Лёд и пламень - Максин Барри

Йоркшир, Англия

Въехав во двор Равенхайтса, Хэдриан Боултон заглушил двигатель окрашенного в веселенький красный цвет «метро» и некоторое время еще сидел не двигаясь, разглядывая ферму и окружающие ее поля. Воспоминания захлестнули его. Да, она не изменилась, эта ферма, приют его юности. Она выглядела такой же солидной, темной и внушительной, как и прежде. Огни светились, но там не звучали громкий смех и веселая болтовня, оттуда не доносился восхитительный запах хлеба или только что приготовленного мяса, как прежде.

Ему было десять лет, когда он впервые приехал в Равенхайтс. Его мать, Джоан Виттейкер, младшая сестра Джона, вышла замуж за школьного учителя в Йорке и приезжала сюда лишь на недельку-другую погостить Иногда она брала с собой Хэдриана.

Не было ничего примечательного в его детстве — ни хорошего, ни плохого. Он был довольно благополучным и спокойным мальчуганом, склонным к математике, но средним во всех отношениях. Наверное, и дальше его жизнь текла бы без особых проблем, но судьба распорядилась иначе. В одно субботнее утро, вскоре после того как ему исполнилось десять лет, родители его отправились за покупками в расположенный на окраине города большой универмаг и не вернулись назад. Какой-то перепивший ночью водитель наехал на них на полной скорости и скрылся с места происшествия.

Вот так внезапно, как в страшном сне, Хэдриан остался на свете один. Так он чувствовал себя в тот момент, когда дядя Джон и тетя Марта приехали за ним из деревни. Он был знаком с ними, но лишь немного, по тем нечастым поездкам на ферму, когда мать брала его с собой. Ему нравилось там смотреть за овцами, кормить цыплят и разъезжать по полям на велосипеде со своей любимой кузиной Брин. Но он быстро забывал о деревне, когда они с матерью возвращались в город.

И вдруг все переменилось. Теперь, снова глядя на ферму и оглядываясь назад, Хэдриан улыбался, а тогда ему было очень тяжело. О, он не находил себе места от горя в эти первые несколько месяцев. Мрачный, злой, подавленный, он ненавидел весь мир и ни с кем не вступал в контакт. Но у Марты было столько кротости и терпения, точно у святой. Когда Джон Виттейкер уже начинал сомневаться, придет ли мальчик когда-нибудь в себя, перестанет ли драться в школе, сбегать из дому и доводить Кэти до белого каления, она говорила спокойно: «Дай срок». И Марта, как всегда, оказалась права.

Она кормила племянника пирогами и пирожными с кремом, всегда готова была приласкать и ободрить добрым словом, и постепенно мальчик начал оттаивать. Весьма мудро она назначала его ответственным за курятник, и одного только мягкого напоминания, что бедные куры сидят голодные, было достаточно, чтобы заставить его забыть о своей собственной боли. Сейчас это казалось глупым, но тогда забота об этих суетливых кудахчущих существах была для него просто спасением.

За год он снова пришел в себя, по крайней мере до некоторой степени. Единственной, кто враждовал с ним в этом доме, была Кэти Виттейкер. Она ревниво отнеслась к внезапному прибавлению в семействе, обзывая его «ку-ку», с намеком на чужого птенца в ее родном гнездышке. Она всегда доставляла ему массу неприятностей, постоянно ябедничала на него и держала себя насмешливо-язвительно. Правда, и сам он отвечал ей тем же. Но зато Брин искупала все.

Хэдриан вышел из машины, улыбаясь воспоминаниям, и запер за собой дверцу автомобиля скорее по привычке, чем опасаясь угона в этой глуши. Если Кэти была дегтем, то Брин — самим медом. Это она познакомила его с фермерской жизнью, она показывала ему барсучьи норы, называла цветы, которых он не знал, и учила, как определить, есть ли лисица поблизости, причем не по следам, а по запаху. Она помогала ему в школе и даже заступалась за него, когда ему приходилось драться. В десять лет иные девочки бывают не слабее мальчиков, а уж такая крупная девочка, как Брин…

Он ощутил, как что-то сдавило ему горло, и чувство вины овладело им. Брин ведь так много сделала для него. Она любила его и заботилась о нем с такой душевной щедростью, которая нечасто встретится и у родной сестры. И он обязан был приехать сюда к ней теперь, когда она в этом очень нуждалась.

Он покинул ферму, когда ему исполнилось двадцать лет. Марта к тому времени умерла, а Кэти уехала в Лондон. Он знал, что Джон надеется со временем передать ему ферму, но Хэдриан уже сознавал, что это не для него. Он скучал по Йорку, по той жизни, которая текла за пределами их замкнутого сельского мирка, и ждал лишь своего совершеннолетия, чтобы уехать. Брин знала об этом и поддерживала его, уверяя, что вдвоем с отцом они вполне справятся.

