На берегу зеленого моря, у подножия желтых гор - Олег Котенко

* * *

Сквозь сон я услышал треск. Сновидение тут же сменило свой характер; мне привидело что-то ломающееся, разлетающееся на куски... Мачта. Мачта "Чибиса" падала прямо на меня, летели в стороны щепки. Рвалось и пело дерево. Я закрыл лицо руками и в тот момент, когда деревянный столб должен был распечатать меня по палубе, сон отступил. Ломали входную дверь. Ломали внаглую, ухающими ударами плеча. Я вскочил с кровати, выдернул из постели ничего не понимающую Оксану и наткнулся на твердый взгляд Федора. Пока дверь еще держалась, я разбил окно на кухне. Второй этаж, прыгать боязно, но когда тебе вот-вот выстрелят в спину - тут уж не думаешь. Приземлился я удачно, только вышибло ударом дыхание из легких. Федор тоже, кажется, ничего не отбил, а Оксана даже вскрикнула. Ее локти как-то быстро вздулись, покраснели. Не особо церемонясь, я перекинул ее через плечо и рванул в заполненный предрассветной темнотой заулок. И вовремя - по асфальту защелкали пули. Правда, выстрелов я не слышал. Глушитель. Вместо характерного звука - глуховатые хлопки. В темноте одиноко горела лампочка над каким-то подъездом. Отбежать бы подальше, но вот этот освещенный участок... Может, если рвануть, то можно успеть? Тут еще Оксана стонет... Наверное, вывих. Я понимаю, что больно, но это по крайней мере лучше, чем очутиться в горизонтальном положении пониже уровня земли. Я оставил обоих у стены, в темноте; здесь их вряд ли заметят сразу. А сам выглянул из-за угла. Из окна торчала голова. Один из преследователей, а я был уверен, что он не один, высматривал нас на улице. Гадал, куда можно деться... Я подобрал с земли какой-то ржавый обломок, бросил камешек подальше от себя. Прямо как в боевиках - наверное, я надеюсь этим обломком замочить толпу качков, у которых по пистолету в каждом кармане. И совсем нет страха. Убить могут любого, только не меня... Именно так и можно выжить НА ВОЙНЕ; тех, кто думает иначе, убивают сразу. Он прыгнул из окна, я увидел его широкую затянутую в дорогой серый - я даже рассмотрел цвет пиджак. Пока он смотрел в темноту, держа пистолет наготове, я подскочил сзади, изо всех сил саданул железякой по голове. Странно, я даже не почувствовал ничего, никакого напряжения. И для меня было неожиданностью, что "качок" безмолвно рухнул на асфальт. И еще одна неожиданность - его череп был расколот. Шока я тоже не испытал. Все происходило как во сне. Все это было нереально, не со мной... Я подобрал пистолет. Обойма почти полна. Не хватает трех патронов. Ощущение нереальности происходящего окончательно окутало мой мозг туманом. - Эй, вы там! - крикнул я, но следом добавил, испугался, что Федор с Оксаной могут принять это на свой счет. - В окне! На мое счастье, за мной послали тупиц. Нормальный человек принялся бы палить, даже не высовывая головы. Они разом повыскакивали из окна. Одного, кажется, я убил еще в воздухе и он упал на землю, будто мешок. Остальные два открыли огонь. Вокруг засвистели, защелкали о стены пули. Не-ет, в меня они попасть просто НЕ МОГУТ. Я прострелил обоим головы, правда, пришлось выпустить всю обойму - стрелок я не очень хороший. Тем более в темноте. Оксана сидела прямо на асфальте, облокотившись о стену. Естественно, в полуобморочном состоянии. А Федор был на удивление спокоен. - Ну что, все? - спросил он. Получилось так обыденно... - Все, - кивнул я и отбросил в сторону пистолет. Одна из многих совершенных мною глупостей, но осознал я это только потом. Потом мне оставалось лишь гадать, кто первым подобрал этот пистолет - ОНИ или полиция. - Опять в бега? - Федор провел рукой по волосам и изобразил на лице безнадежность. - Опять _выгнали из дома_? - Ты удивительно догадлив... И я совершил еще одну ошибку. Пожалуй, одну из самых больших. Я вернулся в квартиру и выгреб все деньги, какие смог найти. Слава богу, никто из соседей не выглянул за дверь. Потом мы ушли. Отправились на вокзал, с огромным трудом купили билеты на поезд до Киева. Оттуда, если сильно повезет, можно убраться куда-нибудь в Польшу или Венгрию. Денег в квартире Оксаны оказалось достаточно много, так что на билеты хватит. А там устроюсь на какую-нибудь работу, что-нибудь придумаю...

