Надувная женщина для Казановы - Дарья Донцова

Надо сказать, что все вокруг симпатизировали законной супруге Иржи. Кое-кто из баб попытался открыть обманутой жене глаза, но Лена заняла умную позицию: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего знать не хочу, Светлана моя лучшая подруга, Иржи к ней в гости наведывается, а вам какое дело, ничего противозаконного в этом нет, спасибо, сами разберемся.

Вот так они и жили, давая повод для сплетен всему городу. Света любила Мишу, тот особой страстью к любовнице не пылал, пользовался ее квартирой, брал деньги, ел, пил за счет дурочки, потом уезжал невесть куда, мог пропасть на несколько месяцев. Стоило Мишке исчезнуть, как его место мигом занимал Иржи, которого Света ни в грош не ставила. Вондрачков же, похоже, сильно влюбился в нее, раз терпел ее роман с другим мужиком. Более того, стоило Михаилу вернуться, как Иржи ретировался. Катя довольно долго ждала, что кто-нибудь из мужиков не вынесет двусмысленной ситуации и начнется смертоубийственная драка. Но отчего-то любовный четырехугольник мирно существовал, не собираясь распадаться. В конце концов сплетники замолчали. Да и какой смысл в сотый раз обсасывать хорошо известную ситуацию: Иржи опять пришел к Свете или Иржи вернулся к Лене?

Ну а потом, когда все уже привыкли к «шведской семье», Света вдруг надумала покончить с собой, Лена умерла от сердечного приступа, Иржи разбил инсульт, а Михаил испарился в неизвестном направлении.

– Вы слышали, как Иржи вчера ругался со Светой? – решил уточнить я.

– Нет, – покачала головой Катя, – это Мишка вопил.

– Что же он говорил?

Катя нахмурилась:

– Ну, на самом деле в моей квартире соседские разговоры не очень хорошо слышны, только по тону понять можно, что лаются. Иногда, если я на лоджии курю, а у них балконная дверь нараспашку, тогда да, создается впечатление, что в комнате у Светки сидишь. Так было и в тот раз…

Катя облокотилась о перила и вздрогнула, услышав резкий голос Миши:

– Мне деньги нужны.

– Где ж их взять? – прогундосила Светка, – сколько я тебе давала, и куда все это подевалось?

– Вложился неудачно. Теперь проблема с грузом.

– Врешь.

– Офигела?

– Это ты охренел! Я тебе верила! Врун!

– Заткнись! Возьми у Ленки.

– Никогда.

– Мне очень надо.

– Ну и что? Я теперь должна в лепешку расшибиться?

– Гони бабки. Иначе…

– Что? Что иначе? Уйдешь от меня? Скатертью дорога, несись к своей Лидочке Московской, целуй ей ножки, выпрашивай денежки! Думаешь, не знаю про нее? Ошибочка вышла! Катись колбасой! Вон отсюда!

Послышался сердитый голос Миши:

– Лидка? Да что ты знаешь! Дура! А ты мне кто? Жена? Прошу, найди бабки!

– Убирайся, сукин сын, – прорыдала Света, – навсегда уходи и возвращаться не смей, альфонс!!!

Возникла тишина, потом Миша что-то пробормотал. Катя, чуть не умершая от любопытства, не расслышала ни слова, но, наверное, сказанная им фраза содержала какую-то угрозу, потому что Света с нескрываемым ужасом воскликнула:

– Ты этого не сделаешь!

– Ошибаешься, лапа.

– Хорошо, хорошо, – залебезила Света, – сейчас побегу к Ленке и добуду денег.

– Поздно, надо было сразу соглашаться, теперь сам возьму.

– Мишенька, стой, – заплакала Света, – ну, поругались, погорячились, с кем не бывает, всякое случается между любящими людьми. Миша! Ты куда? Стой! Мишенька! Не уходи, не бросай…

Катя от возмущения чуть не проглотила сигарету. Надо же так унижаться! Парень требовал бабки, пообещал уйти к другой, а Светка чуть ли не на коленях ползет за ним! Нет, абсолютно ненормальная! Ну какой мужчина после этого станет тебя уважать, а?

Хлопнула дверь подъезда. Катя под аккомпанемент истерических рыданий Светы увидела с балкона Михаила, который направился к автобусной остановке. А тут из-за угла вынырнул как по заказу подошедший вовремя «Икарус». Миша влез внутрь, автобус уехал. Катя сразу поняла, что Стриженов не соврал, он и в самом деле рванул к Лиде Московской, которая живет на конечной остановке этого маршрута. Окажись Катя на месте Светы, ее бы бегство любовника не огорчило. Очень хорошо, пусть теперь Лидка печалится от проблем, которые создает «любовь» со Стриженовым.

Но глупая Светка, очевидно, была другого мнения. Рыдания, доносившиеся из соседней квартиры, делались все горше и горше. В какой-то момент Катерине даже стало жаль Светлану, и она совсем уж было решила позвонить той в дверь и утешить дурочку. Господи, виданное ли дело – так по мужику страдать? Да парни, как электрички – одна ушла, другая подойдет.

