Спят курганы темные - Максим Дынин

Поляк, который к тому времени немного пришел в себя и стал кричать, что если мы отпустим его, то его начальство заплатит нам «дуже пенёндзы».

– Пан начальник, – зашептал он мне, – за спасение польского официера вам дадут дуже много грошей. Только не отдавайте меня этим диким москалям, которые лотры и лайдаки[21].

Следовало бы тут же допросить эту «сладкую парочку» – еще одно выражение Миши Левченко, которое мне пришлось по душе, – но времени у нас было мало. С минуты на минуту могли появиться те, навстречу которым шли пойманные нами люди. Поэтому мы решили, что с пленными стоит удалиться в укромное местечко, где нам никто не помешает, и где поляка и его спутника можно будет побеседовать «с чувством, с толком, с расстановкой».

Леша Кучеров вспомнил, что тут неподалеку есть полянка, на которой он как-то с друзьями неплохо погулял.

– Помню, выпили мы винца, пожарили шашлыки и, разбившись на парочки, с дамами отправились обозревать окрестности. Эх, хорошее время было – ни войны, ни бандеровцев этих долбаных! – в сердцах выругался Алексей.

– Ладно, веди нас, Сусанин, – махнул рукой Миша.

Поляк, услышав фамилию русского героя времен Смуты, снова побледнел и опять завел старую песню о том, что за его жизнь дадут «много-много грошей».

Проверив, крепко ли связаны наши пленники, я еще раз предупредил их, чтобы они не дурили и не вздумали бежать.

– Я не догоню – пуля догонит, – для убедительности я похлопал по прикладу своего «калаша». Стрелять из него мне пока не пришлось, и я не мог ручаться, что попаду из него в бегущего человека. Но Миша заверил меня, что стрелком у себя в ВДВ (да, надо бы спросить у него, что это за штука такая) он был неплохим, и сумеет завалить этих «козлов», если они попытаются «встать на лыжи». При чем тут «козлы» и «лыжи», я не совсем понял, но все вопросы решил отложить на потом…

Мы уже почти дошагали до обещанной Алексеем полянки, когда неожиданно из кустов кто-то окликнул нас и велел остановиться и положить на землю оружие.

– Да кто ты такой, чтобы нам приказывать? – спросил Михаил.

– Мы-то местные, донецкие, – ответил незнакомец из кустов. – А вот кто ты?

– Мы тоже донецкие, – ответил Миша, – идем к Саур-Могиле, чтобы передать командованию «Востока» вот этих двух коварных типов гражданской наружности.

– Товарищ старший лейтенант! – крикнул парень в камуфляжке и с АКМом в руке, поднявшийся из-за разросшегося у тропинки куста шиповника. – Я знаю этого человека! Это Мишка Левченко, мы с ним в одной школе учились! А с ними те, за кем мы гнались. Похоже, Мишка раньше нас поймал этих засранцев.

– Колька, ты! – закричал Михаил. – Вот так встреча! Я слышал, что ты поступил в батальон «Восток» и уже воюешь вовсю у Хана.

Поляк и унтер-предатель, поначалу повеселевшие, услышав о появлении новых людей, поняв, что дело для них приняло совсем скверный оборот, снова нахохлились, словно куры под дождем.

Из кустов, держа оружие наизготовку, вышли трое вооруженных людей. Двое из них ничем не отличались от приятеля Миши Левченко. А вот третий был лицом похож на каменную бабу, изваяния которых мне доводилось встречать порой в степи. Такой же плосколицый, раскосый, невозмутимый. Впрочем, смотрел он на нас вполне дружелюбно.

– Ну что, ребята, айда с нами на Саур-Могилу, – сказал старший этих бойцов. – Я так понимаю, что к бандеровцам возвращаться у вас нет особого желания?

– Да ну их на… – выругался Михаил. – Мы чудом остались живы, спасибо вот Семену, если бы не он, нас бы уже вороны клевали.

– Ладно, ребята, – махнул рукой командир, – обо всем подробно вы на месте расскажете. А пока надо отсюда уносить ноги побыстрее. Не факт, что укропы ноги не стоптали до задницы, разыскивая их. Потому пошустрее работайте не языками, а ногами.

6 августа 2014 года. Донецкая Народная Республика. Подполковник ФСБ Жарков Александр Павлович

Выехать к Саур-Могиле мне пришлось с утра пораньше и с несколько испорченным настроением. Порученец замминистра, который приехал за мной на изрядно помятом «уазике», сообщил, что ночью пленный поляк сбежал из кутузки. При этом, похоже, ему кто-то помог это сделать. И, вполне вероятно, побегушник сейчас на третьей скорости рысит к укропам. Хотя Миша Варенчук – прапорщик из бригады «Восток», который должен во время моей командировки сопровождать меня, выполняя функции телохранителя, – сказал, что в темноте поляк и его неведомые пока помощники вряд ли полезут через линию фронта.

– Эх, Александр Павлович, – вздохнул он, внимательно посматривая по сторонам через заляпанное грязью стекло нашего вездехода, – там сейчас такое творится… Наши ставили мины и растяжки, укропы занимались тем же самым. Черт ногу сломит. Ночью ни хрена не видать. Запросто можно подорваться и развесить свои кишки на ветках в лесополосе. Так что, как мне кажется, до утра поляк отсидится в кустах, а потом по холодку пойдет к своим.

– Может быть, может быть, – пробормотал я. – Только все равно надо поспешить, послать погоню, чтобы отловить этого шустрого гада. И того, кто помог ему бежать. Как ты считаешь, Миша, это кто-то из «Востока» или чужой, залетный?

– Думаю, что кто-то из наших. Иначе как можно было подойти к караульному и глушануть его? Чужого он бы к себе не подпустил. Да и залетного быстро бы заметили в расположении и тормознули. Вы знаете, Александр Павлович, – Миша виновато посмотрел на меня, – у нас с людьми не очень. Своих, которые приходят защищать свой дом от бандеровцев, мы худо-бедно знаем. А вот приезжих…

Бог его знает, что это за люди. Большинство из них нормальные ребята, воевать умеют, да и с головой все в порядке. Но порой попадаются такие, которых после первого же боя приходится гнать в тыл пинками.

– Издержки гражданской войны и партизанщины, – вздохнул я. – Помнится, в Приднестровье творилось то же самое. Там даже Корчинский[22] со своей бандой отметился – воевал на стороне ПМР и был награжден медалью. А вот в Абхазии он уже воевал против нас – на стороне грузин.

– А вы были в Приднестровье и в Абхазии? – с уважением спросил меня Миша.

– Я много где был. Тут многие только спохватились, а ведь война у нас идет с самого развала СССР. Если бы ты только знал, сколько крови пролилось из-за ночной пьянки трех бывших партработников в Беловежье. Да, Миша, извини, давай вернемся к нашему поляку. Мне сказали, что как только рассветет, за ним отправят погоню.

– Да, только народа у нас сейчас