Хлопнула дверь, и Брин появилась на крыльце. Несколько секунд Хэдриан и его двоюродная сестра стояли молча глядя друг на друга.

— Здравствуй, Брин, — сказал Хэдриан негромко и направился к ней.

Он не изменился. Высокий, как и все Виттейкеры, с твердым взглядом серо-голубых глаз на смуглом лице, перед ней стоял прежний Хэдриан, самый близкий и самый преданный из ее друзей. Им не нужно было много слов, и хотя оба думали сейчас об одном — о Кэти, о несчастной сестре, — они не сказали об этом ни слова.

— Хэдриан, — произнесла она тихо, — я скучала по тебе.

— Я знаю, — отозвался он. — Поэтому я и приехал.

Брин сошла по ступенькам, и он заключил ее в свои объятия.

— О, Хэдриан, — вздохнула она, и голос ее пресекся. В глазах стояли слезы.

— Все будет хорошо, Брин, — проговорил он, погладив ее осторожно по плечу. — Все обязательно будет хорошо.

И в его теплых дружеских объятиях Брин почти поверила ему.

Почти.

ГЛАВА 9

Морган покинул маленький домик, принадлежавший казначею Вермонтского общества «зеленых», с чувством облегчения. Но прежде чем двинуться в дальнейший путь, он внимательно оглядел стоявшие поблизости автомобили. Следовало быть осторожным. Он опасался, что Кристофер нанял частных детективов, чтобы следить за ним. Поэтому десятиминутный путь занял у него минут двадцать пять, зато когда он постучал условным стуком в синюю дверь гаража, то был на сто процентов уверен, что никто не следует за ним.

Грег тотчас впустил его. В гараже было пусто, но признаки деятельности Морган заметил повсюду. Те четверо «темно-зеленых», которых он задействовал здесь, стоили сотни тех, что составляли «респектабельное» лицо Общества. Стол в центре гаража был завален снаряжением — проволокой, металлическими трубками, коробками, — и Грег, судя по всему, только что отошел от него.

— Как дела? — спросил его Морган.

— Прекрасно, — ответил тот. — Никаких проблем.

Он посмотрел на своего старого друга, и на его обезьяньей физиономии отразилась величайшая готовность повиноваться и преданность.

Познакомились они в лечебнице. Морган, высокий, красивый Морган, привлек к себе этого маленького, жилистого, безобразного человечка из Арканзаса с такой же легкостью, с какой магнит притягивает железные опилки. Ощущая его силу и уверенность в себе, Грег решил, что это тот человек, за которым стоит последовать. Когда-то Грег был подрывником и служил на военно-морском флоте. И сейчас его умение обращаться со взрывчатыми веществами весьма пригодилось Моргану.

— Они учили меня два года, а потом вы бросили на помойку, даром потратив деньги добропорядочных налогоплательщиков, — с неутихшей обидой сказал Грег.

— Не принимай близко к сердцу, — мягко утешил его Морган. — Мы не «за стенкой» теперь, — напомнил он, используя особое словечко, бывшее у них в обиходе в психиатрической больнице.

Грег тут же расслабился.

— Да, — произнес он тихо. — Я знаю, что мы не там. Благодаря тебе.

Морган улыбнулся.

— Не надо все время благодарить меня, — проговорил он, глядя на снаряжение, разложенное на столе. — Ты просто должен делать то, что ты делаешь.

Наблюдая долгое время за Грегом, он знал все его характерные особенности — небольшой тик в углу рта, диковатый взгляд темных глаз, возбудимость, которой Морган умел пользоваться.

— А ты все думаешь о нем, да? — неожиданно спросил Грег.

Морган быстро взглянул на него и отвел глаза. В один из редких моментов слабости в больнице он доверительно рассказал Грегу, что с ним сделали и кто это сделал. В те черные годы, в редкие моменты ясности, когда организм начал очищаться от старых барбитуратов, а его мучители этого еще не заметили и не стали вводить новые, ему необходимо было поговорить с кем-то. Тогда он и нашептал Грегу на ушко истории про Кристофера Джермейна. Ужасные истории. Но он не боялся, что Грег предаст его. Тот был рабски ему предан.

Взяв один из рулонов, лежащих на столе, Морган развернул его. Это был план проектируемого Джермейном гостиничного комплекса, дорогого роскошного отеля для праздных богачей. Таких же богатых, как он сам. Но не всегда он был таким богатым. Нет, и он знал, что значит жить в доме с тараканами, в вечном отчаянии. Но Крис выполз из той дыры много лет назад, в то время как он, Морган…