Змея - Анджей Сапковский

— Уж очень, — добавил он, теперь уже уходя, — хочется спасти родственника от преследования. А ты ведь мне должен, полячок. Все есть в протоколах, все, и велика, безмерно велика сила бумаги. Моя бабка, Елизавета Петровна, в девичестве Молчанова, та православная верующая, происходит из обширного семейства купцов Молчановых, она также, как и твоя, из Вологды. А посему, как говорится, кровь не водица, гены не фисташки. Прощай, родственник. Помог, как мог. Теперь помогай себе сам.

Санитарные Ми-4 с ранеными уже улетели, и потому перевязанного, находящегося в полузабытьи и бледного как смерть Леварта положили по-боевому на броню одного из бетеэров возвращающейся бронегруппы. Попутчиками его, кроме коновалов, были воздушные десантники из 103-й, молодые, загорелые, в полосатых тельняшках под расстегнутыми песчанками. Рычали моторы, вырывались выхлопные газы, туманом клубилась пыль, танки и бетеэры двигались по кабульской дороге. Над головами стрекотали «крокодилы», боевые Ми-24.

Урчали моторы, душили выхлопные газы, пыль лезла в глаза и в нос. Но кружащие в воздухе «крокодилы» давали ощущение безопасности, поднимали моральный дух и настроение. Хотелось жить. Хотелось петь. Неудивительно, что из сердец, душ и глоток десантников вырывалась песня. Развалясь на броне, парни из 103-й Витебской гвардейской воздушно-десантной дивизии рычали, сколько было сил в легких.

Наступает минута прощания,Ты глядишь мне тревожно в глаза,И ловлю я родное дыхание,А вдали уже дышит гроза.

Прощай, отчий край,Ты нас вспоминай,Прощай, милый взгляд,Прости-прощай, прости-прощай…

— Эй, пехота! Чего не поешь? Умер? Или что? Раненый? Тоже мне рана! Рана это когда кишки вылазят из брюха! Оживить тебя, что ли? А ну двинь ему в бок, Фонарь! Ого! Смотри! Он счас будет рыгать!

Рычали моторы бетеэров, вздымалась пыль. Десантура пела, аж эхо неслось по склонам.

Лес да степь, да в степи полустанки.Свет вечерней и новой зари —Не забудь же прощанье славянки,Сокровенно в душе повтори!

Проща-а-ай, отчий кра-а-й!Ты на-а-с вспомина-а-а-й!Проща-а-й, милый взгля-а-а-д!Прости-проща-а-а-й, прости-проща-а-а-а-а-й!

Горы отвечали эхом. Солнце клонилось к западу. На хребтах Гиндукуша сияли снега.

И тут наступил конец повествованию.

Очень важно.

Майор Игорь Константинович Савельев не пережил Афгана. По завершении второго срока в Афганистане он остался на третий. Но не дождался присвоения звания подполковника, которое было почти у него в кармане. Смерть он принял в Джелалабаде 25 сентября 1986 года, в четверг, в 15 часов 20 минут. Можно было спорить, кто или что послужило причиной гибели майора, прямо или косвенно. Кого следовало винить за это — за то, что останки майора можно было поместить в два ведра и два цинка от патронов? Был ли это алкоголь, водка, которая сгубила огромное количество хороших солдат, воевавших под самыми разными знаменами и штандартами? Или это было ЦРУ, Центральное Разведывательное управление со штаб-квартирой в Лэнгли, штат Вирджиния? Или, может, это был облезлый верблюд по имени Мустафа? Или, может, наконец, Абдул Гаффар, инженер-механик, окончивший в 1972 году Московский политехнический? Это комплексная проблема. На самом деле летом 1986 года ЦРУ поставило в Пакистан переносные зенитные ракетные комплексы земля-воздух типа FIM-92, носящие кодовое название «Стингер». Первая партия Стингеров была доставлена в Афганистан с базы Мирам Шах в сентябре, через границу перевез ее во вьюках верблюд по имени Мустафа, имя погонщика хроники не зафиксировали. 25 сентября 1986 года майор Савельев прилетел в Джелалабад вертолетом Ми-8, чтобы принять участие в прощальной попойке, организованной группой демобилизованных офицеров бригады спецназа. В горы возле аэродрома моджахеды доставили Стингер с пусковой установкой, новенький, еще приятно пахнущий краской, роскошью и американским образом жизни. Среди моджахедов был инженер Абдул Гаффар, единственный человек, способный понять, каким концом стреляет Стингер и на что надо нажать, чтоб выстрелило. Абдул Гаффар прицелился и нажал. Снаряд Стингера, первый из множества выстреленных потом в Афганистане, безошибочно обнаружил инфракрасное излучение, исходящее от приближающегося к аэродрому Ми-8 с двумя пилотами и шестью пассажирами на борту.

