Хирург - Тесс Герритсен

– Чего нет?

– Я держу в ящике запасной комплект ключей.

– Какие там ключи?

– Второй ключ от моей машины. От моей раздевалки... – У нее пересохло в горле. – Если он лазил в раздевалку, значит, у него был доступ и к моей сумке. – Она посмотрела на Мура. – К ключам от моего дома.

Когда Мур вернулся в офис, эксперты уже обрабатывали поверхности порошком для снятия отпечатков пальцев.

– Уложили ее в кроватку? – спросила Риццоли.

– Она будет спать в комнате дежурного врача в операционном отделении. Я не хочу, чтобы она возвращалась домой, пока там не поменяют замки.

– Будете лично этим заниматься?

Мур нахмурился – мысли Риццоли ясно читались на ее лице, и они ему не понравились.

– Какие-то проблемы?

– Она красивая женщина.

«Знаю я, к чему ты клонишь», – подумал он и устало вздохнул.

– Немножко травмированная. Немножко ранимая, – продолжала Риццоли. – Черт возьми, именно это вызывает в мужчинах желание броситься на защиту.

– Разве не в этом состоит наша работа?

– А речь идет только о работе?

– Я не намерен говорить об этом, – сказал он и вышел из офиса. Риццоли последовала за ним в коридор и, словно бульдог, продолжала кусать его за пятки.

– Она фигурантка в деле, Мур. Мы не знаем, насколько она откровенна с нами. Только не говорите мне, что вы на нее не запали.

– Я не запал.

– Я же не слепая.

– И что вы видите?

– Я вижу, как вы смотрите на нее. И как она смотрит на вас. Я вижу перед собой полицейского, который теряет объективность. – Она сделала паузу. – Полицейского, которому могут причинить боль.

Если бы она повысила голос или съязвила, он мог бы ответить в том же духе. Но последние слова она произнесла тихо, и он не смог заставить себя злиться.

– Я бы не сказала это кому-то другому, – продолжала Риццоли. – Но вы мне кажетесь отличным парнем. Будь на вашем месте Кроу или какой другой дурак, я плевать бы хотела, пусть страдает, рвет себе сердце. Но я не хочу, чтобы такое произошло с вами.

Какое-то мгновение они смотрели друг на друга. И Мур вдруг слегка устыдился того, что злоупотребляет простодушием Риццоли. Как бы ни восхищался он ее острым умом, безудержным стремлением к успеху, прежде всего он видел в ней бесцветную дурнушку, неказистую в своих бесформенных штанах. В каком-то смысле он был ничем не лучше Даррена Кроу и тех сопляков, которые совали тампоны в ее бутылки с водой. Он не заслуживал ее восхищения.

Позади них кто-то вежливо кашлянул, и, обернувшись, они увидели эксперта, стоявшего в дверях.

– Никаких отпечатков, – сказал он. – Я обработал оба компьютера. Клавиатуры, мыши, дисководы. Все тщательно протерто.

У Риццоли зазвонил телефон. Открывая крышку, она пробормотала:

– А чего можно было ожидать? Мы ведь имеем дело не с идиотом.

– Что с дверями? – спросил Мур.

– Пальчики есть, – сказал эксперт. – Но, учитывая, сколько здесь за день проходит народу – и пациентов, и персонала, мы все равно не сможем их идентифицировать.

– Эй, Мур, – сказала Риццоли, захлопывая крышку телефона. – Пошли отсюда.

– Куда?

– В штаб-квартиру. Броуди хочет продемонстрировать нам чудеса пикселей.

– Я запустил файл с фотографией в программу «Фотошоп», – начал Шон Броуди. – Файл занимает три мегабайта, и это означает, что в нем очень много деталей. Преступник не купился на дешевую картинку. Он послал качественный снимок, на котором пропечатано все, вплоть до ресниц жертвы.

Двадцатитрехлетний юнец с нездоровым цветом лица, Броуди считался техническим гением Бостонского полицейского управления. Он сидел, сгорбившись, перед компьютером, и рука его, казалось, срослась с мышью. Мур, Риццоли, Фрост и Кроу стояли у него за спиной, уставившись поверх него на монитор. Манипулируя изображением на экране, Броуди фыркал от восторга или закатывался мерзким смехом, похожим на вой шакала.

– Это полноформатное фото, – сказал Броуди. – Жертва привязана к кровати. Она не спит, глаза открыты, виден эффект «красных глаз» от плохого качества вспышки. Рот, похоже, заклеен изолентой. Теперь смотрите: вот здесь, в левом нижнем углу картинки, просматривается край ночного столика. И будильник, который стоит на двух книгах. Сейчас сделаю увеличение, и – видите время?

– Два-двадцать, – сказала Риццоли.

