Скрывая улики - Дэвид Розенфелт

– Розалия – это было ее настоящее имя?

Сондра пожала плечами:

– Хоть убейте, я понятия не имею, кем она была раньше, откуда приехала и почему. Согласитесь, в нашем деле это не важно.

– Вы можете предположить, почему ее убили?

– Еще бы! – вспыхнула Сондра. – Ее убили потому, что вокруг полно уродов, и она имела несчастье нарваться на одного из них.

Как мы ни старались, Сондра почти ничего не добавила к сказанному. Она могла только предполагать, что Розалия была родом откуда-то со Среднего Запада и вполне могла в свое время сбежать от богатеньких родителей. Иначе с чего бы молодой девушке так хорошо разбираться в дорогих марках одежды?

Мы показали Сондре фотографии остальных жертв. Оставалась слабая надежда, что она опознает по снимкам кого-то из знакомых Розалии, но чуда не произошло. Мы уже заканчивали разговор, когда рядом затормозил автомобиль, и парень, выскочивший из машины, прямиком направился к нам. Здесь, на бойком торговом месте, наверняка водились сутенеры, и этот тип, судя по прикиду и ужимкам, был одним из них.

– Они что, пристают к тебе, Сондра?

В ту же секунду Сондра вся как будто сжалась. Страх, который она испытала при виде этого человека, был настолько материален, что, казалось, его можно потрогать руками.

– Да нет, Рик, никто ко мне не пристает. Мы просто болтаем.

– Ах, вы просто болтаете! – криво усмехнулся Рик. – А я-то думал, что ты здесь просто работаешь.

Дальнейшие события развивались с молниеносной быстротой. Рик с такой силой ударил девушку по лицу, что сбил ее с ног. В следующее мгновение Лори схватила его за кисть и резко вывернула руку, после чего впечатала парня лицом в капот его собственного автомобиля. Он взвыл от боли, и я увидел, как по крышке капота заструилась кровь – судя по всему, из разбитого носа.

Он попытался было вырваться, но Лори, не ослабляя захвата, приподняла его за волосы и еще раз от души приложила лицом к металлической поверхности. После чего открыла свою сумочку, извлекла оттуда наручники и защелкнула браслеты на запястьях его рук, заломленных за спину.

Тут я наконец тоже смог принять участие в схватке. Правда, сделал это исключительно с помощью слов.

– Вот дерьмо, – сказал я.

Мой комментарий практически не повлиял на развитие событий, поскольку все основные события уже свершились.

Сондра тихонько всхлипывала, но Лори с Риком обращали на нее ровно столько же внимания, сколько и на меня, то есть не обращали совсем. Лори достала мобильный телефон, набрала номер участка и попросила своих бывших сослуживцев прислать полицейского, который мог бы провести задержание. Потом она вытащила из замка зажигания ключи от машины сутенера и изящным движением забросила их в сточную трубу.

Рик попытался что-то сказать по этому поводу, но его слова вместе с их буквальным значением утонули в потоке кровавых соплей. Лори отвесила ему подзатыльник, и правильно сделала, поскольку то, что он собирался сказать, все равно было противно природе. После этого она наклонилась к самому его уху и процедила сквозь зубы:

– Я намерена кое-кого попросить, чтобы приглядели за Сондрой. Если с ней хоть что-нибудь случится – ну, скажем, кто-то ее ударит или она простудится, – я запишу это на твой счет. По сравнению с тем, что будет, сегодняшнее приключение покажется тебе пляжной вечеринкой. Все понял?

Рик с трудом выдавил из себя набор звуков, которые при желании можно было расшифровать так:

– О да, моя чокнутая госпожа, я все прекрасно понял, только, пожалуйста, не бейте меня больше лицом об капот.

В этот момент подъехали полицейские, чтобы провести задержание и забрать Рика в участок, где ему будет предъявлено обвинение в разбойном нападении и кое-каких других грехах, о которых расскажет Лори. Тот факт, что у парня разбито лицо, не произвел на копов никакого впечатления, потому что они и не к такому привыкли. Я подтвердил, что Рик получил телесные повреждения в результате того, что пытался оказать сопротивление гражданскому аресту.

После того как они уехали, Лори повернулась к Сондре.

– Не хочешь завязать со всем этим? – спросила она. – Ты могла бы найти себе занятие получше.

Сондра фыркнула, как будто услышала полную нелепость:

– Ну, и куда мне идти?

– Это уже вторая проблема, – сказала Лори. – Главное – желание.

– Не волнуйтесь, со мной все будет в порядке.

Я достал свою визитку и протянул ее девушке.

