Вокруг света за 280$. Интернет-бестселлер теперь на книжных полках - Валерий Шанин

Все праздники приходятся на сухой сезон (он также совпадает с пиком туристического сезона!). Тогда и прихожане не загружены полевыми работами, да и путешествовать легче, чем в период дождей.

Сонкран празднуют в первую половину апреля, когда солнце в соответствии с древним индийским астрологическим календарем переходит из созвездия Рыб в созвездие Овна. Подготовка же начинается задолго до этого: шьют новые костюмы и платья, проводится генеральная уборка: скребут улицы и дворы, моют полы, окна, стены, сжигают мусор.

Для нас Сонкран начался совсем неожиданно. Мы подъезжали к Чианг-Маю в открытом кузове пикапа и едва оказались на городской окраине, как сразу же стали привлекательной мишенью для всех, кто стоял вдоль дороги с запасами воды. Вначале на нас только брызгали из водяных пистолетов. Потом стали лить ведрами. Пока доехали до центра города, промокли так, будто нас в одежде и вместе с рюкзаками (и всем их содержимым, включая документы) вымачивали несколько часов в ванне с водой.

Зашли обсушиться в ближайший монастырь. Развесили свои мокрые вещи на скамейке – сушить под жаркими лучами солнца.

Большинство тайских монахов – выходцы из бедных крестьянских семей. Для них пострижение в монахи означает повышение социального статуса, а монастырь оказывается более комфортным местом, чем родной дом. Однако не все послушники, узнав на своей шкуре прелести монастырской жизни, рвутся на всю жизнь уйти в монахи. Их пугает скука «святого» быта.

Работать монахи не должны, а учиться, в подавляющем большинстве, не хотят. Ежедневная же рутина дает очень мало возможностей для упражнения ума и тела. Именно поэтому скучающие монахи всегда с огромным интересом «набрасываются» на посетителей. Они редко готовы и еще реже хотят вести религиозные диспуты, но с радостью болтают на бытовые темы. Вот и в этом монастыре к нам подошел монах. Посыпались обычные вопросы: кто, откуда, куда и т. д. Он же нам сам и предложил:

– Можете остаться у нас на ночь.

Нас поселили в длинном, но узком и запыленном зале, возле двери которого мы как раз случайно оказались. В шкафах были свалены циновки, одеяла, подушки. Очевидно, это было что-то типа общежития для паломников.

Три дня в Чианг-Мае вода была повсюду. На тротуарах стояли прилавки с ведрами, ваннами и бочками. По улицам шли кавалькады пикапов с группами тинэйджеров, «вооруженных» водяными пистолетами. Одни обливали прохожих и проезжающих, чтобы символически смыть их грехи, другие – исключительно для веселья. Доставалось всем без исключения: и зевакам, и официальным лицам.

Только по вечерам после захода солнца объявлялось перемирие. Сразу же начинались народные гуляния и концерты. Центральную улицу закрывали для транспорта, ставили прямо на дороге столики, разжигали полевые кухни. Однажды мы увидели, как несколько ребят с гитарой пели песни и собирали деньги на поддержку какого-то молодежного лагеря. Последовав их примеру, мы устроили сбор спонсорских средств на поддержку «Школы автостопа». Даже без гитары нам за два вечера удалось собрать около 10$ на визы. А ведь мы обращались только к иностранцам и редким англоговорящим тайцам!

В то время как молодежь бесилась на улицах, старики и самые набожные буддисты тянулись в монастыри «улучшать карму»: молиться и делать щедрые новогодние подарки монахам. Наиболее сердобольные «освобождали» рыбу и животных (пойманную в реке рыбу за деньги запускают в специальный пруд, где ее уже нельзя ловить; а для животных создают приюты, где их будут кормить до тех пор, пока они не умрут естественной смертью).

В монастыре нас терпели все три праздничных дня. А когда мы собрались уезжать, настоятель, которого мы ни разу не видели, передал нам через одного из монахов новогодний подарок – по 100 батов.

Три раза на одном джипе

Из Чианг-Мая мы поехали в сторону Мае-Хонг-Сона. На выезде из города остановился красный двухместный джип «Судзуки» с семейной парой немецких туристов.

– А мы вас вчера видели! Вы собирали деньги на кругосветное путешествие. Садитесь, подвезем вас немного. Внесем свою лепту в вашу эпопею.

Когда доехали до водопада, немцы заплатили по 20 батов и пошли через вход, а мы – через джунгли, в обход постов. На это, конечно, понадобилось больше времени. Поэтому немцы нас не дождались. Но, проехав на трех пикапах километров двести, мы их встретили опять. Курт и Хельга нас сразу же узнали и остановились. На этот раз мы вместе попали в пещеру (вход был бесплатный) и долго бродили по ней в сопровождении гида (его оплачивали немцы) с мощным фонарем, рассматривая сталактиты и сталагмиты.

Когда мы вышли из пещеры, уже смеркалось.

