Паутина - Елена Батуева

— Эта дорога ведёт прямо на Саурваль?

— Да, — принц кивнул.

— Никаких городов, деревень, лесов, перелесков? Я точно не заблужусь?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Отвечай.

— Ну, есть парочка, но они все не очень большие. Я имею в виду деревни. Лес один, но он проходит стороной. Ты что задумала?

Я пришпорила лошадь и сорвалась с места, крикнув: «Не бойся! Я буду в Саурвале! Не надо меня ждать!»

Кирилл печально посмотрел в след и крикнул:

— Зачем тебе это?!

— Мне надо знать! — ответила я. Короткий вопрос, короткий ответ. Мы оба поняли друг друга, ведь, как выяснилось, мы были брат и сестра, хоть и крёстные.

Лист седьмой

Замок Сен-Дельжотар

Откровения старого монаха

Здесь, наверное, уместны бы были стихи. Но я не поэт, я только учусь. Рядом плыло солнце. Палящее, жгучее и не щадящее никого и ничего. Весь мир как будто вымер за один миг. Не хватало воздуха, и я мчалась, мчалась, мчалась к намеченной цели. Как суров был этот край, как много он требовал. Мне было сложно, действительно сложно скакать эти два несчастных километра. Время тянулось нескончаемой лентой кадров за моей спиной, я улавливала их краешком глаза.

И мне как-то вдруг, глупо, немыслимо, случайно, стало так себя жаль. Обычная столичная девушка. Для меня пределом наглости было пойти поменять в магазине одежду, которая не подошла. И делала я это, извиняясь, мол простите, так получилось… А сейчас. Мама наверняка и не узнала бы меня, такой нервной и, мягко говоря, неинтеллигентной я стала. Скакала на лошади, была готова придушить старого гнома, разораться руганью на весь белый свет. И некому мне помочь, и зачем я вообще во всё это ввязалась?..

Так стало тошно, противно. И не хотелось верить всем этим россказням по принцев, принцесс и злых волшебников. Наверное, я и хотела добраться до Сен-Дельжотар, только для того, чтобы там мне уж точно сказали, что всё это — чья-то ошибка. Я всё больше сомневалась в том, кто я есть на самом деле. Как смог узнать меня Кирилл? С чего тогда, в самом начале он решил со мной познакомиться? Почему я ничего не помню из того, что он мне рассказывает? И почему не открылась тайная шкатулка?

И вдруг палящее марево над горизонтом расступилось и передо мной появилось озеро. Большое, если не сказать огромное, но почти высохшее. По берегам, прижимаясь друг к другу, стояли домики, скособоченные и гнилые. Вблизи на возвышении стоял замок, окружённый крепостной стеной, в которой то там, то здесь виднелись дыры, прорежены.

Обогнув пару дворов, я устремилась напрямую к замку. Ворота оказались не заперты и, поддавшись небольшим усилиям с моей стороны, со скрипом растворились. Я привязала лошадь у входа и пролезла в узкую щель между ставнями. По мощёному двору был разбросан всякий хлам. Обрывки тряпок, заржавевшие латы, отсыревшие деревяшки, остатки мебели. Я подошла к главным дверям и попыталась их открыть, мои старания оказались тщетны — дверь была закрыта с другой стороны. Оглядевшись, я пошла к конюшне. Там, рядом с пристройкой для кур или свиней, стояла небольшая бадья с дождевой водой. Я нагнулась и хотела умыть лицо, но от самой бочки так пахло стухшей водой, что я, не раздумывая, отошла в сторону.

Было очевидно, что жильцы этого дома покинули его так быстро, как смогли. Здесь уже давно никто не был; всё, что было кому-то нужно, забрали очень давно. Повсюду валялись осколки черепицы, не придумав ничего лучше, я наклонилась и подняла один.

Внезапно подул сильный ветер, мой плащ заколыхался, я подняла глаза на небо. Солнце заволокло тучами, поднялась пыль, почти за пару мгновений видимость снизилась до нуля. Прикрывая глаза от мелкого мусора, я попыталась выйти со двора наружу, но уткнулась в каменную стену. Полуслепая, я обошла почти весь двор по периметру, но не нашла и следа ворот. Моё сердце сильно застучало, поджилки затряслись, и я вспомнила, что сама с час назад велела Кириллу меня не ждать.

Положение казалось отчаянным, и правда было страшно, что какая-то неведомая сила сначала заманила меня сюда, а теперь хочет убить.

Я вертелась вокруг своей оси, силясь понять, где же выход. Не найдя оного, я посчитала бы счастьем вернуться к конюшне и переждать там начинавшуюся бурю, но ни замка, ни конюшни, ровным счётом ничего не было видно.