– Правильно. Теперь вопрос: дня или ночи? Поднимемся в верхнюю часть фото, где можно разглядеть угол окна. Шторы задернуты, но все-таки края ткани стыкуются неплотно, и просматривается щель. Солнечный свет не проникает. Если часы показывают правильное время, то можно сказать, что снимок был сделан в два-двадцать ночи.

– Да, но в какой день? – спросила Риццоли. – Это могло быть и вчера ночью, и год назад. Черт, мы даже не знаем, Хирург ли это фотографировал.

Броуди метнул на нее недовольный взгляд:

– Я еще не закончил.

– Хорошо, что еще?

– Давайте спустимся чуть ниже. Проверим правое запястье женщины. Его скрывает клейкая лента. Но видите то темное пятнышко? Как вы думаете, что это такое? – Он придвинул стрелку, кликнул мышью, и фрагмент увеличился.

– Все равно ни на что не похоже, – сказал Кроу.

– Хорошо, еще немного увеличим. – Он кликнул еще раз. Темное пятно приняло узнаваемую форму.

– Боже, – произнесла Риццоли. – Похоже на крохотную лошадку. Это же браслет Елены Ортис!

Броуди с ухмылкой обернулся к ней.

– Ну, не молодец ли я?

– Это он! – вскликнула Риццоли. – Хирург.

– Вернитесь к ночному столику, – попросил Мур.

Броуди вернул полноформатное изображение и двинул стрелку в левый нижний угол.

– На что вы хотите посмотреть?

– У нас есть часы, которые показывают два-двадцать. И те две книги, что под часами. Посмотрите на их корешки. Видите, как обложка верхней книги отражает свет?

– Да.

– Она в прозрачной пластиковой обложке.

– Допустим... – сказал Броуди, явно не понимая, к чему он клонит.

– Увеличьте корешок верхней книги, – попросил Мур. – Посмотрим, можно ли прочесть название.

Броуди подвел стрелку и кликнул.

– Похоже, это одно слово, – сказала Риццоли. – Я вижу букву "о".

Броуди кликнул еще раз, приближая изображение.

– Слово начинается на букву "в", – с уверенностью произнес Мур. – И еще. – Он ткнул пальцем в экран. – Видите этот маленький белый квадрат в самом низу?

– Я знаю, что вы имеете в виду! – взволнованно воскликнула Риццоли. – Давайте же скорее, нам нужно это чертово название.

Броуди кликнул в последний раз.

Мур уставился на экран, вглядываясь в название книги. Он вдруг резко развернулся и подошел к телефону.

– Я что-то ничего не понимаю, – недоуменно произнес Кроу.

– Книга называется «Воробей», – сказал Мур. – А этот квадратик на корешке – бьюсь об заклад, это шифр книги.

– Книга из библиотеки, – пояснила Риццоли. На линии раздался голос:

– Оператор.

– Говорит детектив Томас Мур, Бостонское полицейское управление. Мне нужен экстренный контактный номер Бостонской публичной библиотеки.

– Иезуиты в космосе, – произнес Фрост, сидевший на заднем сиденье. – Вот о чем эта книга.

Включив «мигалку», они гнали на большой скорости по Центральной улице. Мур за рулем. Две патрульные машины прокладывали им дорогу.

– Моя жена любительница такого жанра, – продолжал Фрост. – Я помню, она мне рассказывала про этого «Воробья».

– Так это научная фантастика? – спросила Риццоли.

– Да нет, скорее, философские размышления на религиозную тему. Какова природа Бога? В общем, что-то в этом роде.

– Тогда мне не стоит читать, – сказала Риццоли. – Я и так знаю все ответы. Я католичка.

Мур взглянул на название улицы и сказал:

– Мы совсем рядом.

Адрес, по которому они ехали, находился в западной части Бостона, в Джамайка-Плейн, между парком Франклина и пригородом Бруклина. Женщину звали Нина Пейтон. Неделю назад она взяла экземпляр книги «Воробей» в филиале Бостонской публичной библиотеки в Джамайка-Плейн. Из всех читателей Бостона и его окрестностей, которые имели на руках экземпляры этой книги, Нина Пейтон была единственной, кто в два часа ночи не подошел к телефону.

– Вот он, – сказал Мур, когда передняя патрульная машина свернула направо на Элиот-стрит. Он последовал за ней и, проехав еще один квартал, затормозил.

Полицейская «мигалка» освещала ночное небо причудливыми голубыми вспышками, когда Мур, Риццоли и Фрост вошли в ворота и направились к дому. Внутри горел слабый свет.

Мур взглянул на Фроста, и тот, понимающе кивнув, обошел дом сзади.

Риццоли постучала в дверь и крикнула:

– Полиция!

Последовала долгая пауза. Внезапно по рации затрещал голос Фроста: «Здесь вырезана сетка с заднего окна!»

Мур и Риццоли переглянулись, и решение было принято без слов.

Рукояткой фонарика Мур разбил стеклянную панель рядом с входной дверью, просунул руку и изнутри открыл замок.