился задать самый важный для него вопрос:

— Так какое впечатление произвел на вас Бруклендс? Как вам кажется, вы могли бы здесь жить?

Вот чего она более всего опасалась! Но рано или поздно, а отвечать придется. Она вся напряглась.

— Я уже говорила, дом — замечательный.

— Это не ответ на мой вопрос. Вы уклоняетесь от ответа.

— Вот уж нет. Я понимаю, что вы имеете в виду.

— Так что же вы скажете?

Глаза их встретились, и они долго их не отводили. Еве не хотелось отвечать отказом, а почему — она и сама не знала. А какой у нее, собственно, есть иной выход? Поехать жить к бабушке или тете Шона? Между тем брак с Маркусом Фицаланом обещает ей безбедное существование до конца жизни и половину шахты «Этвуд», ту самую ниточку, которая будет связывать ее с прошлым.

Но иллюзий у нее никаких нет. Ее решение продиктовано вовсе не любовью, какая должна существовать между супругами и существовала у ее родителей. Такой любви она еще не испытывала и никогда не испытает, если вступит в брак по расчету с человеком, который женится на ней корысти ради. Что бы Маркус Фицалан там ни плел на прошлой неделе, провожая ее в Бернтвуд-Холл, добивается он ее исключительно из-за шахты.

И Ева с каменным спокойствием взглянула на Маркуса, но по ее напряженному голосу тот понял, насколько трудно ей дается решение.

— Как странно! До похорон отца мы встретились всего лишь один раз. А он решил свести нас таким необычным образом на всю жизнь. При иных обстоятельствах я бы наотрез отказалась от подобного брака и обиделась бы на папу за то, что он меня к нему вынуждает.

— Вынуждает?

— Да, вынуждает, иначе его поступок не назовешь. Мы оба признаем, что поставленное им условие выгодно нам обоим. Оба хотим владеть шахтой «Этвуд». В этом мы едины. Но в остальном все оборачивается против меня. Если я не выхожу за вас, вы ничего не выигрываете, но и не теряете. Я же теряю очень много. И мне ясно — выбора у меня нет. Нищие не выбирают, следовательно, мистер Фи-цалан, я могу ответить только однозначно: да, я выйду за вас замуж.

Даже в вечернем сумраке было видно, как Фицалан мигом помрачнел. Брови его сошлись в одну линию.

— Вы, однако же, очень откровенны, мисс Сомервилль.

— Да, такой уж у меня характер.

— Вы всегда столь прямолинейны?

— Да. А что? Вам не нравится?

— Нет, почему же, нравится, если это делается тактично и так, чтобы никого не обижать.

— Вы меня осуждаете, мистер Фицалан?

— Никогда не посмел бы. Тем более что по существу вы правы: я ничего не теряю и могу много выиграть. Но вы не обязаны выходить за меня замуж, так что решение принимаете вы. Но я надеялся, что о своем решении вы объявите мне не таким скорбным голосом, словно идете не к венцу, а на виселицу.

— Не в моих силах что-либо изменить, — вспыхнула Ева. — Трудно ожидать, что перспектива подобного замужества заставит меня прыгать от радости до небес. Видит Бог, я не хочу выходить за вас замуж. И ни за кого другого тоже не хочу. Но приходится слушать голос разума.

— Что ж, весьма вам за это благодарен, — съехидничал Маркус. — Вы, полагаю, пытались отыскать выход из этой ситуации, но, как видно, выхода нет. Разве что вы навсегда покинете Этвуд и переедете в Камбрию.

— Да, так оно и есть.

— Значит, дело решенное?

Ева издала глубокий, тяжкий вздох. — Да.

— Раз мы с вами пришли к соглашению, то надо немедленно объявить о нашей помолвке и устроить свадьбу, как только кончится ваш траур.

— О нет, — поспешно возразила Ева, — ждать я не могу.

Брови Маркуса полезли от удивления вверх, что заставило ее иронически улыбнуться.

— Нет-нет, мною руководит не романтическое отношение к вам, а стремление покинуть Бернтвуд-Холл до появления в нем Джеральда.

— А когда он намеревался приехать?

— По-моему, через месяц.

— Ну что ж, значит, нам надо пожениться в течение этого месяца. И чем скорее, тем лучше. Но, какие бы чувства мы ни испытывали, нам придется делать вид, что мы любим друг друга. Согласны?

Говорил он вроде бы безмятежным тоном, но все же слова его звучали как предупреждение.

— Да-да, разумеется.

— И у вас нет никаких возражений?

— Нет. Если вы будете выполнять нашу договоренность.

Маркус прищурился.

— Договоренность? Напомните мне, какую такую договоренность?

— Мы с вами договорились, что брак этот будет фиктивным.

— Да, припоминаю, такой разговор был, и я говорил вполне серьезно. Но вынужден вас предупредить, Ева, что терпеть такую ситуацию вечно я не намерен. Неужели вы полагаете, что я буду жить с вами рядом как с женой, воздерживаясь при этом от своих супружеских обязанностей?

— Нет… Но… я… надеялась, что…

— Не надейтесь, — отрезал он. — Мы договаривались вступить в супружеские отношения после того, как лучше узнаем друг друга. Но будучи вашим мужем, я вправе нарушить обет воздержания в любое время, и нет в нашей стране такого закона, который бы мог это запретить.

— То есть вы примените ко мне насилие?

— Я никогда не навязывал свою любовь женщинам, которые того не желали, и не намерен делать это впредь. Несмотря на ваше враждебное поведение и злой язык — в браке, предупреждаю вас, я ни того, ни другого не потерплю, — нечто, что я увидел в ваших глазах и почувствовал на ваших губах, позволяет мне надеяться на лучшее. Сдается мне, что, став моей женой, вы не заставите меня долго ждать.

Глаза Евы вспыхнули от гнева, она разозлилась не на шутку.

— В таком случае заявляю вам, не сходя с этого места, что у меня нет ни малейшего желания становиться иной. Если вас это не устраивает, убирайтесь ко всем чертям.

И разгневанная Ева резко повернулась и стремительно зашагала по направлению к гостиной, но, не давая ей опомниться, Маркус в два прыжка догнал ее и прижал к холодной каменной стене, мертвой хваткой вцепившись в плечи.

Ева впервые испугалась — такая ярость была в его глазах.

— Уберите руки, — прошипела она, — не то я закричу.