Ветер крепчал, готовый разорвать всё, что ему попадётся. По звуку слева я поняла, что с крыши слетела черепица. Большой кусок полетел на землю рядом со мной и разлетелся на маленькие осколки. Несмотря на опасность, таящуюся в том, что бы могло произойти, если бы черепица упала чуть правее, я безумно обрадовалась. Это означало, что замок — не галлюцинация, не плод моего воображения, а значит и ворота где-то здесь, просто захлопнулись.

Я ещё раз прильнула к стене и на ощупь теперь изучала сантиметр за сантиметром каменной кладки. Внезапно рядом со мной что-то заскрипело, раздался громкий протяжный вой, заставивший меня вжаться в стену. Несмотря на шум начавшейся грозы, я чётко услышала тихие шаги на камне. Шёл один единственный человек, но рядом с ним, судя по очертаниям, шла собака. Сгорбившись, он прикрывал ладонью лицо.

Человек вышел на середину двора, обернулся, посмотрел налево, направо, но, ничего не увидев, громко произнёс:

— Кто ты? Выходи, я знаю, там привязана твоя лошадь! — раздался старческий голос. Я молчала, всем сердцем желая слиться со стеной. Меня колотила мелкая дрожь.

— Чего молчишь?! — крикнул человек. — Сейчас я отпущу пса, и он точно тебя найдёт. Где ты?!

— Здесь, — тихо, не желая, чтобы он меня услышал, я, всё же, ответила.

— Где здесь?! — крикнул человек и сделал шаг в мою сторону.

— Здесь, — повторила я, и, делая над собой неимоверное усилие, вышла к нему.

Он посмотрел как бы сквозь меня, утёр лицо, свистнул собаке и сделал мне знак следовать за ним. Я плохо разглядела его лицо, но чётко поняла, что передо мной стоит рослый мужчина преклонных лет. С длинной седой бородой, старик был одет в монашеское одеяние, на поясе его болтались чётки. Собака, длинношёрстная помесь борзой с не пойми кем шла чуть впереди на привязи. Мы вышли за пределы крепостной стены и направились к небольшой избушке у берега озера, совсем рядом с замком. В окошке горел свет, мы шли, преодолевая всё сильнеющий ветер, низко пригибаясь к земле.

Мы поднялись по скрипучему крыльцу и вошли в тёплое помещение. Прямо напротив входа стоял небольшой стол с одним-единственным стулом и одной маленькой табуреткой. У камина стояло кресло-качалка, циновка вела на кухоньку, в углу стояла кровать.

— Садись, — старик кивнул на табурет. Я послушно села и уставилась на хозяина дома. Он подошёл к камину, подбросил в огонь дров, погладил собаку и сел за стол прямо напротив меня. Только тогда я увидела его глаза, мутные, выцветшие, почти белые. Старик был слеп.

— Кто ты? — спросил он.

— Я приехала, чтобы это узнать.

— Девушка? — удивился он. — Давненько у нас не было гостей, да ещё и девушек. Я-то думал, кто-нибудь приехал, чтобы забрать то, что ещё не унесли. Ну и как к вам обращаться?

— Как вам будет удобнее. А кто вы, святой отец? — старик улыбнулся.

— Да уж, давненько… Можете называть меня отец Филипп. Это, — он кивнул на собаку, — Салтык. Поздоровайся с нашей гостьей, дружище, — пёс добродушно гавкнул.

— А давно вы здесь живёте, отец Филипп? Я хочу сказать, знали ли вы обитателей замка?

— Конечно знал. Это было так давно, уже и не помню. Это место когда-то было большим, процветающим посёлком. Герцог фон Милош тут правил, у него ещё сын был…

— Дочь, вы хотели сказать, дочь, — поспешила поправить его я, но монах был полностью уверен в своём:

— Нет, точно помню, был сын. Я тогда только постриг принял, когда его крестили. Лет пятьдесят тому назад.

— А потом?

— Потом он вырос, женился, стал сам тут всем править, а потом я уехал на несколько лет. Приезжаю, а у герцога, младшего, дочка родилась. Вот… он замолчал.

— А дальше, что дальше было? Как так получилось, что деревня теперь пустая, а замок закрыт?

— Да, я и сам не помню, — замялся старик, — давно это было. Сын герцога женился на какой-то заморской принцессе. Девочка родилась, а герцог старший в тот же год и помер. Лет десять прошло, а меня наш орден в столицу направил по важному делу. Тут рядом раньше монастырь стоял, теперь — ничего нет. Всё разнесли по камушку, пока я в Саурвале с делами разбирался. Приехал — а в деревне и нет никого. Герцог мне велел жить теперь тут, вот, избушку выделил, а сам исчез со всеми вместе. Я и не знаю, что произошло.

Я встала и направилась к выходу. Отец Филипп не вызывал у меня доверия, ни малейшего. Он помнил мелочи, как те, когда умер старший герцог и родилась наследница, но не знал, даже понаслышке, таких вещей, которые знает в этой стране каждый, хотя сам живёт непосредственно на месте событий.