Последний дубль - Valery Angulys

Звучит ужасно, однако чистая правда.

Беру фото, внимательно изучаю, стараюсь беспристрастно оценить детали. Сначала вижу только кровь. Гигантское багровое пятно. Из последних сил пытаюсь сосредоточиться.

Проклятье.

Ошибка исключена.

Тот же почерк.

Девушка застыла в до боли знакомой позе. Руки раскинуты в разные стороны, бедра сведены, ноги чуть согнуты в коленях, повернуты немного набок.

Похоже на распятие.

— Еще один случай, только в другом районе, — протягивает новую папку. — Муж погибшей признался в убийстве.

Быстро исследую материалы.

— Чистосердечное признание, — пробегаю взором по путаным строкам. — Сам вызывал бригаду «скорой помощи», думал, жена жива, надеялся спасти. Он отрицал всякую причастность, а потом вдруг решил покаяться.

— Его отпечатки нашли на орудии преступления, но, учитывая то, что нож был взят на кухне, из набора, это вполне логично. Любой из членов семьи мог им неоднократно пользоваться.

— На одежде мужа не обнаружено никаких следов крови, — перебираю отчеты. — Сорок восемь ударов. Что-то должно было остаться. Однако окровавленную одежду не нашли, предположили, будто преступник заметал следы.

— А про нож забыл и про алиби.

— Бред какой-то, — шепчу возмущенно. — Необходимо пересмотреть дело, учитывая новые обстоятельства. Признание явно выбили.

— Никто не пересмотрит дело без веских оснований, — уверенно заявляет Градский.

— Но у нас еще два одинаковых случая, — произношу с нажимом.

— У нас нет ничего, — криво усмехается. — Суицид и раскаявшийся убийца. Лишняя морока никому не интересна. Преступление раскрыто, можно поставить галочку. Мне не позволят заниматься расследованием.

— Тогда как быть? — шумно сглатываю. — Мы же не бросим это?

— Нам необходимо больше доказательств. На данный момент улики отсутствуют, а наших вольных допущений недостаточно.

— Господи, тут ведь полное совпадение, и жертвы… — осекаюсь, закусываю губу.

Я назвала Веронику жертвой.

Впервые.

— Жертвы относятся к одинаковому типу внешности, — спокойно заключает Градский.

— Простите, я…

— Хватит, — обрывает холодно. — Мы на работе, поэтому общаемся и действуем по ситуации. Личное остается дома, за кадром.

— Я просто…

— Когда погибает близкий человек, мир разлетается на куски, — хрипло произносит он, крепко сжимает кулаки. — Но если хочешь поймать убийцу, нужно заткнуть чувства. Иначе злоба помешает трезво мыслить.

Комментарии излишни.

Молча изучаю материалы.

— Все убийства произошли в помещении, в квартире жертв, причем следов взлома не обнаружено, — говорю тихо. — Либо он профессионал и легко открывает любые замки, либо умеет войти в доверие. А возможно, это знакомый.

— Он не боится, что его поймают.

— Самоуверен? — делаю осторожное предположение.

— Или ему известен распорядок дня. В случае с первой жертвой, проституткой, он мог притвориться клиентом. Как насчет остальных? Вторая жертва работала секретарем в университете. Ее муж бухгалтер, часто задерживался в офисе.

Преступник не полагается на удачу. Это не случайный прохожий, который увидел привлекательную девушку и увязался за ней.

Ника жила с отцом, который постоянно пропадал у любовниц. О подобных фактах нельзя догадаться. Необходимо предварительное наблюдение.

— Господи, — бормочу сдавленно. — Ника говорила, что кто-то обыскивал ее комнату. Ей так показалось. Вещи в порядке, ничего не пропало. Просто ощущение. Наверное, это и был он. Изучает все заранее, выслеживает, продумывает детали.

— Не спешит, — глухо заявляет Градский, ослабляет галстук. — Судя по характеру ранений, совсем не торопится. Наслаждается процессом.

Я пытаюсь представить, сколько нужно времени, для того чтобы ударить ножом сорок восемь раз. А пятьдесят семь? У Ники обнаружено тридцать два ранения, тоже немало.

— Почему никто не слышит их крики? — спрашиваю сдавленно.

— Обрати внимание на горло, — бросает сухо. — Трахея повреждена. Они способны только хрипеть.

И этот гребаный извращенец упивается действом.

Ему никто не помешает. Ни родственники, ни соседи. Все рассчитано наперед. Он медленно терзает своих жертв, ощущает себя всесильным.

Садист. Психопат. Вероятно, импотент, раз не вступает в сексуальный контакт. Для разрядки ему надо пытать и убивать.

Я вновь впиваюсь взглядом в фотографии. Что-то не дает мне покоя, что-то выбивается. Не удается ухватить нить.

— В последний раз он нарисовал на лбу крест, в предыдущих такого нет, — шепчу задумчиво. — Почему?

— Иногда почерк меняется, — пожимает плечами. — Здесь везде заметен религиозный подтекст. Он заставляет их принять позу Христа. Как на распятии.

— Может быть, он сектант? Фанатик? — хмурюсь. — Это зацепка.

— Это очередная пустота, — отрицательно качает головой.

К сожалению, да.

Если маньяк организован и не нападает на всех подряд, у нас практически нет шансов его поймать. Он будет убивать дальше, остается лишь ждать и надеяться на чудо, на прокол со стороны преступника, на любую неосторожность.

— Напротив дома Ники есть банк, — загораюсь идеей. — Надо проверить камеры.

— Уже, — с горечью отвечает босс. — Не тот угол обзора.

— А остальные? — листаю бумаги. — Здесь вроде рядом супермаркет.

— Ничего. Ни камер, ни записей с автомобильных видеорегистраторов.

Тупик.

— Я решил пробить информацию по другим городам, — продолжает Градский. — Нам пришлют материалы. Но это все неофициально.

— Понимаю.

— Тебя все еще не пугает объем данных?

— Я готова приступить к изучению прямо сейчас, — заявляю уверенно.

— Я подключу еще нескольких человек, которым доверяю, — говорит дальше. — Вдвоем не справимся.

Едва сдерживаюсь, дабы не расплыться в дебильной улыбке. Ситуация не располагает к позитиву, но слова о доверии греют душу похлеще самых изысканных комплиментов.

Градский предлагает мне вести тайное расследование.

Невероятно.

Сердце бьется часто-часто, пульсирует в счастливом нетерпении. Однако горечь быстро сметает мимолетную радость, затапливает все мое существо жгучим раскаянием.

Бледнею. В горле неприятно скребет, а вдоль позвоночника пробегает холод.

— Что с тобой? — Градский улавливает перемену настроения. — Если не хочешь принимать участие, то не поздно отказаться. Подумай, оцени последствия. В том числе для карьеры. Начальство не одобрит нашу инициативность.