Воронежские страдания - Фридрих Незнанский

Выслушав соображения следователя и просмотрев все, что можно было, точнее, что имелось, сыщики попросили Алексея Гавриловича, или просто Лешу, поскольку случилось так, что у всех были в настоящем либо в прошлом, как у Плетнева, майорские погоны, отвезти их на место преступления. Смородинов не стал возражать, он прекрасно понимал, что любой новый человек должен посмотреть свежим взглядом. И они отправились.

По пути заехали в районный ОВД, к начальнику его, подполковнику милиции Любимову, чтобы представиться, узнать, нет ли чего-нибудь новенького — ведь наверняка придется в дальнейшем пересекаться в работе, так зачем же создавать почву для конфликтов, которых можно избежать заранее?

Особых происшествий не было. Правда, утром участкового уполномоченного Егорова, в территорию обслуживания которого входит и этот, всем давно осточертевший нарыв на теле города, гаражный кооператив, в кои-то веки — надо же! — навестили два бомжа, принесшие капитану странную информацию. Прошедшей ночью какой-то неизвестный убил их знакомую, тоже лицо без определенного места жительства. В последние дни она себя плохо чувствовала, но в больницу идти не хотела, а решила отлежаться… на свежем воздухе. Они-то, оба ее знакомых, находились на вокзале, где их видел дежурный и может подтвердить. Да они б никогда на женщину руку и не подняли, это каким же зверем надо быть, чтоб зарезать больную женщину! Но, тем не менее, оказалось, именно так. Правда, когда прибыли на место уже из отдела, ужаснулись увиденному. Да там не то что убивать кого-то, там и близко подойти страшно было. Милиционерам от одного вида трупа плохо становилось.

Собственно, понять, что это было, вернее, кто это был, оказалось поначалу невозможно. Грязь, рвань, вонища, разложение — кошмар. Невероятно, что могло довести живого человека до такого состояния. Словом, тут требовался не патологоанатом, а мусороуборочный комбайн, и, желательно, с автономным приспособлением для дыхания обслуживающего персонала.

— Но вы ж понимаете, — сокрушался подполковник, разводя руки в стороны, — кому невозможно, а нам — надо. Короче, собрали… — он огорченно покачал головой, — увезли в городской морг и отдали на волю судебного медика с единственной просьбой установить причину смерти и, если возможно, орудие убийства.

Все вышеизложенное, как было сказано, произошло сегодня, и быстрых результатов ожидать было трудно. Но при этом оставался главный вопрос: почему те бомжи-свидетели решительно настаивали, что в данном случае имело место именно убийство? Им-то откуда известно? Они что, врачи в прошлом?

Заданный Антоном с определенной долей юмора вопрос неожиданно получил подтверждение. Да, один из бомжей — некто Свиридов. Был в далеком прошлом медбратом и работал в анатомичке. Но потом судьба его сломалась, запил, все бросил и ушел, по его словам, на волю. В пампасы, одним словом. То ли мертвецы ему надоели, то ли живые за горло держали, объяснения были туманными. Вот он и определил, когда увидел утром черное дело чьих-то страшных рук, не забыл, не растерял еще, значит, прежних навыков.

Но это — один эпизод, и вряд ли он может иметь отношение к тому делу, ради которого аж из самой Москвы люди приехали. Еще если бы застрелили там, тогда как посмотреть, а тут, возможно, кто-то ткнул старуху шилом или ржавым гвоздем, она и загнулась. Хотя тот Свиридов утверждал, что крови было много. Да только откуда она у старухи-то? Думать же надо, что начальству докладывать…

А есть и другой факт, он хоть прямого отношения тоже не имеет, но обратить внимание можно.

Вчера же, под вечер, — это немного в другой стороне, у Петровских проездов, — трое подростков учинили драку с мужиком. Отчего, почему — тот так и не объяснил, сам не понял. Считает, обычное хулиганство. Да только малость ошиблись те ребятки, не на того напали.

Подполковник смеялся, рассказывая. Он сам хорошо знал того мужика, зовут его Русланом Рахматуллиным, был даже однажды чемпионом Союза по боксу в полусреднем весе. Он и ребятам из милиции время от времени «руку ставит». Ну чтоб не боялись иной раз даже и против «качков» всяких выходить. Разное ведь на службе случается.