– В случае чего, звони по этому номеру, – сказал я. – В следующий раз я не стану с ним церемониться.

Сондра ушла, а мы с Лори вернулись в машину.

– Я и не знал, что ты до сих пор носишь с собой наручники, – сказал я с идиотской улыбочкой.

– Ты не обидишься, если я скажу, что у тебя сейчас идиотская улыбочка?

– А у тебя найдется еще парочка? – спросил я, намекая на то, что одна пара наручников отбыла вместе с Риком.

– Найдется. Но я использую наручники исключительно во имя торжества справедливости.

– Вот черт, как же мне не повезло.

Если бы среди экспертов судебной медицины проводили конкурсы красоты, то доктор Джанет Карлсон, без сомнения, была бы признана первой красавицей. Или, точнее, последней красавицей, с которой люди сталкиваются в самый канун собственных похорон. Худенькая и довольно высокая, она, несмотря на свои тридцать пять лет, выглядела как старшеклассница.

Но стоит взглянуть на ее руки, затянутые в резиновые хирургические перчатки и сжимающие скальпель, – желание пригласить эту даму на ужин при свечах мигом пропадает.

Как-то раз я оказал услугу ее сестре – помог уладить неприятную ситуацию с бывшим мужем, и с тех пор Джанет ко мне благоволит. Пользуясь ее расположением, я уже не меньше пятидесяти раз обращался к ней за помощью, и она ни разу не выказала неудовольствия. Сегодня был как раз один из таких случаев.

Официальное медицинское заключение по поводу интересующих меня убийств пока не было готово. Или, еще вероятней, кое-кто пока еще не был готов показать его адвокату. Поэтому я сам отправился в кабинет судебной медицины, чтобы разузнать все, что только возможно. Едва завидев меня, Джанет помахала рукой, приглашая пройти внутрь. Она была явно настроена поболтать, что и неудивительно: остальные десять человек, с которыми ей в настоящее время приходилось иметь дело, все время молчали, лежа в холодильнике.

– По идее, я не должна тебе ничего рассказывать, – сказала она. – Такер, если узнает, распнет меня и высечет.

– Что за дивное видение… – пробормотал я, прикрывая глаза.

Она засмеялась:

– Ну, и что тебе от меня надо на этот раз?

– Информацию, которая поможет мне понять собственного клиента.

– Что-что? – переспросила она, хлопая себя по карманам. – Прости, я, кажется, забыла ее в кармане другого фартука.

Вдоволь нашутившись, мы перешли к делу, и Джанет коротко пересказала мне то, что собиралась написать в официальном заключении.

– Там все предельно ясно, Энди. Все четыре женщины были подвергнуты механическому удушению. Причина смерти в каждом из четырех случаев – асфиксия.

– Сексуальное насилие имело место?

– Нет.

– Но это довольно странно, если учесть, что жертвы были раздеты. Разве не так? – удивился я.

– Насколько мне подсказывает опыт, это действительно нетипичный случай. Но факт остается фактом: следов спермы не было обнаружено ни на телах жертв, ни где-либо поблизости. Правда, следует учесть, что два из четырех тел переносили с места на место. Тут есть над чем задуматься, правда, Энди? Эдакий целомудренный маньяк.

– Если причиной смерти стало удушение, то в какой момент были отрезаны руки?

– Уже после того, как наступила смерть. Надо сказать, что сработано очень чисто… он не пожалел времени. То же самое касается и одежды.

– Они нашли одежду?

– Только Линды Падилла, – сказала она. – Полагаю, что во всех остальных случаях он разрезал ее на куски… иначе остались бы хоть какие-то ссадины. Я практически уверена в том, что он разрезал одежду уже после смерти жертвы, причем, вполне вероятно, именно тем ножом, которым отрезал руки.

– Абсолютно хладнокровно? – Я не удержался от этого вопроса, несмотря на то, что Джанет, говоря об убийствах, старалась придерживаться исключительно научной терминологии.

– Я бы сказала, именно так. По крайней мере, никаких признаков волнения не наблюдается.

Я поблагодарил Джанет за помощь и отправился назад, к себе в офис. То, что я услышал от нее, было не только неожиданным, но и внушало смутное беспокойство. Сначала я опасался, что Дэниел окажется психопатом, или, по крайней мере, таким его признают присяжные. Но теперь, из портрета, нарисованного Джанет, выходило, что эти убийства – дело рук вовсе не психопата, а как раз наоборот – человека, который прекрасно отдает отчет в своих действиях. Получалось, что убийца умен, хладнокровен и невероятно жесток. И эта роль подходила Дэниелу еще больше.