Названые братья. Степная Луна Белоголовых - Мария Зайцева

присутствие посторонних в своих покоях не сразу, потому что эти посторонние очень хорошо умели прятаться. Привитые с кровью навыки не сотрешь просто так…

Она успела только моргнуть и ахнуть изумленно, когда жесткие лапы резко перехватили за талию и рывком притиснули к каменному телу, а в ухо проник отравленным возбуждающим зельем язвительный шепот:

— Маленькая Луна нашла других поклонников? Их песни для тебя слаще?

— Их глаза для тебя ярче, чем наши? — из темноты комнаты выступила огромная мрачная фигура, упакованная в черную одежду. С накинутым на голову капюшоном, оставляющим открытым только нижнюю часть лица, мужчина превращался в привидение, черную, мрачную тень… Угрожающую. Наверно, именно поэтому Ирри непроизвольно дрогнула и сильней прижалась к второму мужчине, и без того излишне крепко держащему ее…

Он, почувствовав ее движение к себе, стиснул так, что Ирри вздохнуть не смогла, и зашептал еще яростнее, еще злее, то и дело задевая горячими губами мочку уха:

— И как нашей маленькой Луне сладкие слова других мужчин? Нравятся?

— Нет… — ответить получилось с хрипом, а по телу волнами полетели мурашки, беря свое начало именно от того места, которого так сладко касались губы ее захватчика, — нет… Я не понимаю…

— Вот как? — второй захватчик подошел ближе, обманчиво мягко приподнял ее за подбородок, заставляя заглянуть себе в глаза, яркие на фоне тьмы, сгущающейся вокруг лица. Злые глаза. Голодные.

Еще бы им не быть голодными…

Месяц прошел…

Ирри облизнула губы, тут же поймала на них внимательный взгляд.

— Не ждала нас совсем, наша Луна… — с легкой обидой прошептал тот, что сзади, и ладонь на животе припечатала еще жестче, прижала… — а мы ждали… И скучали…

Ирри хотела сказать, что чувствует это, прямо очень даже сильно чувствует… Но не успела.

Стоящему перед ней надоело сдерживаться, и он, резко наклонившись, впился в полураскрытые влажные губы голодным поцелуем.

Ирри, тут же сладко обмякая в лапах удерживающего ее мужчины, покорно подалась вперед, впуская в себя настойчивый язык, умирая от наслаждения, от жажды, которая, как оказалось, не только ее мужчин мучила, но и ее тоже! И так мучила, так мучила!

До головокружения!

Ирри обняла целующего ее мужчину за плечи, стаскивая тяжелый капюшон и с трепетом зарывая пальцы в светлые длинные волосы. Ладони на ее талии сжались сильнее, приподнимая, а в плечо впились острые зубы: Янг не собирался ждать своей очереди.

Руки прошлись по бедрам, задирая юбку, добираясь до самого сокровенного, но Ирри этого даже не замечала, полностью поглощенная сладким до головокружения поцелуем. Раст всегда любил понежничать перед тем, как взять. И обожал ее ласкать, целовать везде, где мог достать… В отличие от своего нетерпеливого брата. Не зря же тот так торопился, что даже на свет появился первым!

Раст оторвался от ее губ, но только для того, чтоб начать целовать скулы, шею, спуститься ниже, к груди, нетерпеливо разорвать застежку у платья, добираясь до того, что ему было так необходимо сейчас. А Янг, не теряя времени на ласки, просто сдернул с Ирри нижнее белье и приподнял за бедра, заставляя ее с легким судорожным вздохом обхватить шею Раста покрепче.

Раст, не прекращая нежных, сладких ласк, придержал Ирри за талию, позволяя своему брату получить долгожданный доступ к телу их женщины.

Он на мгновение оторвался от ее пахнущей сладкими степными травами кожи, но только для того, чтоб посмотреть в глаза. Ему очень нравилось смотреть на нее в такие моменты. Изучать растерянное выражение, затуманенный взгляд, затаенный огонь и безумие в глубине зрачков… Он ловил ее эмоции, переплетенные с эмоциями своего брата, и получал от этого дополнительное жаркое удовольствие.

А Ирри, как всегда потерявшись полностью в их объятиях, только слабо ахнула, когда почувствовала в себе Янга, выгнулась, полностью повиснув на Расте, неотрывно наблюдающем за ее лицом.

— Прогнись еще, Луна наша, — прохрипел Янг, перехватывая ее повыше, поудобней, выходя и снова погружаясь, так сладко, так медленно… Как мечтал весь этот долгий, полный тоски и одиночества месяц, — дай мне себя всю… Полностью…

— И мне оставь, Ирри, — прошептал Раст, поглаживая Ирри по щеке, губам, погружая палец в ее рот с вполне очевидным намеком на ту сладкую ласку, о которой они просили ее иногда, — оставь половину.

У Ирри мелькнуло на краю сознания, что, если она отдаст им по половине себя, то что останется ей?..

Но тут Янг еще раз вышел и вернулся, длинно, долго, сладко, а Раст наклонился и поцеловал…

И все мысли вылетели из головы.

Остались только ощущения, долгожданные, нежные, правильные, набирающий жесткость и тяжесть ритм их соединенных тел, сладкие движения внутри, каждый раз отдающие чем-то невероятно волнующим, запускающие чувственные волны по всему телу…

Она так скучала, оказывается, так скучала!

Весь этот месяц, что братьев не было при дворе, она невольно искала их взглядом. А ощущение того, что за спиной теперь пусто, не стоит там ни один из ее любовников, мучило холодом и болью в сердце.

Ирри не думала, что так будет скучать. Что настолько привыкла. Не понимала этого.

За время их недолгого совместного путешествия, она на самом деле привыкла к братьям, к тому, что они все время рядом, что поддерживают, что постоянно за спиной, постоянно где-то поблизости. Привыкла к их внимательным горячим взглядам, нежным прикосновениям, тому, что они постоянно ее хотят. И смотрят… Матушка, как они смотрели на нее! Словно она и в самом деле была их Луной. Их богиней…

Это не мешало им совершенно по-особому поклоняться ей по ночам, сводя с ума ласками и тем, что для братьев, казалось, не существовало никаких запретов в телесном. Вообще никаких. Степняки делали с ней все, что только способны опытные, молодые, горячие мужчины сделать с покорной им женщиной.

И Ирри, хоть и была воспитана правильно, не могла им в этом противостоять. Не могла и не хотела.

Они ехали до столицы три дня.

И каждую ночь, останавливаясь в придорожных трактирах и выдворив ревнивого Воронка за дверь, братья творили с ней такое, о чем она никогда никому не расскажет. Но вспоминать будет с удовольствием…

Близнецы, словно сговорившись, а может, и в самом деле сговорившись, каждую ночь открывали Ирри новые грани наслаждения, показывали новые способы получения удовольствия,