Летные дневники: часть первая - Василий Ершов

И когда он увидел, что не удалось погасить пожар, что время безвозвратно утеряно, он оказался бессильным.

Я еще не знаю всех нюансов. Но факт, что самолет, находясь на высоте 2400 над полосой, оказался горящим, средства пожаротушения бесполезно и безвозвратно израсходованными, впустую, а источник пожара - топливо, льющееся как из брандспойта, - не перекрыто элементарным щелчком тумблера.

Это паника. А паника - результат попадания экипажа в непредусмотренные обстоятельства. Весь расчет был на то, что удастся потушить, но совершенно не принималось во внимание, что рядом полоса, и что даже ничего не делая, не туша, можно сесть, пусть на горящем самолете, - но там ждала техника! И можно было спасти людей.

Конечно, самолет очень сложен. Особенно плохо то, что он очень хорош исправный; мы его любим за это, за все его плюсы. Но в случае неисправности отказы следуют один за другим, вытекая друг из друга и нарастая как снежный ком.

Отказ двигателя ведет к отказу гидросистемы. Но - не всякого двигателя - это еще один нюанс. Надо знать, отказ какого к чему ведет. Отказ отдельных гидросистем лишает нас отдельных и крайне необходимых инструментов управления: интерцепторов ли, или тормозов, управления передней ногой, выпуска шасси, скорости выпуска и уборки механизации крыла. И надо знать, отказ чего ведет к отказу какой системы. Необходимые при экстренном снижении выпуск шасси и интерцепторов, к чему мы готовы всегда и ждем безусловного повиновения машины органам управления, - зависят от работы того или другого двигателя.

Если же волею судьбы откажут два - а это вполне возможно из-за близкого расположения их друг рядом с другом, когда вылетевшие лопатки турбины, подобно снарядам, разрушают все, в том числе и соседний двигатель, - то экипаж поставлен в в исключительно тяжелые, сложные условия, когда из-за дефицита времени, а также массы накладывающихся друг на друга сигналов и нестандартной информации, командир физически не способен не только уяснить суть происходящего, но и часто судорожно и интуитивно отдается первому, самому сильному чувству.

Так неопытный велосипедист, увидев внезапно впереди препятствие, не соображает, как его объехать, не оценивает обстановку, не тормозит, а, вылупив от ужаса глаза и отдавшись на волю божью, инстинктивно выставляет ногу вбок, бросает руль и расстается с машиной, не осознавая полностью своих действий.

Трудно, очень трудно командиру, допустим, услышав доклад "Отказ первого двигателя! Растет температура второго двигателя! Пожар первого! Пожар второго!"

Что делать? Горят два. Первая очередь автоматически ушла на первый. Второй тушить вручную... Дать команду... Скорость, скорость! Взлетный режим! Надо снижаться... куда? Где мы, место? Туши второй вручную! Не перепутай! Обработай двигатели! Пожарные краны! Экстренное снижение... Шасси... От какой гидросистемы выпускать? Первая-вторая отказали. От третьей! Давай от третьей! Насосную станцию... какую? Нужны интерцепторы - первая-вторая не работают... Уровень жидкости проверить! Нужно насосную второй гидросистемы. Генератор может не потянуть... выключить лишние потребители - что именно? Запустить ВСУ... Курс к полосе! Какой курс брать? В район дальнего привода... Снижаться с максимальной вертикальной... Дать команду штурману: курс; второму пилоту: пилотировать, следить за скоростями... Как там пожар - погасло? Не погасло? Краны перекрыл? Надо выключить РА-56, все подканалы... Или не все? Ладно, все, черт с ними. Доложить земле... да, включить сигнал бедствия! Сколько времени прошло? Какой курс? Вертикальная? Не превысить скорость! Вовремя вывести из снижения. Высота? Подготовить бортпроводников и пассажиров... Что им сказать? Через три минуты экстренная посадка. Не допустить паники! Как земля - готовится? Переключили систему? Как ветер? Успеем? Не успеем? Радиус разворота... Впишемся? Надо интерцепторы. Терять, терять высоту! Включил насосную? Какой посадочный вес? Какую скорость держать на глиссаде? Угол атаки! Скорее, скорее к полосе! Закрылки 15! Скорость не менее 300! Сцепление на полосе... попутный ветер... Торможение аварийно, без управления передней ногой... Не забыть бы чего. Привести в действие сборник особых случаев... Скорость! Гасить скорость! Помнить, что на одном двигателе с таким весом машина еле летит. Не снизиться раньше времени - не дотянем. Впишемся? Как глиссада? Сколько прошло времени? Погас или не погас?...

Это - в идеале! Так заложено в Руководстве, в Технологии, во всех наших документах, в конструкции самолета.

А если какая накладка? Если кто-то закричал "Мама?" Если борт не вовремя вылез на связь и долбит свое, засоряя эфир[74]? Если обледенение, либо видимости нет, либо рельеф сложный, либо жара, либо бортинженер допускает ошибки? Тут и без личностного фактора забот хватает. И я не уверен, смогу ли переварить все сразу.

Но я готовлюсь. Я проигрываю варианты, как это делают перед полетом летчики-испытатели.

А если отказ второго и третьего? Либо отказ первого, а бортинженер по ошибке выключает третий? Они ошибаются; все ошибаются, и я тоже могу.

На Ил-18 четыре двигателя, а у нас три. И то, там умудрялись остановить сразу два, на одном крыле. А у нас, с нашей индикацией в ряд, сам бог велел. А если на взлете, летом, в Чите, например?

Командир, держись. Люди тебе доверяют. Люди доверяют машине. Люди верят, что ты, пилот первого класса, спасешь их. Так спаси!

Почему мы, летчики, недолюбливаем теорию? Казалось бы, парадокс, ведь техника все сложнее, значит, нам и учить ее надо лучше.

Но это так кажется за столом, в кабинете.

Любой летающий человек знает, что такое коэффициент обалдения, и что в воздухе он вдвое уменьшает как угол зрения, так и уровень мышления. Незыблемый закон: что на земле знаешь на шесть - при первом применении в воздухе едва натянешь на три. И поэтому родилась авиационная психология и появилась на свет эргономика.

Не знаю, на каких летчиков рассчитывают свои машины наши славные конструкторы. Я не конструктор, из меня не получилось. Я пилот и оцениваю самолет по-пилотски.

Для меня, да смело ручаюсь и за миллион летчиков во всем мире, - для нас самое важное в самолете - простота и очевидность информации и действий. А теория нам нужна для того, чтобы быть убежденными в том, что простота наших действий обоснованна и единственно верна.

Информация. Когда человека бьют по голове криком "Горим!" и перед ним загорается табло с буквами "Нажми меня" - то и дурак нажмет. Но когда у командира загорается надпись "Пожар", а бортинженер докладывает сначала "Отказ второго генератора", потом "Пожар третьего двигателя" - командир, естественно, переспросит: "Так какой же двигатель горит: второй или третий?" И начинаются дебаты.