Скрывая улики - Дэвид Розенфелт

Уже после того, как мы попрощались, он вдруг повернулся ко мне и сказал:

– А знаешь, улик тогда было предостаточно, и я искренне верил в его виновность, но все-таки… Все-таки приговор по делу Клеменса никогда не выглядел абсолютно справедливым. Согласен?

– Еще как согласен!

Вести слушания по делу «Жители штата Нью-Джерси против Дэниела Куммингза» был назначен судья Кэлвин Ньюхаус. Родом из Новой Англии, с юридическим факультетом Гарварда за плечами, он знал закон как свои пять пальцев. Кроме того, он был весьма эрудирован и красноречив – из тех людей, кто без труда объяснит вам, какое вино и почему следует считать терпким. Говорил он с легким южным акцентом и любил изображать из себя старого брюзгу. Он демонстрировал полную независимость, пренебрегал формальной стороной дела, но в то же время придерживался «старых добрых традиций».

Бытовало мнение, что Кэлвин как судья склонен сочувствовать стороне обвинения, как, впрочем, и большинство судей. Правда, был один случай, когда мне удалось выиграть: Кэлвин согласился с доводами защиты, и обвиняемый был оправдан. Мне он тогда показался очень умным и по-настоящему беспристрастным, так что сегодня я был скорее доволен его назначением, чем наоборот. Могло быть и получше, но могло быть и не в пример хуже.

Несомненным плюсом было то, что Кэлвину всегда было совершенно наплевать на давление со стороны прессы и на общественное мнение в целом. Ему исполнилось шестьдесят четыре года – как ни крути, скоро на пенсию, и он мог по праву гордиться своей независимостью. Он не станет заведомо подыгрывать Такеру, но, с другой стороны, я тоже не имел оснований надеяться на особую благосклонность.

Сегодняшние слушания были в значительной степени формальными: представление судьи, который огласит дату суда присяжных, а также выслушает официальные заявления сторон. Несмотря на это, в здании суда было полным-полно представителей прессы. Вот уж поистине в мире ничего более важного не происходит!

Винс сходил домой к Дэниелу и принес ему костюм. Когда я взглянул на своего клиента при всем параде, то возблагодарил судьбу, что в зале пока еще нет присяжных заседателей. Если бы судья собирался отпустить Дэниела под залог (а он вовсе не собирался), то в качестве залога вполне можно было бы внести этот костюм. Обвиняемому ни в коем случае нельзя выглядеть респектабельно. Он должен смотреться, как паренек из народа: слегка потрепанный и без малейших претензий на моду. Надо будет сделать Винсу внушение на этот счет.

Такер согласовал дату суда присяжных – через два месяца – и очень удивился, узнав, что меня этот срок тоже устраивает. Конечно, я бы предпочел, чтобы времени было побольше, но Дэниел настаивал на том, чтобы мы продвигались как можно скорее. Казалось, он был убежден: чем скорее состоится суд, тем скорее он выйдет на свободу. Мне же, прежде чем я смогу разделить его убеждение, предстояло проделать еще уйму работы.

Судья Кэлвин поинтересовался ходом расследования и уточнил, на какой стадии оно находится. Коробки с документами поступали в мой офис ежедневно, однако там до сих пор не было данных экспертизы ДНК, на проведение которой уйдет еще несколько недель. Этих результатов я вовсе не ждал, затаив дыхание, поскольку не сомневался, что кровь и волосы на шарфах, найденных в доме Дэниела, принадлежат именно жертвам. Моя задача состояла в другом: убедить присяжных в том, что это не Дэниел положил их туда.

– Ваша честь, – обратился я к судье. – Сторона обвинения предоставила нам не все документы, а только те из них, которые непосредственно касаются господина Куммингза как подозреваемого. Вероятно, господин прокурор полагает, что защита не вправе ознакомиться с ними до начала суда присяжных. Я прошу предоставить нам все, абсолютно все документы, имеющиеся в деле, независимо от того, имеют ли они прямое касательство к моему клиенту.

Такер быстро взглянул на одного из своих коллег и встал.

– Ваша честь, существуют определенные правила ведения расследования, а потому просьба, высказанная адвокатом, представляется неправомерной. Сторона защиты проявляет чрезмерное любопытство.

Я покачал головой.

– Ваша честь, прошу принять во внимание тот факт, что мой клиент какое-то время был посредником между преступником и полицией. Полиция использовала его в качестве источника информации и поощряла его контакты с настоящим убийцей. Так продолжалось до тех пор, пока он сам не попал под подозрение. Мой клиент был связующим звеном в расследовании, и потому защита имеет право знать обо всех аспектах данного расследования.