* * *

Вокзал встретил нас обычной суетой. Носились люди с сумками, чемоданами, даже с обычными мешками. Среди толпы выделялись те, кого там, дома, называли раньше "челноками". Здесь тоже существовал этот "народный бизнес". Этот мир вообще мало чем отличался от моего, родного. Только тем, что здесь у людей были непонятного мне назначения медальоны нарисованный рукой человека, причем очень искусной рукой, портретики. Они носили их на шее. И, кажется, этот портретик, который они называли "душой", был жизненно важен. Я оставил "своих", как уже привык называть Федора и Оксану, в зале ожидания, а сам отправился в обход по вокзалу. Ничего необычного. За последние дни у меня выработалась привычка присматриваться к людям. К выражению на их лицах. И каждое безразличное лицо вызывало у меня подозрения, заставляло сжиматься в пружину и высматривать кратчайший путь к двери. Сердце екало с частотой в полторы минуты - повсюду торачала охрана, красноречиво выпятив пистолет из-под пиджака. Нет, ОНИ бы не стали так светиться... Хотя, еще неизвестно, что можно назвать лучшей конспирацией. ...В пивной у окна сидел турист. Почему эта мысль первой пришла в голову? Да потому что обычно люди так не выглядят. Этот был еще и иностранцем - зелено-коричневые шорты, белая футболка с какой-то эмблемкой навыпуск, ботинки и белые носки. Рядом стояла дорожная сумка. Не из дешевых. Он обеспокоенно смотрел по сторонам, теребил что-то висящее на шее. Я пригляделся. И обмер. Здесь я не видел еще ни одного человека, у которого бы не было души. Даже у меня и у Федора болтались на цепочке взятые в бронзовые рамочки фотографии. А у этого не было ничего, а теребил он какой-то покупной сувенир. Я так и стоял столбом, смотрел на него в упор. Турист почувствовал взгляд. А когда взглянул на меня, мне стало плохо. Его серые глаза очутились как-то... близко, совсем рядом с лицом. В голову крались чужие слова: "ТЫ МНЕ НУЖЕН, ПОЙДЕШЬ СО МНОЙ". Мы вышли из пивной. Я видел впереди его белую спину спину с сине-зеленой надписью "PEACE", но в поле умственного зрения сияли стальные глаза... Очнулся я на помойке. Рядом с дохлой собакой. Мухи, видимо, посчитали и меня скоропостижно скончавшимся и роились надо мной во множестве. Внутри забилось острое отвращение. Снова вырвало. Руки и ноги слушались с трудом. Я кое-как пощупал мышцы - дряблые, немощные какие-то. Первой мыслью было: вкололи! Мне что-то вкололи, подавляющее нервную деятельность. Транквиллизатор, например. И я не знал, как должен себя чувствовать после этого. Отполз подальше от куч гниющего мусора. Свалка была огорожена проволочным забором и находилась, судя по всему, далеко за городом. А Федор? А Оксана? Они ведь остались там, что с ними?! Застонав от бессилия, я упал на теплый асфальт. Одышка рвала грудь. Сердце билось скачкообразно: то замирало, то принималось бешено колотиться, и в такие моменты мне казалось, что я умираю. Провалялся там до самого вечера. Когда стало немного прохладнее, я смог подняться на ноги. Сильно качало, но стоять можно. Наверное, организм восстанавливается после действия... А, может, и не кололи мне ничего? Во всяком случае, следов от уколов я на себе не нашел. Как же тогда можно довести человека до такого состояния? Впрочем, реакции мои были сильно заторможены. Когда подкатила машина и двое молодцов закинули меня внутрь, я даже не успел понять, что происходит. Уже с заднего сидения увидел, как проносятся мимо столбы, опутанные проволокой. - Ну, как самочувствие? Это, по-моему, был микроавтобус. Двое, что подобрали меня, сидели впереди, но за водителем. А рядом со мной... Савва! То же улыбчивое лицо. Это, без сомнения, он. - Плохо, значит, бил, - хриплым голосом продолжил я свои рассуждения. Савва поморщился. - Бил хорошо, чуть было гнить не начал. Только вот душа-то, душа целой осталась. Ну какой же я идиот! Да, нет смысла... Можно хоть порезать человека на куски, но пока этот дурацкий портретик цел - он будет жить. Может быть, мучиться, но жить. Интересно, мучился ли Савва? - Хочешь посмотреть? - он задрал рубашку, чтобы я смог увидеть неаккуратные шрамы. Хорошо поработал, ничего не скажешь. - Расквитаться... желаешь? - мне было трудно говорить, влажный ком где-то в груди не давал словам выходит свободно и превращал их в хрип и клокотание. - Хочу, конечно. Я бы мог бросить тебя там догнивать. У тебя-то души нет, насколько я знаю. Савва пальцем потянул за цепочку и с плохо скрываемым презрением посмотрел на то, что заменяло мне эту чертову душу. - И это было бы моим возмездием, - продолжил он. - Как, сможешь сейчас попрыгать? Но я ограничусь лишь этим... Он с размаху впечатал кулак мне в лицо - я лишь бессильно дернулся; потом в грудь, в живот, опять в грудь. Дыхание перебило, влажный ком стал стремительно разрастаться, заполняя собой и машину, и вообще весь мир. Сквозь пульсирующий гул в ушах я услышал чей-то голос: "Эй, хватит, убьешь!" Мне сунули в рот трубку, из нее потекла свежесть. Кислородная маска. Как гуманно, черт подери! Савва потрусил кистью, потом достал из кармана платок, вытер кулак. Бешенство в его глазах постепенно угасало, как угасала в моих жизнь. - Ладно. Сейчас откачаем его, тогда и поговорим, - сказал он в сторону и уставился в окно. Меня вытащили из машины. Коридор... Я помню коридор, белые лампы на потолке. Вокруг - люди в белых халатах. Врачи, значит. Меня опутали трубками, проводами, принялись совать в вены иглы. Всего этого я практически не чувствовал, но постепенно рассасывался ужасный ком в груди. Правда, слабость не проходила. А потом пришел человек, склонился надо мной, посмотрел в глаза. Ощупал мое лицо. Он что-то говорил, но слова пролетали мимо ушей, лишь речь мягко окутывала тело. И я уснул.