Сбитый вертолет, первый из множества сбитых в Афганистане потом, рухнул на летное поле и взорвался.

Еще многие солдаты, более и менее подробно описанные в этой истории, вернулись из Афганистана подобно Хромому Майору, в качестве Груза-200. В виде останков, опознаваемых даже еще труднее, чем останки майора. В заколоченных гробах на бортах транспортников Ан-12, зловещих «Черных тюльпанов». Прежде чем оставшиеся БТР с десантом на броне уехали из Афганистана через мост в Найратоне, смерть, старуха с косой, забрала еще многих.

Среди них Алеша Панин, погибший за один день до дембеля. Мирон Ткач, которого вылечили в госпитале после бойни на «Соловье», полег через два месяца в долине Пандзшира. Не дождался вывода войск болезненный замполит младший лейтенант Андрей Пряников. Он умер в ЦВГ в Кабуле от амебного воспаления оболочки мозга. Желтуха, тиф, малярия, менингит и прочие инфекционные болезни убили или вывели из строя более полумиллиона служивших в ОКСВ. Та война могла бы выглядеть иначе, ее ход и результат, если бы солдатам ОКСВ выдавали больше мыла. И усиленно требовали бы от них его использовать.

В бою, от ран и от болезней погибло 13833 человека. Очень скромная цифра. За девять лет, один месяц и двадцать дней войны. Примерно четыре жертвы в день. Значительно больше людей за это время погибло в дорожных авариях.

Те, кто пережил Афган, вернулись по домам.

По домам негостеприимным и холодным. Домам, воняющим странно, ложью и вероломством. Вернулись к женам, чужим женщинам с обиженными глазами и сжатыми губами, женщинам, красноречиво молчащим или столь же красноречиво агрессивным. К женам, которые уже не были женами, которые давно бы ушли, но ждали возможности объясниться. Чтобы уйти с гордо поднятой головой, с чувством своей правоты, безгрешности и с ощущением правильности давно уже сделанного выбора.

Общество, в которое солдаты вернулись, повело себя, что интересно, также как и жены. Общество, как и жены, вынесло и гордо выставило напоказ собственное блядство. Общество с обаянием попугая повторяло за женами слоган: «никогда бы тебе не изменила, если бы…» Общество глубоко уверилось, что это оно обижено. Общество оскорбилось. Оскорбилось смертельно.

Вдруг оказалось, что во всем, буквально во всем виноваты эти бронзово загорелые парни с глазами стариков, носящие на груди ордена Красного Знамени и Красной Звезды, медали За Отвагу и За Боевые Заслуги. Парни обожженные, парни слепые, парни без рук, парни с застрявшими пулями, парни на колясках. Это они во всем виноваты, так им и надо. Они должны извиняться. Они должны покаяться. Они должны клясться, что больше не будут. А мы, общество, отвергнем эти их извинения и каяния, мы не простим. Мы осудим. Сначала на распятие. Потом на забвение.

Тех, кто пережил и выдержал, ожидал другой мир. Исчезла, как какой-то сон золотой, красная звезда. В государственном гербе и воинских знаках оказался черный двуглавый орел, а в ночном небе над Москвой огромная надпись SONY. Открылся рог изобилия, когда-то роскошные и недоступные, нереальные, как мечты, товары выплеснулись на полки магазинов, как будто их принесла сибирская вьюга, изобилие вызывало на глазах слезы, дрожь рук и трепетание сердец. Настала одна великая Страна Чудес, сказочная федерация Лимоно-Апельсиния, пестрая вселенная телереклам, мир, где пиво Балтика льется как Ниагара, менструация у женщин имеет голубой цвет, батончики Сникерс утоляют голод у мужчин, киндер-сюрприз у детей, вискас у кошек, а шампунь Head & Shoulders ликвидирует перхоть у них всех вместе взятых.

Кто дожил, у тех глаза все это видели.

Некоторых из тех, кто пережил Афган, снова вспомнила война. Кого война новая, а кого все та же самая.

Многим из тех, кто пережил Афган, в конечном счете довелось полечь в бою.

Кому выпало погибнуть в бою за свою страну и дом. Как старшине Марату Рустамову, убитому пулей снайпера под Сумгаитом в феврале 1988. Другие погибли за вновь приобретенный край и дом. Как Яков Львович Авербах, по прозвищу Якорь, бывший старшина, а потом рав самаль миткадем, убитый в секторе Газа в июне 1990.