Провинциалы - Игорь Надежкин

В этот миг пьянчуга остановился, но, взглянув на полтинник, зажатый в трясущейся руке, тут же засеменил прочь. Что тут еще скажешь? Он был поистине хорошим сыном.

Мошенники в белых халатах

Степан Агафонов, слесарь-сантехник из ТСЖ, любил выпить горькую. Пил он вечером — после работы. Пил утром — перед работой. И, бывало, выпивал во время обеда. К водке он пристрастился еще в молодости и привычке своей не изменял вот уже двадцать пять лет. С помощью водки он отмечал праздники, с ней же переживал горе. И даже когда Степану случалось захворать, он спешил протравить заразу водкой.

Но однажды, пребывая в длительном запое, Степан проснулся рано утром от жуткой боли в горле. Поднявшись с постели, мужчина тут же пошел к холодильнику, где его ждала ледяная бутылка. Степан налил полный стакан и выпил его. И тут случилось то, с чем Степан раньше не сталкивался: водка лишь усилила боль. На минуту Степан даже потерял ощущение реальности от сильнейшего жжения и медленно опустился на табуретку. Придя в себя, он ощупал горло и обнаружил, что оно раздулось. Справа от кадыка прощупывалось нечто твердое. Но, вопреки здравому смыслу, Степан не придал этому особого значения. Мужчина решил, что ему просто нужно позавтракать и тогда все наладится.

Степан пожарил себе глазунью на почерневшей чугунной сковородке, но, положив в рот первый кусок, снова почувствовал острую боль. Конечно, любой вменяемый человек тут же побежал бы в больницу, но Степан терпеть не мог докторов. Он считал их мошенниками в белых халатах, которые лишь бахвалились своими дипломами и заумными словами.

Следующие три дня он провел в постели, безуспешно пытаясь проглотить хоть немного еды или выпивки. Отчаявшись, Степан решил действовать радикально. Трясущимися руками мужчина открутил крышку с горлышка, вцепился рукой в изголовье кровати и влил в себя четверть бутылки. Вдруг он почувствовал, как в его горле словно что-то оторвалось, и ощутил во рту солоноватый привкус крови. На глаза его налипли черные мушки. Когда Степан очнулся, он обнаружил себя лежащим на полу. Следующим же утром он с ужасом поехал в поликлинику.

В то же время в эту же поликлинику приехал на своем автомобиле молодой врач Евгений Прокофьев. Евгений никогда не опаздывал на работу и к своим обязанностям относился очень серьезно. Он бережно обращался с пациентами и делал все, чтобы им помочь. Но, в то же время, ненавидел тех, кто не ценит его трудов, и не считал необходимым тратить драгоценное время на тех, кто не делает ничего, чтобы выздороветь.

И вот в десять утра в кабинет Евгения вошел рослый мужчина лет пятидесяти. Он прохрипел «Здравствуйте» и тут же схватился трясущейся рукой за распухшее горло. Внимательно выслушав Степана, Евгений приступил к осмотру. Закончив все манипуляции, доктор объявил:

— Нужно сделать анализы и МРТ, чтобы утверждать точно, но, думаю, что это опухоль.

— Доброкачественная? — поспешил спросить Степан. Слово «опухоль» растеклось в нем волнами ужаса.

— Вероятно, да. Но утверждать что-либо после первого осмотра сложно. К тому же ваш случай слишком запущенный, — еще больше напугал его доктор. — Вам стоило прийти ко мне, как только начались проблемы. А вы, вместо этого, усугубили все алкоголем.

— Знаете, доктор, — рассердился Степан, — я двадцать лет травил всю заразу водкой. И мне ни разу не пришлось ходить к врачу. К вам стоит попасть один раз, и вы уже не отпустите, будете лечить бог весть от чего. Вырезайте эту чертовщину — и дело с концом.

— Операция, безусловно, будет, — заверил его Евгений, — но, боюсь, особых результатов она не принесет. Вас ждут либо смерть, либо инвалидность.

— Из-за горла? — удивился Степан. — Да как такое вообще может быть?

— Как я уже говорил, ваш случай очень запущенный.

— И ничего нельзя сделать?

— Конечно, можно, — обнадежил его доктор. — Но для этого вам придется бросить пить и как следует заняться лечением. В этом случае у вас появится шанс на благоприятный исход. Но что-то подсказывает мне, что вы ни за что на свете не откажетесь от спиртного. — Степан пробурчал себе что-то под нос, Евгений, не обращая на него внимания, продолжил: — Я направлю вас к онкологу, и дальше вашей проблемой будет заниматься он. И, если мои суждения о вас верны, мы увидимся с вами, когда вы придете оформляться на инвалидность. При условии, конечно, что вы останетесь живы.

Степан возмущенно взмахнул руками и вышел из кабинета. Он был зол, никак не мог успокоиться и лишь ворчал про себя: «Прав я был на их счет! От этих мошенников нет никакого толка. Только и могут, что болтать языком, а когда нужна реальная помощь — нету их, сдулись!»

Последнее напутствие

Максима Григорьевича все считали человеком мудрым, и люди часто приходили к нему за советом. Он же лишь отмахивался, но когда они проявляли настойчивость, все же говорил что-нибудь. И каждый уверял, что в глазах его видел спокойное и рассудительное понимание всего, что творится вокруг. Словно он обладал знанием, доступным только ему, которое помогало Максиму Григорьевичу связать воедино все обрывки необъятной вселенной.

Никто не мог сказать, откуда этот старик взялся в их тихом дворике среди кирпичных пятиэтажек. Казалось, он был здесь всегда и всегда был стар. Сидел в маленькой беседке, недалеко от детской площадки, в своем стареньком сером костюме, который выдавал его некогда интеллигентный образ жизни, оставшийся в далеком прошлом. Максим Григорьевич был на удивление хорош собой, подтянут и выделялся на фоне других стариков, которые растили себе животы, целый день играя в карты у подъезда. Он был словно благородный, породистый пес среди грязных, невзрачных дворняг. В его лице была манящая мягкость, которая притягивала женщин как магнит, и каждая отмечала про себя, что, несмотря на преклонный возраст, Максим Григорьевич мог бы составить достойную конкуренцию их мужьям. Мужчины же относились к нему с почтением и уважением, поскольку знали, что за внешностью щеголя таится несгибаемый характер. И каждый из них, хоть ни за что бы в этом не признался, побаивался его твердого взгляда, который, казалось, проникал в самые потаенные уголки человеческой души.

Самого Максима Григорьевича амплуа мудреца из спального района совсем не прельщало. Ему не очень-то нравился здешний люд, который бежал к нему с любыми проблемами, в надежде, что кто-нибудь возьмет на себя ответственность за принятие сложных решений. Желая поскорее отделаться от собеседника, Максим Григорьевич выдавал с десяток туманных фраз и цитат, которые мог припомнить,