Загадка третьей мили - Колин Декстер

За долгие годы работы с Морсом Льюис не раз оказывался в ситуациях, подобных этой, и у него уже был опыт. Он знал, что Морс, словно какой-нибудь неопытный школьный учитель, был гораздо больше озабочен тем, чтобы продемонстрировать блеск своего ума, чем добиваться какого-нибудь убогого, невразумительного ответа от своих туповатых учеников. Поэтому Льюис, понимающе кивнув, уселся и стал слушать.

— Конечно, вы должны это понять! Просто кто-то поменял одну машинку на другую. И это, Льюис, как вы сами увидите, открывает новую перспективу во всем этом деле. И знаете, кто открыл мне эту новую перспективу? Вы!

Сержант Льюис беспомощно откинулся на спинку своего стула, чувствуя себя как спортсмен, который только что выиграл главный приз Уимблдонского турнира сразу после того, как пропустил последний мяч на теннисном матче. Он замер и стал ждать. Впрочем, долго ждать не пришлось, потому что Морс быстро преодолел свое волнение и попросил:

— Расскажите мне, Льюис, как вы представляете себе все это дело. Ну, сами знаете, в самых общих чертах.

— Ну, я полагаю, что Брауни-Смит получил от кого-то письмо. Этот человек был сильно озабочен тем, чтобы узнать, какой результат получил его протеже на этих экзаменах. И тот, кто писал это письмо, предложил, ну, сами знаете, как это бывает: ты — мне, я — тебе. Вы, мол, сообщаете мне о результатах немного раньше, чем полагается, а я прослежу, чтобы вы тоже получили свое маленькое вознаграждение.

— Так, а потом?

— Ну, он, этот Брауни-Смит, как и вы, холостяк. Стало быть, он соблазнился этим предложением, которое ему сделали, и согласился.

— Так, дальше?

— Ну, потом он вдруг выясняет, что люди, которые владеют всеми этими местами сексуальных развлечений, довольно крутые парни.

— Я бы хотел, чтобы вы не начинали каждое свое предложение словом «ну».

— Вам все это кажется не слишком убедительным, сэр?

— Ну, а вам не кажется, что все это действительно выглядит несколько слабовато? Пускаться во все тяжкие только для того, чтобы узнать результаты экзаменов какой-то девушки на неделю раньше срока?

— Вы просто не понимаете таких вещей, сэр. У вас никогда не было детей, поэтому нам трудно себе представить, что это такое. Я помню, когда мои девочки после окончания школы ждали результатов выпускных экзаменов, а потом результатов вступительных экзаменов. Они прислушивались, не стукнет ли почтовый ящик, потом боялись открыть конверт, надеялись и молили Господа, чтобы там внутри были хорошие новости. Это не дается просто так, сэр, я имею в виду, все это ожидание. Ты живешь, и все время помнишь об этом, и иногда кажется, что отдал бы все на свете, чтобы только узнать. И вдруг ты понимаешь, что кто-то может знать это — ведь кто-то же печатает эти самые результаты и кладет их в конверт! И скажу вам, сэр: я бы и сам многое отдал, чтобы только избавить себя от всего этого ожидания и всего этого беспокойства.

Морс, казалось, был даже тронут красноречием сержанта.

— Слушайте, Льюис, если все это так и есть, почему бы нам просто не позвонить отцу этой девушки? Но ведь вы на самом деле не верите, что это он написал письмо, так ведь?

— Вы имеете в виду отца Джейн Саммерс? — Льюис отрицательно покачал головой. — Это совершенно исключено, сэр.

Морс выпрямился в кресле.

— Почему вы так думаете?

— Ее родители — оба — погибли в автомобильной катастрофе шесть лет назад. Я звонил секретарю колледжа. Она была очень любезна.

— А, понятно. — Морс размотал свой шарф. Казалось, он был несколько растерян. — Знаете, Льюис, мне кажется, вы немного опережаете меня в этом деле.

— Нет, что вы! Я на несколько миль позади вас, да вы и сами это прекрасно знаете. Но, по-моему, нам не нужно совсем исключать из рассмотрения этот факт, я имею в виду с ее родителями. Ведь ей было, наверное, лет около десяти или немногим больше, когда они погибли, и кто-то же должен был взять на себя заботу о ней — какой-нибудь дядя, или опекун, или еще кто-то.

Глаза Морса внезапно засияли. Он вынул порванное письмо из ящика своего стола и внимательно стал снова изучать его, периодически издавая возгласы: «Да!», «Конечно!» — и, наконец, воскликнул: «Сын мой, вы гений!» А Льюис тем временем сидел откинувшись на спинку стула и обдумывал следующие шаги, которые им предстоит сделать.

