Стоунхендж - Леон Стоувер

Огонь угасал, густо пахло дымом и перебродившим молоком. Эсон едва мог терпеть эту вонь. Его распирало желание биться – но с кем? Противника не было. Не выпуская из рук каменного топора, он поднялся и толкнул дверь, стукнувшись головой о низкую притолоку. Снаружи лил дождь, вдали погромыхивал гром. И он слепо вглядывался в дождь, не зная, клясть судьбу или молить богов о помощи.

Вдруг Эсон ощутил, что рядом с ним кто-то шевельнулся. Занеся для удара топор, он мгновенно повернулся на звук. В дерево в лесу совсем рядом ударила молния, во время короткой вспышки он увидел, что это Найкери. В наступившей вновь тьме он укоризненно покачал головой: надо же – уже и женщин начал пугаться.

– Я могу помочь тебе, – подходя ближе, негромко проговорила девушка.

– Уходи, – бросил Эсон, поворачиваясь спиной.

– Знаю я вас, микенцев, – продолжала она, заходя так, чтобы стать лицом к лицу с ним. – Должно быть, в вашей земле нет ни одной здоровой женщины, иначе вы не презирали бы их. Постарайся понять, воин, – здесь у нас все по-другому. У нас женщина не рабыня мужчины. С тех пор как ослеп отец, я говорю от его лица. И я могу помочь тебе.

– Мне не нужна помощь от женщины.

– А другой ты здесь не получишь, – огрызнулась она. – Хочешь – раздувайся от гордости, только тогда копь навсегда останется разрушенной, а ваши люди неотомщенными. Решай сейчас. Так как же?

Она говорит правду, подумал Эсон. Здесь не Арголида. Странные земли – странные обычаи.

– Почему ты хочешь помочь мне? – спросил он.

– Такого желания у меня нет, но я нуждаюсь в тебе, как и ты во мне, чтобы отомстить – у меня на это свои причины. Племя мое сейчас не в силах мстить. Мой народ ослабел. Отец мой слеп. Все хотят забиться поглубже в лес, найти место потише. Я не хочу. Мое место здесь. Альбии всегда старались жить в мире со всеми – даже с йерниями. И мы будем жить с ними в мире – но после того, как умрут виновные. Твои враги – это мои враги, и я помогу тебе погубить их.

– Но сперва пусть будет копь. Ты дашь мне отроков, чтобы начать работы?

– Да. А будут ли у тебя воины, чтобы убить йерниев?

– Множество. Они уже в пути. Микенцы умеют убивать, как никто другой.

– Тогда открывай копь – и убивай йерниев!

Крик ее утонул в близком раскате, молния вновь ударила неподалеку. Тьма упала мгновенно, но, облик девушки горел в мозгу Эсона. Запрокинутая назад голова с бешеными глазами… вода стекала с ее волос на одежду, облеплявшую соблазнительное женское тело.

Эсон протянул руки, мышцы ее напряглись под ладонями. Он пригибал девушку к земле, она не пыталась вырваться, но голос ее прозвучал резко и холодно:

– Если ты возьмешь меня, князь, то лишь силой. Или благородные микенцы не умеют брать женщин иначе?

– Нет, – Эсон гневно оттолкнул ее так, что девушка упала в грязь. – От тебя мне нужны только отроки, которые будут работать в копи. Не забудь.

И он захлопнул дверь за собой – там было сухо. Раздосадованный и негодующий – только почему?

Глава 5

Эсон пробудился с рассветом. Зевая и потягиваясь, он выбрался наружу – в рассветный туман. Сразу же за огородом в лесу, насыщаясь желудями, хрюкали свиньи. Небо над полосой тумана было ясным, высоко в нем застыл круглый диск луны. Должно быть, добрый знак. Артемида сторожит и после рассвета. В доме за спиной его послышались движения, повалил дым из отверстия под соломенной крышей – там разожгли очаг. День начался. Быть может, не только день – и будущее тоже. И копь.

Он вернулся в дом и встряхнул Эйаса за плечи. Кулачный боец лишь застонал и перекатился на живот. Эсон отвесил уже крепкий пинок по ребрам. Шатаясь, Эйас с ругательствами поднялся на ноги. Щурясь, он искал кого-нибудь, чтобы ответить ударом. Эсон оставил его и подошел к Найкери, склонившейся у очага.

– Мне нужны сандалии, – проговорил он. – Все ступни изрезал о камни.

– У нас не найдется достаточно больших для тебя, но я могу сплести подходящие. Когда вы уйдете к копи?

– Утром, скоро. Поторопись с сандалиями. Нам потребуется проводник.

– Я покажу тебе дорогу.