— Короче, пристали они, не зная, к кому привязались, ну, он, видя их наглую агрессивность, церемониться не стал, а маленько проучил. Устроил им парочку легких нокдаунов, а третий сам сбежал. Как и быстро опомнившийся зачинщик драки. Да Руслан и не стал догонять, зачем? А одного парня задержали охранники, что из окна магазина увидели, как их знакомого обидеть хотят, прибежали на помощь, когда уже все закончилось. Только при нем не оказалось никаких документов, а отвечать на вопросы он отказался. Молчит — и все. Только тупым взглядом по сторонам водит. Непонятный тип. Пока проверяют по картотеке, может, хоть однажды где-то «засветился»… Сидит в обезьяннике, можно показать.

— Обязательно посмотрим, — серьезно пообещал Щеткин. Он поневоле чувствовал свою ответственность как представитель «прославленного МУРа», хоть это нынче воспринимается населением нередко с кривой усмешкой: уже и муровцы успели «отличиться». — А сейчас нам бы на место…

Вопросов не было. Но когда выходили, Любимов вспомнил еще одну, незначительную деталь. Это уже потом охранники позвонили оперу, который «драчуна» в отделение доставил. Сказали, что после того как парня увезли, к ним в магазин заглянул рослый такой паренек, ну лет за двадцать, — как многие из них, в черной куртке, берцах — и поинтересовался, куда задержанного отправили? Даже деньги предложил за освобождение, если бы он еще у них оказался. Хорошие деньги, полсотни баксов. Сказал, что родители задержанного беспокоятся, кто-то им уже сообщил о драке, вот они и попросили знакомого узнать. Ну, узнал и сказал, что пойдет теперь дальше спрашивать, чего этот козел натворил. Но в отделение никто по поводу задержанного так и не обращался.

— О чем это говорит? А вот сами подумайте, кому выгодно? — Подполковник Любимов ухмыльнулся и произнес с неистребимым российским акцентом: — Кви продест, верно?

Конечно, верно! Сыщик и философ Петя Щеткин подумал, что все у них, наверное, будет в порядке, раз в Воронеже даже милицейские работники владеют мудрой латынью. А насчет подумать, — обязательно подумают. Он так и ответил. Жаль только, что охранники не узнали хотя бы адрес того парня, но уж, поди, запомнили, как он выглядел?..

Простились почти по-дружески и поехали «на место».

Смородинов пока просто наблюдал, как работают москвичи. Он уже дважды побывал здесь и ничего нового увидеть или узнать не ожидал.

Щеткин работал как обыкновенный, честный и кропотливый в своих поисках сыщик. Он опустился на корточки и внимательно, переваливаясь с ноги на ногу, как утка, «пропахал» землю в том месте, где шла драка. Но ничего не обнаружил. А что, отрицательный результат — тоже результат, потом не надо будет беспокоиться, будто могли что-то случайно проглядеть.

А Плетнев, успевший за время работы в «Глории» восстановить прежние свои навыки и инстинкты спецназовца, постоянно действующего в экстремальных условиях, изучал местность, как разведчик будущее поле короткого боя. Изучал, увеличивая диаметр круга, в середине которого и произошло убийство.

Потом он попросил Алексея показать прямо на этом месте, начертить веткой на дорожке ту позу, в которой лежал дипломат. Фотография была в деле. Зачем? А он хотел прикинуть, как стояли нападавшие. Кто — где? И кто из них мог нанести единственный смертельный удар ножом. И сколько их было? Есть и еще вопрос: удар был нанесен по уже лежащему телу? Потому что многочисленные внутренние повреждения у трупа, о чем уже известно из акта судмедэкспертизы, свидетельствуют о том, что человек, получивший их, устоять на ногах уже не мог, должен был упасть. Значит, на земле добивали?

«Какая теперь разница, — стараясь не раздражаться, думал Смородинов, — сколько нанесли ударов и кто конкретно?»

Заглянул в папку, где у него лежал протокол судебно-медицинского освидетельствования после вскрытия тела. Да, имеются и переломы. Но характер смертельного ранения говорит о том, что удар колюще-режущим орудием был нанесен в тот момент, когда тело находилось в вертикальном положении. Вот-те на! Это как же? Стоя, выходит, умер?

— А давайте попробуем изобразить, — поддержал Антона Петр.

И они, позвав водителя, вчетвером попытались принять те положения, в которых могли стоять убийцы человека, находящегося в центре их «кружка».

Сколько здесь должно было присутствовать людей, чтобы они могли бить, сокрушая жертве ребра, и при этом не давать ей упасть на землю? А ведь еще надо иметь в виду, что дипломат был вовсе не хилого телосложения и выше среднего роста.

Народ-то здесь собрался опытный, и сыщики быстро пришли к общему выводу: не меньше четверых их тут и было. Причем удары производились фактически одновременно и по всему телу жертвы — следы-то их зафиксированы. Значит, и те четверо были разного роста — и повыше, и пониже, и били, каждый примерно на своем уровне.