— Теперь все становится понятно, — сказал наконец Морс. — Ведь вы говорите, что даже председатель не может знать окончательных результатов? Он узнает о них всего за несколько часов до того, как готовы списки?

Льюис кивнул:

— Да, именно так.

— Да, но из-за чего тогда, собственно, весь сыр-бор?

— Из-за того, сэр, что она не должна исчезнуть с верхней строки в списке — вещь, которой можно гордиться, звезда всего шоу! — Теперь Льюис чувствовал себя довольным.

— М-м-м... А мы можем позвонить председателю комиссии?

— Я уже сделал это, сэр.

Морсу, наконец, стало хорошо. Пенициллин сделал свое дело, и Морс чувствовал себя хоть и несколько странно, но хорошо.

— И она, конечно, оказалась в верхней строке списка?

Теперь Льюису тоже казалось, что жизнь прекрасна.

— Да, она была именно там, сэр. И если вы хотите знать мое мнение...

— Конечно, хочу!

— ...если дяди этой девушки или кто-нибудь еще окажется собственником секс-клуба в Сохо, то мы, скорее всего, найдем объяснение всему этому делу, и чем раньше мы это осуществим, тем будет лучше.

—Это прекрасная мысль, Льюис, — заключил Морс. — В то же время жизненно важно, чтобы один из нас остался здесь.

— Жизненно важно, конечно, для меня, я правильно понял?

Но Морс пропустил мимо ушей этот сарказм и в общих чертах рассказал сержанту о некоторых странных мыслях, которые сегодня несколько раз приходили ему в голову.

Было уже довольно поздно. Льюис ушел, и Морс опять мог свободно отдаться течению своих мыслей. Они то бежали вперед, то застревали на месте. Было ясно, что нужно идти домой. Однако, прежде чем покинуть свой офис, Морс сделал еще два дела.

Во-первых, он внес поправки в текст восстановленного им письма, так что теперь оно читалось так: «...но и вам. Моя приемная дочь Джейн Саммерс, которая учится и Лонсдейл-колледже...»

Во-вторых, он взял чистый лист бумаги и написал короткую заметку (мы приводим ее в таком виде, каком она появилась на следующий день в «Оксфорд мейл»):

КЛЮЧ К УБИЙСТВУ

Посетителей магазинов фирмы «Маркс и Спенсер» в окрестностях Оксфорда просят оказать содействие в поимке убийцы неизвестного мужчины шестидесяти лет, который был обнаружен в канале около Траппа. На теле были найдены окровавленные носки, которые, как выяснилось, принадлежат к партии из 2500 пар, завезенных в несколько магазинов фирмы «Маркс и Спенсер» в окрестностях Оксфорда. Носки хлопчатобумажные, темно-синие, с двумя светло-голубыми полосками наверху. Всех, кто имеет какую-нибудь информацию, просят позвонить в Кидлингтон по телефону 4343.

Только после того как Морс продиктовал эту абсурдную заметку вместе со всеми запятыми, он покинул офис и направился в свою холостяцкую квартиру. Здесь он послушал первый акт из Die Walkure[13], а после этого начал очень активно угощаться из бутылки, только что купленной у Августа Барнетта. Когда он посреди ночи искал потом свою пижаму, то никак не мог вспомнить, ради чего он побеспокоил редактора газеты. Но одно он помнил твердо, что если человек находится в полной растерянности и не знает, что ему делать дальше, то ему тем не менее непременно нужно что-то делать — как водителю, попавшему в снеговой занос, который принимает решение хотя бы включать попеременно фары автомобиля.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Пятница, 25 июля

На следующее утро Льюис пришел пораньше (хотя Морс опередил его) и тут же принялся читать отчет, поступивший из медлаборатории.

— Все это ужасно, не правда ли, сэр?

— Не читал, — отрезал Морс.

— Ну, я имею в виду то, что этому парню отрубили голову.

— Это один из способов убийства. Сколько раз ни проводили этот эксперимент, он всегда неизменно заканчивался смертью.

— Но голова была отделена уже после того, как он умер, так здесь написано.

— Меня вообще не волнует, как он был убит. Почему он был убит — вот что нам предстоит выяснить. С какой целью ему отчленили голову? Давайте узнаем для начала хотя бы это.

— Но это же ясно: если бы у нас была его голова, мы смогли бы его опознать. У нас были бы в распоряжении зубы, и...

— Да будет вам! Мы бы с ума сошли — рассылать слепок челюсти по нескольким миллионам дантистов...

— Тысячам, вы хотели сказать.

— ...А может быть, у него вообще не было зубов. Мне, например, иногда очень хочется, чтобы у меня тоже не было зубов.

— Здесь также говорится, что этого парня, возможно, убили где-то в другом месте, а потом привезли к каналу.