Внезапно рыдания утихли, и Света воскликнула:

– Иржи, ты?

– Что случилось? – послышался голос Вондрачкова.

– Иржи, милый! Он все знает.

– Кто?

– Мишка.

– Ты уверена?

– Да… он… поехал… сам возьмет…

Доведенная до нервного приступа Света говорила сбивчиво и невнятно. Потом раздались скрип и стук. Очевидно, Вондрачков, сохранивший хладнокровие, увидел открытую балконную дверь и решил от греха подальше закрыть ее.

Катя осталась стоять на балконе. Она неожиданно задумалась о собственной жизни. Конечно, ее Андрея и сравнить нельзя с Мишкой Стриженовым. Гражданский муж любит Катю, отдает ей зарплату, но ведь штампа в паспорте нет…

В общем, Катя предалась грустным мыслям, потом глянула на часы и сообразила, что пора на работу. Катюше предстояло выйти во вторую смену, Катя забегала по квартире. Как всегда, куда-то задевался фен, потом сумочка с косметичкой, а еще никак не находились чулки. В конце концов, потратив уйму времени зря, она собралась, вышла на лестницу и замедлила шаг. Кто-то впереди спускался вниз. Сама не понимая почему, Катерина подошла к окну и посмотрела на улицу. Из подъезда выскочил Иржи. Он на ходу пригладил волосы, потом заправил выбившуюся из брюк рубашку. Кате показалось, что невозмутимый чех чем-то взволнован, да и шел он очень быстро. В Ковальске все ходят чинно, никто никуда не торопится, опоздание на час тут считается совершенно обычным делом. Даже поезд Ковальск – Москва не отходит по расписанию, частенько задерживается и одноименный авиарейс. Если во всем мире считается признаком плохого воспитания явиться на встречу спустя шестьдесят минут после назначенного времени, то в Ковальске, наоборот, не принято спешить, уж лучше опоздать, чем прийти раньше. Что сделало ковальцев такими неспешными пофигистами, непонятно. Может, присвоенный городу статус всемирно известной лечебницы, а может, минеральная вода, которую тут пьют все жители без исключения, так подействовала им на мозги.

И вот сейчас Иржи, наплевав на окружающих, несся по улице сломя голову. У Кати возникли нехорошие предчувствия. Она позвонила Светлане в дверь раз, другой, третий, потом толкнула ее, вошла внутрь…

Дальнейшее хорошо известно.

– А из этого местечка я могу на чем-то доехать до Лиды Московской? – спросил я.

– Нет, – покачала головой Катя, – надо вернуться в Ковальск и там пересесть на нужный автобус.

Я оплатил счет и спросил:

– Вы идете?

Катя улыбнулась:

– Нет, погожу пока.

– Тогда прощайте.

Я пошел было к выходу, но вдруг притормозил, потому что в голову пришла еще одна мысль.

– Скажите, а когда вы нашли Светлану?

– Ну, в районе трех часов, – ответила Катя.

Я кивнул и ушел. Выходит, Иржи не виноват. Я заглядывал в квартиру Светланы раньше, она уже была мертва. Иржи же явился позже. Стоп, но он же разговаривал со Светой. Впрочем, это можно объяснить. Пришел, утешил любовницу и удалился. Дверь на балкон Иржи запер, вот Катя и не услышала, как он вышел. Ей казалось, что он все еще находится в квартире у соседки, а Иржи почему-то решил вернуться. Может, он забыл у Светы кошелек или ключи? Но за то время, что он отсутствовал, Светлана впустила убийцу, который и прирезал ее. Или она сама себе нанесла смертельные ранения? Представляю, что испытал Иржи, увидев тело. Лично я, совершенно посторонний человек, перепугался до потери пульса. Хотя, если вдуматься, меня ни в чем плохом обвинить нельзя. А про Иржи весь город знает: он был Светланиным любовником.

Задумавшись, я пошел до выхода, постоял на пороге и вернулся назад. Катя по-прежнему сидела на том же месте. Я встал за ее спиной и, деликатно кашлянув, хотел сказать: «Простите, у меня к вам еще пара вопросов», но девушка, услыхав звук за спиной, резко обернулась. На ее лице было странное выражение решимости и страха. В правой руке она комкала какую-то тряпку, в левой держала телефон.

– Ну, принес? Опаздываешь, я уже звонить стала! – в нетерпении воскликнула она. Потом увидела меня и побледнела. – Это вы? Вы?

– Бога ради, простите, если напугал, – ответил я, – право, я подкрался, аки тать. У меня есть еще парочка вопросов.

Катя улыбнулась, но пальцы ее продолжали терзать мужской носовой платок, светло-бежевый, явно очень дорогой, с ручной вышивкой: на одном из уголков ясно виднелся знак доллара, исполненный золотыми нитями. Но эксклюзивный платок был отвратительно грязным, его покрывали неприятные буро-коричневые пятна.