– Мы сейчас едем на деревенский праздник, – сказал Курт и добавил: – Кормят там всех бесплатно.

Праздник был в самом разгаре. К бесплатной еде мы в Таиланде уже привыкли. А вот от такой вкусной кухни, наоборот, отвыкли. Впервые с тех пор, как мы уехали из России, в этой глухой деревне на лаосской границе нас угостили не надоевшим рисом, а удивительно вкусным куриным супом с картошкой (!!!).

Праздник продолжался. Но долго смотреть на то, как тайцы упиваются дешевым виски с содовой, было скучно и грустно. Отказавшись от нескольких настойчивых предложений присоединиться к пьяным компаниям, мы на попутном грузовике добрались до поселка Мэсуй и сразу же отправились на поиски монастыря. Случайно наткнуться на него не удалось, пришлось спрашивать у редких случайных прохожих.

Один никак не мог понять, что нам нужно.

– Где буддистский храм? – спрашиваю я его.

– А? Полицейский участок?

– Нет! Буддистский храм!

– Полицейский участок? – опять повторил он (может, это было единственное английское слово, которое он знал).

Второй прохожий меня тоже не понял. Но, немного поразмыслив, он, видимо, подумал: ну, что могут искать три иностранца ночью? И тут же послал нас в… отель.

И только у продавцов стоявших на обочине шоссе киосков мы все же допытались, где искать местный монастырь. На то, чтобы поселиться в только что построенном новом храме, понадобилось значительно меньше времени и сил, чем на поиски.

Утром на дороге показался все тот же красный «Судзуки». Уже в третий раз! По такому случаю мы провели с немцами целый день, посетив по пути еще одну пещеру, лесной монастырь и два водопада.

От Мае-Хонг-Сона к Мэсаряну

Из Мае-Хонг-Сона выехали, как обычно, в открытом кузове пикапа. И, честно говоря, нам там нравилось значительно больше, чем в кабинах легковых машин с работающим на полную мощность кондиционером. Недостаток своего положения пришлось почувствовать, когда ночью началась гроза: сверкали молнии, гремел гром, струи дождя хлестали нам в лицо. А спрятаться от этого буйства стихии было некуда. Пока доехали до Мэсаряна, успели промокнуть насквозь.

Монастырь нашли быстро, но время было позднее, и ворота уже закрыли. Пока мы колебались, перелезать ли через стену, подъехал пикап. Из него вышел монах – как потом выяснилось, единственный в этом монастыре. Он живет в доме с двумя молодыми женщинами (!!!), но нас поселил отдельно – в пустом храме.

Хотя по уставу монахи должны питаться смесью пищи, попавшей в их миску для подаяний, очень редкие «аскеты» следуют этому правилу. Да и пища сейчас упакована в отдельные полиэтиленовые пакетики: рис, различные приправы и сладости не смешиваются в один комок. Кроме того, неоднократно наблюдая за тем, как монахи едят, я заметил, что они не берут то, что случайно окажется перед их носом, а выбирают самые вкусные блюда.

Миряне всегда, когда приходят в монастырь, обязательно приносят с собой какие-нибудь вкусности. А у некоторых монахов есть постоянные спонсоры, которые обеспечивают их пищей ежедневно. Видимо, кто-то содержал и единственного монаха, жившего в монастыре в Мэсаряне. А готовили ему, похоже, жившие с ним (непонятно на каких правах) женщины.

Путешествуя по буддистским монастырям, мы незаметно для себя пропитывались буддистским спокойствием и медитативным настроем. Даже самая трудная для европейцев медитация «дзадзен» – сидеть и ничего не делать – стала для нас привычным занятием. Вот и из монастыря в Мэсаряне мы вышли только после обеда, хотя полдня ничем, собственно, и не занимались.

Карма, настойчивость и мудрость

По мнению буддистов, рождение мужчиной или женщиной, русским или тайцем, богатыми или бедным, умным или глупым и т. д. – определяется кармой. Но это не значит, что у нас вообще нет никакой свободы выбора. Даже внутри заданных границ мы можем менять свое положение в широких пределах. Для этого одной кармы мало, нужны мудрость и настойчивость.

Объясняя взаимосвязь трех элементов успешного действия, один монах как-то рассказал мне такую притчу. В одном из перерождений Будда был рыбой. Однажды его поймали. Он попал в лодку, где уже было две рыбы. Одна из них была очень упорной и настойчивой: она долго билась и трепыхалась, пытаясь выпрыгнуть из лодки. Рыбаку это надоело, и он ее убил. Вторая подумала: «Ничего нельзя поделать – все определяется моей кармой», расслабилась и… закончила жизнь в кастрюле с ухой. И только одна рыба – будущий Будда – проявила сразу и мудрость, и инициативу. Дождавшись момента, когда начался шторм и рыбак был занят тем, чтобы удержать свою лодку на нужном курсе, она перепрыгнула через борт, – обрела свободу и спасла свою жизнь.