Личный фотограф смерти (СИ) - Aniri Yamada

— Спасибо… — окончательно смутилась Трейси, было видно, что врач ей небезразличен. Браун Луису тоже понравился, и он хотел, чтобы у Трейси с ним всё получилось.

— О чём это вы? – заинтересовался Деннис, уже открывший для Луиса дверцу машины.

— Ни о чём. — Трейси при Деннисе старалась с врачом не кокетничать, не хотела беспокоить сына раньше времени, он не слишком хорошо принимал её ухажёров.

Дождавшись пока Луис усядется поудобнее, они отправились домой.

Уже возле дома, кое-как выбравшись из машины, Луис внезапно попросил:

— Трейс, ты не подержишь пока мою сумку у себя? Я прогуляться хочу.

— Прогуляться? А как же рука?

— Ну, это же не нога, в ходьбе она не участвует, — хмыкнул Луис. – Хочу в парк сходить, засиделся в больнице, не хочу сразу из одних стен, в другие попадать. Надо развеяться.

— Ладно, только не забудь, что у нас сегодня в честь твоего возвращения праздничный ужин. В шесть, — педантично уточнила Трейси.

— В шесть! Я не настолько засиделся в четырех стенах, чтобы пять часов гулять. Уж не опоздаю.

— Луис, а можно с тобой? – робко дёрнул его за рукав Деннис.

— Если мама не против, — Луис посмотрел на Трейси с улыбкой. Она кивнула, и обрадованный Деннис волчком забегал вокруг фотографа, предвкушая прогулку.

Распрощавшись с Трейси, они медленно пошли в сторону парка, болтая о том, о сём.

В парке от листвы уже избавились все деревья, золотой шуршащий ковёр покрывал и землю и дорожки. Было довольно тепло, и Луис с наслаждением подставлял лицо ласковым солнечным лучам. Мальчик скакал поблизости, поддевая листья ногами, и отыскивая среди них красные, или съеденные жуками и похожие из-за этого на кружево.

Через какое-то время он успокоился и пошёл рядом с Луисом. Деннис помалкивал и как-то подозрительно косился, явно не решаясь задать вопрос.

— Ну, что там у тебя, — не выдержал фотограф.

— Я спросить хотел…Тогда, ну когда ты на меня наорал, тебе ведь плохо было, я сразу догадался, — помявшись, начал мальчик. – Из-за чего так?

— Из-за работы, — вздохнул Луис, ему не слишком хотелось говорить об этом, но отлынивать от разговора он не собирался.

— Это из-за того, что ты фотографируешь мёртвых людей? – в проницательности мальчику отказать было невозможно.

— Да, наверное.

— Ты больше не хотел их фотографировать?

— Да, Дени, не хотел. Понимаешь, когда я их снимал, у меня всегда возникало чувство, что я виноват в их смерти. — Луис и сам не понимал, зачем рассказывает это двенадцатилетнему пацану. Наверное, так устал носить это в себе и не иметь возможности выговориться. Не к психиатру же идти. – Это очень тяжело, постоянно видеть смерть.

— Но ведь ты совсем не виноват. Это же не ты их убил, — рассудительно ответил Деннис.

— Потом-то я это понял. Мне объяснили, точнее.

Они некоторое время шли молча, пока Деннис осторожно не тронул рукав фотографа.

— Знаешь, Луис… я тоже хочу стать фотографом. Как ты…

— Как я? – передернулся Луис.

— Ну не совсем как ты… Я хочу фотографировать разные вещи, красивые места, людей, — принялся перечислять мальчик.

— А… тогда ладно, — успокоился Луис. – Я тебя могу поучить, если хочешь.

— Хочу! – обрадовался Деннис.

А Луису в голову пришла мысль, что возможно однажды, к взрослому уже Деннису, подойдет Ведьма, и предложит ему Дар. Данные у мальчика есть, раз он должен был стать клиентом Луиса, значит, его душа тоже пострадала в прошлой жизни. Поверить в это было трудно, в этом весёлом добром мальчишке было столько жизни и эмоций, что заподозрить его в каком-то психологическом недостатке было очень тяжело.

— Дени, пообещай мне одну вещь…

— Какую? – с готовностью ответил мальчик.

—Если… Если тебе когда-нибудь будет тяжело, и ты не будешь знать как быть дальше, пообещай, что не будешь мечтать о несбыточном, о том, что кто-то придёт и поможет решить твои проблемы. Пообещай, что будешь сам делать всё возможное, но не станешь надеяться на чудо. — То, что Ведьма приходит в самые трудные моменты жизни и предлагает выход, было лишь предположение Луиса, но оно имело шанс на существование, а представить Денниса на своём месте было для Луиса невыносимо. Даже с учетом знаний о благости своих действий. Ведь фотографирование смерти накладывает свой отпечаток. И, к сожалению, отнюдь не положительный. Да ещё и невозможность поделиться с кем-то, жить с этим секретом. Нет, он не хотел бы такой жизни для мальчика.

