Куклы зазеркалья - Алиса Лойст

Если бы пошел на работу, то хотя бы это отвлекло. Но опасно, вчера Семен Петрович чуть не застукал его. А если бы да? Зашел на минуту раньше? И его тайное место могло бы быть раскрыто. Его игрушки были бы найдены. Хотя, о чем он? Этому пенсионеру уже давно ничего не интересно, кроме программ о здоровье и рыбалке. Как то он даже приволок одну вонючую рыбину на работу. Хвастался, что его приятель сам ловит и коптит. Запах не выветривался несколько дней. К черту его!

Эти жалкие мысли ничего не стоили. Его интересовало только одно – ответит она или нет? И все холодело внутри от мысли, что «нет». И нимфа потеряна для него. Это просто невозможно. Что он знает о ней? Ничего. Ни адреса, ни название фирмы, в которой она работает. Замкнутый круг.

Как пережить неудачу?

Зайдя в комнату к матери, присел на краешек кровати. Капитолина Георгиевна отходила от снотворного принятого на ночь. Уснуть теперь было для нее проблемой, врачи не могли понять почему, но прописали снотворное.

Зато он знал почему. С тех пор, как врачи убедились в безысходности ее существования, рассказы о его желаниях, о том, что он делает со своими игрушками, стали постоянно звучать в этой комнате. Видимо это и мешало ей заснуть.

Разве это жизнь? Нет. Он никогда не захотел бы для себя такого. И не уверен, что Капитолина Георгиевна смирилась со своим положением. В ней всегда жил мощный дух и неутомимая жажда деятельности. Как же сейчас, оставаясь при ясном рассудке, она переживает свое недвижимое состояние? Осознавать все, но не иметь возможности что-то изменить, пассивно принимать все, что происходит с тобой.

С одной стороны жалко ее. Все-таки мама. Пусть даже и не любившая его, но мать. Иногда возникали мысли о том, чтобы помочь ей прекратить пытку. Но власть, что он получил, была, ни с чем несравнима. Видеть, как секунду назад сонные глаза медленно наливаются настороженностью, следят за каждым его движением. А потом страх, один страх.

– Доброе утро, мамочка. Я хотел тебе пожаловаться на свою неудачу. Она не отвечает так долго. Это просто сводит меня с ума. Ты учила меня терпению и упорству при исполнении своих планов. Думаю, что все получится. А ты как думаешь?

Естественно ответа не было. Ему это было и не нужно. Слушать опять нравоучения?

Нет, он бы не выдержал. Сегодня даже страх не питал нет. Он был как зверь в клетке. Нужно попытаться еще раз что-нибудь написать. Нет…. Не надо….

Он сильно сжал руку матери, но потом опомнился и отпустил. Объяснить синяки будет невозможно.

– Прости, прости, прости….

Прижался щекой к тыльной стороне ее ладони.

– Прости, все будет хорошо.

На душе гуляет легкий ветерок и кажется, что на улице не слякоть и промозглая сырость, а лето. Знойное, легкое лето!

Черт! Я и вправду влюбилась!

Вчера вечером я откапала мамин диск Ободзинского, слушала несколько часов подряд, ходила, блаженно улыбаясь и раскачиваясь в такт музыке. Ну, не дура ли!

Поцелуи на лестнице, перед моей дверью, в лифте, на улице становились все интенсивнее. Но, что-то пока его удерживало и меня тоже, как бы это выразиться не пафосно. Нет, все равно выходит от «решающего шага». Господи! Какой слог! Как будто героиня любовного романа, где главные герои – красавцы с широкими плечами, кубиками на торсе и обязательно миллионеры или, на худой конец, просто удачливые бизнесмены.

Автоматически положила в принтер еще стопку бумаги, захлопнула крышку и опять погрузилась в свои мысли.

Знакома с человеком всего четыре или сколько там дней, а уже о «решающем шаге» мечтаешь. Но ведь командировка у него не вечная. И что потом? Будет наезжать ко мне время от времени? Не смотря на все рассказы, что я о нем знаю? Почти ничего. Даже название фирмы и то вылетело из головы. Но это несложно узнать у тетки. Что еще? Немного о предпочтениях в музыке, еде и фильмах. Места, в которых он был в командировках.

Ничего не знаю. Ни в чем не уверена. Хотя вчера, когда мы сидели в кафе, он поймал мой хмурый взгляд. Тогда в голове у меня блуждали те же мысли и еще такая одна противная, что может у него в каждом городе по Пенелопе ждущей его.

– Брось эти глупые мысли. Я не Казанова и ловелас, собирающий скальпы. Мы что-нибудь решим с этим.

– С чем?

– с местоположением. Или я к тебе или ты ко мне переедем. Или выберем какой-нибудь третий город. Все решаемо.

– Это верно. Но все равно, как-то странно.

– Что именно?

– Все. Это сон. Кто-нибудь подойдет, потрясет меня за плечо и скажет, что я одна сижу в кафе и просто заснула.

– Не думаю, что я уж такой подарок. Пойдем лучше потанцуем?

– Потанцуем?

– Да. Музыка прекрасная.

– Но никто не танцует.

– И что?

И властно потянул меня за руку. Места для подобного занятия здесь совсем не было и, поэтому мы кружили на маленьком пяточке, перед самой эстрадой. Хотя трудно было так назвать это сооружение. Всего-то небольшой выступ, на котором с трудом умещались гитарист с саксофонистом.

Сначала было очень неудобно под пристальными, недоуменными взглядами. А потом все пропали. Все люди. Рука Андрея, лежащая на моей талии, легонько поглаживала успокаивая. Да и сам он не отпускал меня взглядом. Только он и музыка.

Какое странное воздействие, просто тотальное. Иногда я ощущаю себя мышью под гипнотическим взглядом удава. Странно, сердце вот-вот выскочит из груди, но не можешь уйти. Только ждешь. Ждешь его решения, его действия. Потому что он всегда главный, а я нисколько не сопротивляюсь.

Принтер распечатал и пикнул. Я подскочила, слишком занятая своими мыслями.

– Черт!

Вот оно! Ничего не знаю. И вроде как всем довольна, пляшу под его дудку. Великолепно!

Почувствовала легкий тычок в бок. Рядом стояла Вероника, сияющая как тульский самовар.

– Привет, мечтательница!

– Привет. Как дела? Хотя можешь не говорить, у тебя все на лице написано.

– Фу, с тобой не интересно. Но ты права. Все точно по моему плану, – она щелкнула пальцами. – Ужасно повезло, что у него нет жены. Или бывших жен с отпрысками.

– Подфартило.

– Еще бы! Когда есть жена, любовница всегда на втором месте. И возможность перейти в статус «жены» равна нулю. Но тут есть шанс.

– Классно. Но у него есть запасной вариант – брачный договор.

– Это да. Но