Пока они готовились к выходу, почти все проснулись. Только громкий храп Лера доносился из ниши, да Интеб еще спал среди одеял и шкур. Эсон там его и оставил, а Эйасу вручил каменный топор дровосека. Следом за Найкери они вышли из дома и направились по тропинке среди полей. Выйдя из поселения альбиев, они миновали расчищенные поляны, на которых бродил длиннорогий скот. За животными приглядывали молчаливые загорелые мальчишки. Следуя неровностям местности, тропинка привела их к лесу, она то поднималась, то опускалась. И когда солнце вскарабкалось на половину пути к зениту, все уже основательно взмокли.

Эйас простонал:

– Такая дорога не для больного человека.

– Ты расхворался от пьянства.

– Какая разница от чего, главное, что я болен, быть может, уже умираю…

Впрочем, невзирая на жалобы, Эйас не отставал. Когда они остановились попить возле запруды, у перекрытого бобровой плотиной ручья, Эйас зачерпнул воду пригоршнею, отпил, вздохнул и бултыхнулся в воду. Когда он поднялся из водоема – с тела струилась вода, – боец словно ожил и объявил, что чувствует себя решительно лучше.

Они пошли дальше. Найкери внимательно следила за тропой и все замедляла шаг. Наконец она остановилась и указала на почву. Наклонившись, Эсон увидел у земли надломленную ветку: ясно было, что здесь недавно кто-то прошел.

– Тут неподалеку обитают донбакшо, – проговорила девушка. – Можно переговорить с ними, узнать, что случилось с отроками, работавшими в копи, может быть, кто-нибудь захочет…

Эсону не хотелось сворачивать. Он пришел издалека, а цель была так близко.

– Зачем обязательно нужны мальчишки? – спросил он. – Можно найти кого-нибудь постарше, рабов, например?

Не понимая, она покачала головой:

– Кто еще, кроме мальчишек, возьмется за это дело? Их много, племени не нужно столько отроков. Чего ты хочешь?

Напрасная трата времени. Быть может, в этой стране совсем нет рабов. Впрочем, у него нет и золота, за которое их покупают, нет и воинов – чтобы захватить и стеречь. Хочет он или нет – придется следовать за этой девушкой.

– Хорошо. Делай как хочешь.

Найкери явно не желала слышать ноток раздражения в его тоне и повела их в чащу. В полумраке пробирались они через подлесок, обходя высокие стволы. Было жарко, воздух недвижно замер, лишь докучливые насекомые жужжали над головой. Тропа вела их по пологому склону холма в лощину, к густой роще, где теснились толстые дубы. Здесь стало прохладнее, они неслышно ступали по влажному мху возле извивающегося по склону холма ручейка. Шаги их были настолько тихи, что путники даже спугнули вепря, разрывающего листья в поисках желудей. Не менее удивленный, чем они сами, кабан поднял голову, хрюкнул – к желтым клыкам прилипла черная земля, красные глазки сердито блестели. Эйас заорал и бросил топор, но вепрь крутнулся на острых копытах и исчез в подлеске. Топор пролетел мимо, и Эйас с ругательствами полез за ним в кусты.

Когда они добрались до дна ложбины, спереди послышались четкие удары, как сердцебиение. Потом звуки умолкли, и буквально через мгновение с треском упало дерево. Они шли дальше – тропа сделалась проторенной – и наконец из леса выбрались на поляну. На склоне холма оказалось невысокое квадратное сооружение с крышей из камыша и глинобитными стенами. Его окружали небольшие поля, где под ветерком гнулись невысокие – до колена – злаки с зелеными колосьями. Три женщины прокапывали междурядья острыми мотыгами из оленьего рога. Оставшись в жару в одних кожаных юбках, они низко наклонялись, нагие груди раскачивались при каждом движении. Подняв головы, женщины уставились на пришельцев. Одна из них что-то выкрикнула высоким голосом.

– Подождите здесь, – проговорила Найкери, – лучше мне переговорить с ними без вас.

Развалившись в тени, Эсон и Эйас разглядывали детей, повысыпавших из дома: с пальцами во рту они стояли перед дверями. Их было много, разного возраста, все без одежды и в грязных разводах на бледной коже. На склон выскочили двое мужчин с каменными топорами в обеих руках. Они бежали, длинные, до плеч, волосы развевались за спиной. Как и женщины, мужчины были покрыты потом и обнажены до пояса. Заметив, что опасности нет, они замедлили шаг. Не отводя глаз от двух незнакомцев, они приблизились к Найкери, с которой были знакомы. Женщины издалека наблюдали, как, усевшись на корточки, переговаривались мужчины и девушка. Она настаивала, они бурчали что-то в ответ, качали головами и запускали пальцы глубоко в волосы. Наконец один из мужчин встал, направился к дому и, растолкав детей, ухватил одного из тех, что были постарше. Тот не хотел идти, но мужчина дал ему затрещину и поволок за ухо по склону. Переговоры продолжались, наконец все поднялись, и Найкери оставила их. Оба мужчины бесстрастно смотрели ей вслед.