— Э… обещаю, — растеряно ответил мальчик, явно ничего не понявший из его речи.

— Хорошо, — расслабился фотограф. Он прекрасно понимал, что этого мало, но он и не может сделать больше. Не ходить же за Дени всю жизнь, оберегая от Ведьмы? К тому же, вполне возможно, что желание научиться фотографировать блажь, которая забудется с приходом переходного возраста. Да и то, что к нему заявится Ведьма не доказано.

— Ладно, пошли, что ли домой. Покажешь мне свой вулканический проект, про который все уши прожужжал в больнице.

Мальчик обрадовано затараторил и они медленно пошли в сторону выхода из парка.

Ужин прошел весело, они шутили, смеялись, Трейси рассказывала забавные истории с работы, Деннис из школы. И как не волновался Луис, что увидит кота и сразу отвесит ему пинок от всей души, его беспокойство не оправдалось. Как только Лами услышал голос своего врага-спасителя, он стремглав понёсся в гостиную и больше за весь вечер оттуда не показался. Чему Луис был только рад.

Когда вечером Трейси вызвалась проводить Луиса до квартиры, и помочь ему немного обустроится, он ненавязчиво выспросил у неё про детство Денниса. Оказалось, что до шести лет у мальчика была лёгкая форма аутизма. Её последствием и стала необщительность Денниса, которая по словам его педиатра, должна была сойти на нет в подростковом возрасте. И Луис и Трейси сошлись во мнении, что мальчик уже начал потихоньку вылезать из своей раковины. Он всё чаще стал рассказывать истории из своей школьной жизни, об одноклассниках.

Луис после этого разговора немного успокоился, похоже, не только ему повезло, но и Деннису тоже, несмотря на то, что у них были больные души, они обе, видимо, пострадали не так сильно, и на них не успел наложиться какой-либо сильный психологический отпечаток.

По крайней мере Деннису не грозит стать каким-нибудь маньяком-садистом. Наверное.

Уходя Трейси обернулась, у неё в глазах стояли слёзы.

— Луис… я хотела сказать…

— Трейси, ты меня уже сотню раз благодарила, — мягко сказал фотограф, прекрасно понявший, что она хочет сказать.

— И всё равно…Если бы с ним что-то случилось, если бы он выпал из того окна… Я бы никогда себе этого не простила. Я ведь всегда на работе, а он с этим котом, ведь не зря же я беспокоилась. Если бы не ты… Спасибо! – Трейси приподнялась и нежно поцеловала Луиса в щёку. – Я никогда этого не забуду.

— Вы с Деннисом изменили мою жизнь, — тихо сказал он. – Я бы сам не простил себе, если бы с ним что-то случилось, Трейс.

Она смотрела ему в глаза и не знала, что жизнь её сына в прямом смысле зависела тогда от него. А Луис не знал, что теперь ждёт его. Надеяться на то, что перелом руки и сотрясение мозга его наказание за непослушание было глупо.

Он ждал появления Ведьмы.

Из-за вынужденного безделья и потери возможности полноценно выполнять действия на которые нужны обе руки, Луис за последние несколько дней пристрастился к прогулкам в парке.

Кое-как одеваясь и подвешивая руку на перевязь, он шёл в парк. Поздняя осень в этом году выдалась просто на загляденье. В отличие от сентября и октября, ноябрь не стал разбрасываться лишними и уже всем надоевшими осадками. Снега не было и в помине, да и температура не падала ниже одного-двух градусов ниже нуля.

В общем, погода располагала к долгим прогулкам. Хотя и у них был скрытый смысл. Если снова появится Ведьма, встретиться с ней лучше здесь, нежели дома, где её могут увидеть Трейси или Деннис. Объяснять им кто эта колоритная особа, Луису совсем не хотелось.

Он не был уверен, что она придёт, но ему было о чём поговорить с ней, а значит был смысл ждать.

Луис, с тех самых пор, как очнулся в больнице, терялся в догадках относительно своего будущего. За всё прошедшее время у него не было ни одного вызова. Полная тишина день за днём. На этот счёт у Луиса было два мнения, одно ему не нравилось совсем, а второе скорее веселило.

Первое заключалось в том, что Дар у него отобрали, ибо он нарушил правило. И в этом случае неизвестно, как быть дальше.

Второе давало Луису надежду на возвращение Дара. Может быть, пока он ходит в гипсе и не имеет возможности фотографировать, его вызовы перенаправляются к «напарнику». А когда Луис избавится от вынужденного украшения, Дар сам собой вернётся, освободив от лишней работы сменщика. Луис представлял себе, как «напарника», наверняка, бесит необходимость мотаться по всему городу, выполняя чужую работу.