Такер опять заявил, что он протестует. Он придерживался буквы закона и не мог понять, почему Кэлвин проявляет благосклонность к стороне защиты. Я же искренне надеялся, что судья постарается дать нам все шансы. Он прекрасно понимает, что речь идет о смертном приговоре. А это значит, что последующие апелляционные суды будут тщательно проверять его работу в течение многих лет.

– Я склонен согласиться с доводами защиты, – сказал Кэлвин после того, как Такер повторил свое возражение во второй раз. – Если сторона обвинения будет настаивать на том, что ознакомление защиты с этими документами способно причинить вред третьей стороне, я готов обсудить эти доводы в частном порядке.

Честно говоря, я не особо надеялся победить в этом споре, но коль скоро удача оказалась на моей стороне, надо попытаться выкачать из этой ситуации максимум пользы.

– Благодарю вас, ваша честь. Мы также просим предоставить нам возможность ознакомиться с результатами полицейского расследования, касающегося лично госпожи Линды Падилла, поскольку эти данные могут иметь прямое отношение к ее убийству. Мы искренне надеемся, что они помогут пролить свет на существование других людей, у которых был повод избавиться от нее.

После того, как прозвучал мой намек на возможную связь Линды Падилла с преступным миром, среди представителей прессы пронесся оживленный шепот, а Такер вскочил на ноги. Он был явно обескуражен.

– Ваша честь, смею заявить, что для подобных утверждений нет ни малейшего основания. В этих отчетах не содержится ничего такого, что имело бы отношение к данному делу.

– Насколько я понял, лично вы успели ознакомиться с этими отчетами. Не так ли? – веско спросил Кэлвин.

Он прекрасно понимал, что у Такера не было бы ни повода, ни возможности прочесть эти отчеты, если бы они и вправду не имели отношения к делу.

– Прошу прощения, ваша честь, я совсем не то хотел сказать. На самом деле, я даже не уверен в том, что подобные документы существуют. Но поскольку в них не может быть никакой информации, касающейся господина Куммингза, то я не вижу необходимости приобщать их к делу. Согласно законам штата, мы не имеем права предавать их огласке.

На этот раз Кэлвин опять помог нам выиграть, хотя и не с таким блеском. Он сказал, что готов ознакомиться с этими отчетами в личном порядке и передать их защите только в том случае, если они действительно будут ей полезны.

Я решился еще раз выступить с ходатайством об освобождении Дэниела под залог, хотя особо не надеялся на успех: обвинения, предъявленные моему клиенту, были для этого слишком серьезными.

– Вы специально заставляете суд понапрасну терять время? – поинтересовался Кэлвин.

– Никак нет, ваша честь. Я всего лишь пытаюсь защитить человека, которого прежде никогда не обвиняли в преступлении. Человека, который не представляет для общества никакой опасности и который всегда был достойным членом этого общества. А теперь оказался в камере и вынужден ждать, пока мы сумеем доказать его невиновность.

Такер поднялся на ноги.

– Ваша честь, согласно законам штата…

Кэлвин нетерпеливо прервал его.

– Просьба об освобождении под залог отклонена. Какой следующий вопрос?

Я встал.

– Ваша честь, сторона защиты подала прошение о переносе рассмотрения дела в другой округ. Мы остро ощущаем, что в обществе сформировалось предвзятое отношение к делу, и господин Такер постоянно подогревает общественное мнение, устраивая пресс-конференции в своих интересах. Такой подход делает невозможным подобрать беспристрастных присяжных. Мы предлагаем…

Он не дал мне закончить.

– Я читал ваше прошение, а также читал объяснения по этому поводу обвинительной стороны. Думаю, это займет чуть больше времени, чем обычно, но тем не менее нам удастся сформировать достойную коллегию присяжных. Ваше прошение отклонено. Итак, мы закончили, господа?

Мы не вполне закончили, хотя последний вопрос, который я собирался поднять, был явно обречен на неудачу.

– Ваша честь, в своих интервью господин Закри сообщил прессе, что в деле «несомненно фигурируют четыре убийства», в то время как моему клиенту предъявлено обвинение только в одном. Таким образом, получается, что эта «несомненность» все-таки внушает некоторые сомнения, и господину прокурору следует исправить свою ошибку. Именно поэтому я прошу запретить ему ссылаться на улики по первым трем преступлениям до тех пор, пока он не приобщит их к делу и не предъявит официальное обвинение.